Путь Самирана

Мне же стало только хуже. Как во время сонного паралича, я потерял ощущение своих рук и ног. Непеременно упал бы, но меня подхватил Танэ Пахау.

Как только я потерял управление телом, сразу же ощутил, что могу управлять потоками «Наведения Сна»! Это было странное, незнакомое ощущение. Точно я был во сне, в котором превратился в дымчатые струи, скользящие сквозь холодный воздух ночной Дивии…

Один дымчатый рукав, ставший частью моего некоего астрального тела, окутал Илиина. Небесный мент выронил кристаллы и копьё, захрипел, то ли зевая, то ли пытаясь позвать на помощь, и рухнул лицом вперёд. Немного подрыгался на камнях площади и, подтянув колени к подбородку, заснул.

Одновременно с этим я выбросил назад второй пучок озарения, захватывая Раккира. Но бандит и не подумал отходить ко сну, только отчаянно скривил рот, сдерживая зевоту. Пошатываясь, побежал на нас, на ходу снимая с пояса кривую палку.

— Вырву… язык… — сонливо пригрозил он. — Обоим вырву…

Старец предупредил меня, что у Раккира может быть сильная Линия Тела, которая защищает его. Поэтому я обвил вокруг него ещё три рукава синей дымки. Не выпуская из рук оружия, Раккир свалился под мои ноги, сказал что-то неразборчивое про язык, как человек в беспокойной дрёме, и закрыл глаза.

Оба противника лежали, а вокруг них курился синий дымок. Я отметил, что дымок Раккира улетучивался быстрее, чем у Илиина. Это могло означать, что он проспит меньше, чем небесный мент.

— Неплохо, Самиран Саран, — пропыхтел Танэ Пахау, поддерживая меня под руки. — Ещё бы научился стоять на ногах, во время сотворения озарений.

Я хотел ответить, что для первого раза сойдёт, но не смог даже пошевелить губами.

Тем временем, с разных сторон храмовой площади появились сообщники Илиина. Они были слишком далеко, а моя сонная дымка, судя по длине её рукавов, не добивала дальше, чем на двадцать метров.

Танэ Пахау встряхнул моё тело:

— Постарайся стоять на ногах!

Старец осторожно убрал от меня руки — я стоял, покачиваясь, как мертвецки пьяный.

Сообщники догадались, что произошло. Одни спешно начали рыться в шкатулках, отыскивая нужные средства. Другие направили на нас копья, готовясь метнуть.

Освободившись от меня старец Танэ Пахау воздел к небу руки и тут же резко опустил их. Воздух вокруг нас загудел и уплотнился, как во время использования «Порыва Ветра». Только на этот раз произошло не отталкивание предметов, а наоборот — притягивание.

Без пояснений старца догадался, что сейчас будет и приготовился.

Мощный порыв воздуха дёрнул всех пятерых сообщников, притягивая к нам, как пылесос мусор! Я тут же «захватил» их синей дымкой и моментально усыпил.

— В кустах! — скрипуче крикнул Танэ Пахау. — Сбегают, подлецы!

Глазами я не видел никаких кустов, потому что не мог пошевелить головой. Но с помощью оставшихся дымчатых потоков «Наведения Сна» я как бы ощупывал пространство. Поэтому почуял движение метрах в двадцати. Там прятались воры в масках.

Старик применил ещё одно втягивание, но болезненно вскрикнул. Гудение воздуха и притягивание оборвались. Как я понял, Моральное Право воров защитило их от воздействия «Порыва Ветра».

— Их там ждёт акраб, — доложил старик.

Я собрал оставшиеся разрозненные потоки «Наведения Сна» в один мощный рукав и наугад протянул его вослед убегающим.

Поток встретился с некой стеной и распался. Я даже не знал — успел ли я зацепить кого? Да и чёрт с ними, пусть бегут.

Бессильно склонив голову, я увидел что сдвоенный иероглиф изменился. «Наведение Сна» светилось ярко, как и положено яркому озарению, а иероглиф «Затухание» сделался едва заметным, показывая, что дарованное мне озарение почти исчерпалось.

Танэ Пахау подошёл ко мне, взял за плечи и начал трясти:

— Давай, парень, возвращайся. Ну же.

С огромным трудом, словно просыпаясь утром в детский садик, я начал возвращаться в своё тело. Вероятно, помогло и то, что почти все потоки «Наведения Сна» были использованы. Потягиваясь, как после долгого сна, я неудержимо зевал. Зверски хотелось есть. То ли это эффект воздействия озарения, то ли просто я не насытился варёными ветками ман-ги.

Не без гордости посмотрел на спящих врагов. Вокруг каждого курился синий дымок. У одних густой, у других не очень. Больше всего опасений вызывал Раккир. Дымка над ним едва видна. Силач беспокойно ворочался во сне и бормотал:

— Ах вы, грязь… Вырву вам языки… и вставлю в вам в жо…

Танэ Пахау принёс откуда-то огромный камень и поднял его над собой:

— Мы должны убить их, пока можем.

— У… убить?

— Да. Начнём с Раккира. Размозжу ему голову.

Тот злобный демон внутри меня, который едва не придушил маму Самирана, согласился: убить врагов — отличная идея. Ведь они собирались убить меня. Пусть знают, что Самиран… то есть Денис… то есть… тьфу, кто же я уже?

Я замотал головой, унимая демона. Танэ Пахау поднял камень выше и прищурился, целясь в лицо Раккира.

— Бросьте камень, — приказал я.

— Да, сейчас, прямо на его лоб, — ответил он. — Размозжу, пока он спит и беззащитен.

— Нет! Не убивайте никого.

— Неужели в твоём мире, демон, врагов не убивают?

— Но что если за смерть этих людей будут мстить могущественные рода Дивии? Главные воры граней всё равно сбежали.

— Пусть мстят. Их право.

— Но что будет, если они потащат меня в Прямой Путь? С их Моральным Правом они могут осудить кого угодно.

Старец устало опустил руки, но камня не выбросил:

— Это они могут. У сбежавших я прочитал такое сильное Моральное Право, с каким входят в Первое Кольцо.

— Если я сохраню жизнь Илиину, то, быть может, он оценит эту услугу? В конце концов, мне легче спасти Дивию, если за мной не будут охотиться менты и воины славных родов.

Старик держал камень в дрожащих руках:

— Не знаю, что значит демоническое слово «мен-ты», но в остальных твоих словах есть разум.

— Конечно, есть. Поэтому не надо никого убивать, заклинаю вас Движением Луны и Лунной Призмой.

Старик бросил камень.

— Так-то лучше, — сказал я и присел над похрапывающим Раккиром. — А теперь помогите мне их обыскать.

— Точно, — кивнул старец. — Наступило время расплаты за ущерб.

Он подхватил свой короб, раскрыл крышку и начал скидывать в неё шкатулки, которые бесцеремонно снимал со спящих вместе с поясами.

По мне так это был обычный грабёж. Но «расплата за ущерб» звучало, несомненно, благороднее. И справедливее.

Первым делом я стянул с плеча Раккира сумку. В ней лежал свёрнутый рулоном плащ, перетянутый красивым ремнём, инкрустированным золотом. Под плащом сложено пять металлических шкатулок. На их крышках выпуклый иероглиф рода Карехи и рисунок буйвола. На поясе Раккира прицеплено несколько шкатулок для кристаллов и золотых граней. Я сорвал их все и побросал в сумку — позже посчитаю.