Путь Сашки. Книга третья

— Но почему сильного, а не этого хромого?

— Когда твой брат, который меча в руках, наверное, не держал, станет гвардейцем, он поймет. На фоне сильных солдат, мы выглядим плохо. Так пусть их будет меньше, а хромых больше. Ведь случись чего, этим ветеранам мы будем как легкая закуска. Перебьют, не вспотев. К тому же не очень — то они жалуют нас, хаммийцев. Презирают. Вот за одно это и должны получить хороший клинок в спину. Понятно?

— Понятно. Теперь понятно…

Якир не обманул. Через два дня подал сигнал. В этот вечер в одном из городских трактиров Якир угощал одного из солдат своего десятка. Как ему удалось выманить того в трактир, братья не узнали. А впрочем, почему бы солдату не пойти со своим сослуживцем и не попить — поесть за чужой счет? Никто из гвардейцев не был бессребреником, ни новички — хаммийцы и местные жители, ни ветераны, еще служившие при старом короле. Все они прекрасно видели, что творится в королевстве, какие новые порядки заводит Пургес Первый. А раз они ему служат, значит, их всё в королевстве устраивает. И действительно, устраивает. И большое жалованье, и возможность подзаработать на стороне. А то, что ветераны презирают новичков — хаммийцев, то как не презирать слабых, по сравнению с ними, солдат? Но это отнюдь не мешает им выпить и закусить за хаммийский счет.

Солдат, которого братья убили в тот вечер, и в самом деле, был сильным и опытным воином. С трудом забравшись на своего коня, гвардеец ехал и шатался в седле из стороны в сторону. Но внезапно появившегося из темноты Рахида с длинным кинжалом в руке сумел заметить и даже удачно приложить ударом сапога в голову. Рахид упал, потеряв сознание и выронив кинжал. Если бы и Исаса бросился на солдата с кинжалом или мечом, то и его ждала бы такая участь. Но младший брат в последний момент заменил кинжал на длинную оглоблю, которой удачно приложился по плечу гвардейца. Хотя метил в голову, но солдат и здесь успел среагировать, но видать слишком большая порция бесплатного вина его и погубила. Не успел все — таки полностью уйти от удара.

Удар оглоблей был слишком сильным, у солдата, скорее всего, оказалась сломана ключица, тот громко вскрикнул и мешком упал на землю. Но, несмотря на ранение, сумел приподняться, но второй удар Исасы уже точно пришелся по голове гвардейца. После этого хаммиец, достав трясущимися руками кинжал, перерезал солдату горло. В этот момент очнулся его старший брат. Обыскав убитого и отобрав все более — менее ценные вещи, включая, конечно, и кошелек, забрав с собой коня, братья растворились в ночной темноте.

Коня и другое награбленное пришлось продать за полцены: все — таки убит солдат личной сотни короля, а за такое вешают. Однако все обошлось и через несколько дней, уплатив еще двадцать четыре золотых, Исаса одел камзол, который носили солдаты личной сотни его величества.

Памятуя о желании ростовщика Сахета пристроить в королевскую гвардию своего племянника, да не просто пристроить, а протолкнуть в старшие солдаты, Исаса предпринял действия, чтобы немножко сойтись с тем, кто должен образовать эту самую вакансию — старшим солдатом Лайсом. Весьма кстати оказалось приглашение Исасы и Лайса поужинать в трактире, сделанное десятником.

Посидели, попили и хаммиец вынес суждение об этом Лайсе: ничего особенного в нем нет, обычный молодой парень, куда ему до того опытного ветерана, которого он недавно убил. Теперь убьет и этого.

Через пару дней Исаса покопался в вещах Лайса, но не нашел ничего интересного. Теперь оставалось придумать, как ему убить этого Лайса. Подпоить, как предыдущего? Но кто тогда нападет ночью на обратном пути в замок? Его брат? Одному Рахиду не справиться, вон как дал маху в прошлый раз. Конечно, Лайс выглядит послабже, чем тот ветеран, но ведь как — то сумел стать старшим солдатом? Тоже за деньги? Может и так, но и мечом все же владеет хорошо. Нет, одному Рахиду не справиться. Кого — то нанимать? Платить лишние деньги, да и этот третий может их сдать той же страже за те же деньги. Потом не откупишься! Не потому, что стражники неподкупные, нет. А потому что они с Рахидом сейчас вообще без денег, все отдали, чтобы Исасу приняли в гвардию. К тому же, этот Лайс не очень — то много пьет. Когда они сидели втроем, то Лайс хоть и пил, но знал меру.

Что же делать? Как устранить этого чертова лоэрнца? Решение пришло три дня спустя, когда гвардейцы соревновались в стрельбе из лука. Еще в бытность надсмотрщиком Исаса неплохо научился стрелять. Ведь лук был вторым орудием у надсмотрщиков после плети. Каснись, какой побег, то надсмотрщик в случае, если не мог догнать беглеца, должен был стрелять. И желательно в ногу, не до смерти. И вот умение стрелять пригодилось. Исаса нарочно отошел в сторонку, встав за солдатские спины, и когда два соревнующихся десятка, натянув луки, отправили стрелы в полет, Исаса направил стрелу в голову Лайса. Но тот в это время почему — то дернул головой, и стрела прошла мимо цели. Неудача! Теперь такого случая не представится.

Чтобы не навлечь подозрений, Исаса затихарился, отдав инициативу в руки брата, который стал следить за Лайсом, взяв на всякий случай в помощь Муфату, одного из знакомых стражников. Заплатить тому серебрянку — другую, выставить кувшин вина — это лучше, чем платить золотом за помощь в убийстве. Через пару дней хаммийцы, выследив Лайса, сидели в трактире. Будущая жертва пила вино с каким — то парнем, по виду горожанином. Не из бедных, конечно, сынок, наверное, какого — то лавочника, решил Рахид. Парень все время сидел с недовольным видом, а Лайс ему что — то говорил.

Ага, не нравится парню этот солдат. Тем лучше. Сама судьба прислала его, так подумал Рахид. Его напарник его поддержал. Этот лоэрнский баран сам решит их проблему. И когда Лайс покинул трактир, оставив парня одного, хаммийцы подошли к столику, за которым тот сидел, но уже намереваясь расплатиться и уйти. Прогнав слугу, Рахид сказал парню:

— Красавчик, хочешь заработать? Я плачу две серебрянки.

Конечно, платить он ничего не будет, даже, наоборот, заработает на нем. А что, парень крепкий, судья знакомый, быстро его определит в рабы. Баранам там самое место. И, действительно, баран. Вон как глазами хлопает.

— И что надо сделать?

— А, так, пустяк. Отравить или зарезать одного. Хотя зарезать мы сами можем. А ты нет. Потому что баран.

Точно, баран. Вон как надулся и покраснел. Всё сделает!

— Гляди, Муфата, он покраснел.

— Вижу.

— Значит так, баран. Дадим тебе яду, и ты сыпанешь его тому с кем только что сидел за столом. Понял?

Испугался и растерялся, даже рот раскрыл. А яд у Рахида всегда с собой. Так, на всякий случай. Не всегда же меч доставать, тем более что мечом он не очень — то обучен.

— Да… но почему?

— А это не твое дело. Сыпанешь, получишь две серебрянки. А откажешься — пойдешь в рабы. Захочешь пожаловаться — нам же и расследовать. Говори, где живешь.

Парень еще больше растерялся и назвал адрес дома, где он проживал. А дом — то стоит на главной улице Лоэрна.

— Эй, какой хороший дом! Кем ты там служишь?

— Я не служу.

— А, сынок управляющего, да?

Парень кивнул.

— Если не сделаешь, тебя в рабство, а папа — мама будем резать. Старые уже. Сроку тебя седмица.

Довольные хаммийцы покинули трактир.

— Э, брат, с тебя серебрянка. — Потребовал Муфата.

Серебрянки жалко, но Муфата ее заработал, помогая Рахиду обламывать этого недотепу. Да и потом может помочь в этом деле, как оно еще повернется?

— Держи, брат.

— А, скажи, Рахид, что тебе сделал тот солдат? Он ведь из личной сотни короля?

— Всё ты замечаешь, Муфата. Оттуда. Обидел он Исасу. Сам знаешь, как эти лоэрнцы относятся к нам, хаммийцам. Презирают. За людей не считают.