Путь Сашки. Книга пятая

Девушка не учла одного: юный графский оруженосец совсем не знал аристократических правил и всякого там этикета. А свои отношения с девушками строил по своему первому удачному опыту. А был тот опыт в доме свиданий. Эрлита в тот вечер, конечно, тоже оказалась виноватой, надо было лучше думать и меньше чувствовать. В итоге девушка потеряла девственность. А через два месяца в самый разгар лета, когда в Ларске формировалось войско для похода против мятежного Зардога, про отнюдь не платонические, а явно наоборот, отношения дочери и графского оруженосца прознал рыцарь Смарут.

Не будь мальчишка графским оруженосцем, то за бесчестие простолюдин мог быть наказан вплоть до продажи его в рабство. Или смертной казни. Ведь Эрлита не простая дворянка — она дочь рыцаря, пока еще живого, а значит, по статусу она относилась к аристократии.

Разгневанный рыцарь обратился к своему графу — Дарберну Ларскому, а тот тотчас же пошел к брату. Сашка не сразу понял, что натворил его оруженосец, но Дар объяснил ему возможные последствия. Дело — то очень серьезное. И вовсе не в том, что дело молодое и происходившее по взаимному согласию. Статус — вот в чем была серьезная проблема. А теперь и бесчестье отца.

— Понимаешь, он же простолюдин. А это одно из самых серьезных оскорблений. Даже если рыцарь Смарут накажет обидчика, казнив его, бесчестье останется. Теперь девушке никогда не выйти замуж. Разве что за простолюдина, а это новое бесчестие для семьи.

— А если парень дворянин или, скажем, баронет?

— Бесчестья крови уже нет. Но она потеряла девственность, и теперь выйти замуж будет очень сложно. Но для семьи бесчестья нет.

— Ах, паскудник!

— Оруженосца отдавать на казнь тоже нельзя. Урон твоей чести.

— Да ты что?! На казнь? Неужели ты так подумал?

— Нет, но…

— Я скорее себе руку отрублю, чем Лешку им отдам. Но все равно он паскудник.

— Паскудник, — согласился Дар. — А делать — то что?

— Если я ему дам дворянство, то как там будет с рыцарской честью?

— Честно говоря, не знаю. Когда твой оруженосец всё делал, то был простолюдином…

— Мало ли кто кем был. А раньше он и вовсе был рабом. Я, кстати, тоже. Бывший раб, а теперь граф.

— Но у тебя моя кровь. А у девчонки теперь кровь простолюдина.

— А вот этого не надо. Когда мы породнились, то и тебе досталась моя кровь, а я тогда был тоже простолюдином.

— Мужчина не женщина. Статус женщины считается по мужчине. А девчонка, получается, теперь простолюдинка, раз согрешила с простолюдином. Кем сейчас или завтра будет твой Лешка, уже не важно, ведь ее отец встречаться им больше не даст. И позор останется.

— Не даст, говоришь… Ей замуж теперь не выйти?

— Не выйти.

— Ладно, решим иначе.

Сашка позвонил в колокольчик и вошедшему слуге приказал найти и доставить оруженосца.

Через некоторое время вбежал, немного запыхавшись, Лешка.

— Вот погляди, Дар, какой у меня оруженосец. Опять по девкам шлялся?

— Милорд…

— Отвечай, паскудник.

— Милорд… я…

— И где твоя смелость? Как благородных девиц бесчестить он смел, а как отвечать, так заикается. Что там у тебя с дочерью рыцаря?

— Какого рыцаря?

— Так ты не с одной рыцарской дочкой спишь? Негодник!

— Милорд… Я…

— Молчи! А знаешь ли ты, что ждет простолюдина за то, что он обесчестил аристократку? Казнь. Или в лучшем случае продажа в рабство.

— Как в рабство?

— А так. Вот милорд предлагает тебя казнить, а я жалею, говорю, что лучше в рабство, чем в петлю. Только придется тебя отдать хаммийцам, подальше от рыцаря Смарута. А то, не ровен час, перекупит тебя и повесит. В Хаммии, конечно, не сладко, но лучше там, чем в петле.

— Милорд…, — Лешка только испуганно хлопал глазами.

— Что, испугался? А дело — то серьезное. Серьезнее некуда. И защитить тебя не могу — задета честь аристократа. Да и желания не имею.

— Я же не знал…

— А что ты знал? Чем ты думал? Вот этим? Может быть тогда это отрезать? А? В Хаммии отрежут.

— Не надо… пожалуйста…

— Не надо, пожалуйста, — Сашка передразнил Лешку. — Сколько мне можно тебя выручать? Скажи: сколько? И почему я обязан это делать?.. Значит, так. С рыцарем я переговорю, и если он согласится — радуйся, что есть мочи.

— Спасибо, милорд.

— Спасибо? Ты еще не знаешь, о чем я собираюсь говорить со Смарутом. Буду просить, чтобы он отдал дочь тебе в жены.

— Как?..

— Мужем станешь, шляться перестанешь. А если не перестанешь, то пойдешь в Хаммий, а там с отрезанием. Понял?

— Я… я…

— А ты что думал? Что просто так всё? Нет, сумел набедокурить, теперь — отвечай. Ну так что? В Хаммий или с девицей в Храм Клятв?

— В Храм, — обреченно ответил Лешка.

— Это еще, если рыцарь согласится. Пока иди.

Когда Лешка вышел, Дар, молча наблюдавший всю сцену, спросил Сашку:

— А про дворянство почему не сказал?

— Обойдется. Жирно сразу всё. Вот рыцарь согласится, тогда и скажу. Как считаешь, согласится?

— А куда ему деваться? Дворянин, оруженосец у графа — хорошая партия для дочки.

— Вижу что хорошая. Негоже так дворянствами разбрасываться, их заслужить надо. Но ничего, еще не раз Лешка вспомнит, когда будет отрабатывать дворянство. Но сначала, до свадьбы накажу. Заслужил, паршивец.

— Плетьми?

— А после он месяц будет скорченным ходить? А отрабатывать дворянство когда? Да и поход против мятежников скоро. Нет, раз по — мальчишески нашкодничал, по — мальчишески и наказан будет. Розгами. Так даже обидней. Сидеть неделю не сможет. А потом дворянство и в Храм Клятв.

А теперь предстояло встретиться и поговорить с обиженным отцом юной прелестницы. Рыцарь ждал возвращения милорда Дарберна, а тот вернулся вместе с братом.

— Милорд, мой оруженосец совершил отвратительный поступок. За это я его сам лично сегодня накажу. Этот поступок не красит его, как дворянина.

— Так он дворянин? — удивленно воскликнул рыцарь.

— Конечно. Как можно, чтобы у графа в оруженосцах был простолюдин? Даже дворянин. Ведь по статусу это должность для баронета. Тем более что прежний мой оруженосец был бароном.