Путь самурая

– За что?

– Сбрендил? Как за что, мать твою?! Спас ты нас! Меня и всех! С чего ты, брат, вдруг заорал да палить начал, и как допер, что должно шарахнуть, врать не буду – не врубаюсь, но, кабы не ты, Игореха, всем бы бу-б-здец! Бу-бу-бу...

– Ладно, Петь. Я понял. Зови Ивана Андреича и достань чего-нибудь попить, во рту паршиво...

– Сделаю, Игореха, и попить, и чего скажешь. Запомни, кореш – я твой должник! Я, может, и говно, но, брат, мамаша у меня инвалид, и мне, Игореха, подыхать ну никак нельзя, мамке не на что без меня жить, один я у нее. Но надо будет – напрягусь чисто для тебя! Вот тебе крест!

Петр перекрестился, перегнувшись через спинку водительского сиденья, с чувством хлопнул Игоря по плечу и, пробубнив что-то неразборчивое, вылез из автомобиля.

Игорь посмотрел на часы. Тридцать восемь минут, как наступило воскресенье. Впрочем, его часы спешат. Слава богу – его супердорогие часы спешат... Количество воображаемой ваты в ушах уменьшилось и продолжало уменьшаться с каждой минутой. Утихло жужжание в затылке, отчетливо зазвучал мир вокруг. Игорь похлопал себя по карманам. Вот черт! Потеряна рация. Блин горелый, с Иркой связаться никак не получится. Идиот! До гостиницы пятнадцать минут ходьбы, если шагать по прямой, по газонам и огородам, Ирка, конечно же, слышала взрыв и, не дай бог, примчится сейчас сюда, в толчею и хаос. И хрен кто ее пропустит к автомобилю, где на заднем сиденье приходит в себя после легкой контузии Самурай.

Машину, где сидел Игорь, окружали кольцом пацаны Зусова. Желающих пообщаться с героем хватало с избытком, однако мало кто заметил, куда исчезло тело Михайлова после того, как Евгения сбросила его с плеча на траву под ноги Ивану Андреевичу Зусову. Покинувший храм самым первым, Зусов, очутившись на улице, растерялся. А ну как вопль о взрыве не что иное, как бред сумасшедшего? Что тогда? А тогда всеми уважаемый Иван Андреевич превратится в посмешище. Мимо топтали первую весеннюю травку люди, воспользовавшиеся, как и Зусов, для побега «служебным» выходом, а Иван Андреевич стоял столбом и мучительно решал, чего ему делать, если выяснится, что его служащий, «служащий знатного господина», напрасно устроил панику. Поймав за руку выбежавшего из храма Петра, Зусов заорал ему в ухо: «Где москаль?!» Петр, матюгнувшись, проорал в ответ емкое: «Тама!..» И попытался вырваться, дабы отбежать подальше. «Стоять!» – приказал ему Зусов. «Дык, ща рванет!» – вырывался Петя. «Стоять, я сказал!» – повис на руке у Петра Зусов. «Дык, взорвемся на хер!..» – сопротивлялся Петр. Тут выбежала Женя с Игорем на плече, освободилась от ноши, прокричала: «Помогите ему», и устремилась обратно в храм. Деловитая и трезвая сдержанность Евгении пугала гораздо более, чем истеричные крики Игоря. По взмокшей спине Зусова пробежали холодные мурашки. «Хватаем его, несем в мою тачку!» – прошипел Иван Андреич, подхватил Михайлова под ноги, Петя под руки, и потащили. Едва кинули Игоря на заднее сиденье авто и поворотились ко храму – рвануло. Увидели Женю, не успевшую сделать всего-то один-единственный лишний шаг, чтоб остаться целой и невредимой, оглохли от взрыва... И Зусов понял, насколько ценен источник информации, валяющийся на заднем сиденье машины. Раньше мэра, вице-мэра, полковника Вычипало и всех остальных Иван Андреевич оценил единственного человека, который ЗНАЕТ, почему произошел взрыв. Оценил настолько высоко, что не решился отправить Михайлова в больницу, передать в чужие руки. Еще не осела пыль после взрыва, а Иван Андреевич уже искал в перепуганной толпе своих подчиненных, дабы организовать охрану бесчувственного тела и обеспечить себе возможность первому переговорить с Михайловым, когда он очнется...

«...Да, так все, наверное, и происходило, – думал Игорь, глядя в боковое окошко на широкие спины пацанов. – А рация выпала из кармана, когда меня тащила Женька. Сколько я был в полной отключке? Минут десять, пятнадцать... Или двадцать?.. Неважно».

Как подошел к машине Иван Андреевич, Михайлов не заметил. Открылась дверца слева от Игоря, на свободное место заднего сиденья рядом с Михайловым втиснулся Зусов.

– Иван Андреевич, дайте рацию, пожалуйста. Я должен связаться с гостиницей, с женой!

– Ишь, какой ты прыткий, голубь, – сердито ощетинился Зусов. – Как оклемался, так сразу – дай! Рассказывай!

– О чем? – оскалился в ответной злорадной улыбке Игорь, выдержав тяжелый взгляд Зусова.

– Не придуривайся, как допер, что должно взорваться?

Зусов завозился, забрался рукой в карман брюк, матюгнувшись, вытащил оттуда миниатюрный никелированный пистолет и, навалившись на Игоря грудью, упер пистолетный ствол в шею Михайлова.

Руки у Зусова заметно дрожали. Надумай Игорь опередить Ивана Андреевича, сделал бы это с легкостью. Пистолет Михайлова остался погребенным под руинами храма, но с правого бока, под пиджаком, болтался «НРС-1» – «нож разведчика стреляющий». Стоило лишь захотеть, и пока Зусов терзал карман, Игорь, на которого волною накатило холодное, убийственное спокойствие, успел бы воткнуть лезвие под трепещущий кадык «знатного господина».

– Гони по делу! – брызнул слюной Зусов. – Пристрелю!

– Пугаете, Иван Андреич, – пистолетный ствол больно уткнулся под нижнюю челюсть, принудив Игоря вытянуть шею, запрокинуть голову и говорить сквозь зубы. – Вместо благодарности пу-у-угаете, да-а?

Давление пистолетного ствола сначала слегка ослабло, затем исчезло. Медленно и как бы нехотя Иван Андреевич отодвинулся от Игоря. Зусов несколько раз шумно и глубоко вздохнул, успокаиваясь. Матюгнулся, спрятал пистолет-игрушку обратно в штаны, не спеша достал из кармана пиджака коробочку рации, набрал комбинацию цифр и, протянув рацию Игорю, скорее попросил, чем приказал:

– Не долго базарь. Время – золото.

Кивнув в ответ, Игорь взял рацию, а Зусов, перегнувшись через переднее кресло, полез в автомобильный «бардачок» за плоской стеклянной флягой с коньяком.

– Алло! Алло, Ирка?!

– Игорь? Где ты? Что случилось? Был ужасный грохот, а теперь люди бегают по коридорам, кричат о каком-то взрыве...

– Храм взорвался...

– Сейчас я приеду, прибегу...

– Нет! Я живой, здоровый, я...

– Все равно я сейчас...

– Нет! Жди меня в гостинице...

Игорь вернул рацию Зусову, не забыл сказать «Спасибо», жестом отказался от предложения «хлебнуть конины», откашлялся и, секунду посидев с закрытыми глазами, сосредоточившись, заговорил. В течение пяти минут Игорь объяснил разгаданный принцип, следуя которому убивал маньяк. Про то, что ему известно об убийствах, случившихся в Никоновске два года назад, говорить не стал. Почему Женя вынесла его в буквальном смысле на плечах из обреченного храма, Игорь объяснил, не дожидаясь вопросов. И замолчал, глядя, как булькает коньяком порозовевший Иван Андреевич.

– Складно толкуешь, голуба моя... – Зусов облизнул влажные, пахнущие коньяком губы. – Не зря я в тебя денюжки вкладывал, а не в страхе держал... Ты, голубь, вырубленный валялся, когда под куполом взорвалось, ты не слыхал, как батюшка наш, отец Иннокентий, на крик исходил. Громче, чем ты в храме, орал отец Иннокентий. У всех от взрыва уши позакладывало, а все равно почти все его услышали. Дураку понятно – сработала самодельная часовая мина. Под несущие конструкции храма ее не сунешь, поэтому подрывник, нелюдь, приладил мину под куполом. Батюшка сразу вспомнил – вчера, в канун Пасхи Христовой, приходил электрик из гостиницы лампочки налаживать на транспаранте «Христос Воскресе», он и заложил мину.

– Электрик?! Из гостиницы?! – Игорь взъерошил волосы левой, травмированной рукой, а правой стукнул себя кулаком по коленке. – Господи! Да я ж его знаю! Это такой, с бельмом на глазу, с красным пятном на щеке?

– Не, с бельмом это Колян. Хороший парень. Я его к себе звал, он отказался. Колян мухи не обидит, всех бездомных собак кормит, кошек у него полон дом, жена, детишки... Сменщик его приходил. Миша. Этот тоже вроде парень тихий, незаметный, однако же кроме него никто больше подложить адскую машинку не мог. Все, сука, рассчитал – свод падает, всем, кто службу стоит, абзац. И мертвый отец Иннокентий никогда про электрика не вспомнит... Но сейчас мои пацаны с ментами Мишу-электрика по всему городу наперегонки ловят. Менты его первые поймают – отниму, запытаю собаку бешеную, жилы зубами рвать буду! А тебя, голубь мой, награжу, не обижу... И-эх-ма! Голова у тебя золотая, а кем ты до меня был? Говном полным! Я тебя из грязи поднял, одел, обул, сделал из тебя человека! Самурая, ядрена вошь! С сегодняшнего дня у тебя в городе реальный авторитет. Меня спас, пацанов моих, мэра!.. Теперь, Самурай, я тебя ни-ку-да от себя не отпущу, покуда я жив!

Иван Андреевич допил коньяк. Руки у него больше не дрожали. Тайна перестала быть тайной. Личность маньяка установлена, ангел вовремя поцеловал в темечко бывшего ботаника, подарив ему спасительное озарение. Игорь четко и ясно объяснил безумную логику убийцы, осталось изловить электрика-исполнителя и дознаться, кто его направляет.

– Не обижайся, голубь, за то, что я тебя стращал. Сам боялся, не ведая, чего ожидать. Непонятки, они самые страшные, голуба моя... Эх ма, расколюсь! Признаюсь – и тебя боялся, пока ты не разъяснил, как вычислил суку. Все думал: с чего это Самурай аккурат в последние минуты перед взрывом закричал? Чой-то, думал, подозрительно это... Что смотришь?