Путь Стратега 8. РеалРТС

Конница Царя царей сумела оторваться от преследования. Октан не стал слишком увлекаться погоней за кавалерией Шадда. Без поддержки пехоты имперские всадники по-прежнему могли проиграть в прямом столкновении со всей конной армадой Востока.

Вместо промотов и сагиттариев последними Царя царей провожали скорпионы, баллисты, онагры и полиболы. Несколько десятков снарядов нашли свои цели. Общие потери вражеской конницы были просто колоссальными. Сегодня мы набили кавалерии, которой бы хватило на создание сразу нескольких армий.

Однако Ксерион не собирался сдаваться. Царь царей был готов продолжать борьбу несмотря ни на что. Его выдохшаяся элитная конница отошла подальше от реки, а вот относительно свежая лёгкая и средняя кавалерия, а также степные всадники начали формировать в нескольких километрах от нас большой ударный кулак. Неужели, ещё захотели? Попытаются обрушиться на нас, пока мы добиваем пехоту?

Оказалось, что нет.

Последние по-настоящему боеспособные силы Ксерион отправил грабить наш лагерь. Параллельно он обратился к нам с такой речью:

«Можете думать, что вы победили, собачьи дети. Но я оберну вашу победу горьким бедствием, а триумфальный возглас — рыданиями. Эта пустыня станет вашей могилой! Голод будет палачом, а солнце поможет высушить ваши кости. Чёрная магия, к которой вы обратились, не сможет спасать вас вечно».

Сандис прокомментировал это так: «Кусаться уже не может, но гавкать продолжает».

Однако, на самом деле угроза Ксериона имела смысл. Тысячи его уцелевших всадников направились к нашему лагерю. Мы просто не успеем туда. Охраны там мало, легионеры устали и надо ещё пехоту добить.

Впрочем, ситуацию у врага тоже была паршивая. Переправа через Айрат уничтожена. Сама река бушует и её не пересечь даже на хорошем скакуне. Земли вокруг выжраны саранчой. Далеко не та локация, где ты захочешь оказаться с истощенной армией и множеством еле живых лошадей.

Наш лагерь охраняло всего несколько тысяч человек. В основном это были велиты легионов Сандиса и Нималексиса, а также слуги, вольноотпущенники, рабы. Впрочем, каструм имел неплохие укрепления. На его валах и башнях даже не самые боеспособные мужи могли сколько-то продержаться против превосходящих сил врага.

Мы же продолжали громить пехоту. Параллельно я обратился к Гинду:

«Сейчас, пока вокруг царит Хаос, ты будешь делать то, что я тебе скажу и вспомнишь мой приказ в точности».

На пару минут я отвлекся, чтобы выдать Гинду важные инструкции, а затем снова отправился на поиски недобитых язатов. Остатки вражеской пехотной фаланги к тому времени рассеялись по большой территории. Тысячи копейщиков и пайганов сначала искали спасение как можно дальше от нас, но там некоторых из них настигла нечисть. Эти несчастные начинали метаться между двух огней. Кто-то пытался сдаваться в плен. Это получалось не у всех. В горячке боя легионеры атаковали любых чужаков, на которых натыкались, а стрелки не жалели снарядов. Мне пришлось вмешаться.

«Беречь стрелы, беречь болты, беречь дротики», — приказал я, а затем обратился к легионерам. — «Можете брать в плен тех, кто бросает оружие».

Нэл мотивировала меня к милосердию. Возможно, брать пленных в такой ситуации не лучшая идея, учитывая наши проблемы со снабжением, однако прокачка божественных даров мне очень пригодится.

Вражеская кавалерия проехалась вдоль стен нашего лагеря. Впрочем, в основном это был не классический частокол, а валы, укрепленные деревянными панелями. Материалов для строительства стандартного каструма в округе не хватало. Шаддинцы ведь выжгли рощи, деревни и поля.

Из нашего лагеря полетели камни, стрелы, дротики. Однако шаддинские всадники, ведомые отчаянием, почти не обращали внимания на снаряды. Конница спешивалась. До 5.000 степных всадников и обычных саваран начали штурм. Без лестниц, без осадных орудий, без подготовки. Будь в нашем лагере хотя бы пара тысяч нормальных легионеров и у шаддинского приступа не было бы ни единого шанса.

Остальная вражеская кавалерия оставалась в седле, охраняя тылы тех кто штурмовал каструм. Направились туда и всадники царской гвардии. Они ехали медленно. Их могучие кони едва переставляли ноги, а открытые участки лошадиных шкур блестели от пота. Там выступала белая пена. Это показывало крайнюю степень перегрузки скакунов. Не просто так существовало выражение: «лошадь вся в мыле». Конский пот имел свойство пениться.

Как обычно заканчиваются великие битвы в мифах или пьесах? Гордый победитель стоит над закованными в цепи врагами. Попавшие в окружение благородные люди бросаются на свои мечи. Солдаты распевают гимны и собирают трофей.

Однако в нашем случае великая битва выродилась в нечто странное, неопределённое, грозящее гибелью всем.

Мы добивали и захватывали в плен вражескую пехоту плюс отдельные отряды превенторов искали выживших элитных всадников. Параллельно этому шаддинцы прорвали оборонительный периметр нашего лагеря. Первые несколько сотен их всадников оказались за валом. Завязалась рукопашная с велитами. Последние хотя и были свежими, но уступали врагу по боевому духу, опыту, снаряжению.

Быстро стало ясно, что план по уничтожению нашего лагеря противник задумал уже давно. Многие всадники сняли с поясов фляжки с маслом или даже примитивные зажигательные бомбы. Вскоре чёрный дым начал подниматься там, где ровными рядами стояли палатки легионеров.

«Сандис, а твой замечательный прадедушка не может устроить из чёрных туч на небе дождь?»

«Мы работаем над этим», — ответил Иворна.

Пока они над этим работали пламя разгоралось, пожирая наши припасы. Шаддинцы действовали быстро и слаженно. Вероятно, они заранее отследили где находятся хранилища зерна, масла и перемолотой саранчи.

Впрочем, враги старались не только уничтожать, но расхищать. Хватали мешки с провизией и пытались перекинуть их по живой цепочке за вал, где уже ждали остальные всадники. Едва ли они похитят таким способом много, но учитывая бедственное положение, в котором может оказаться вражеская армия, даже такие крохи могут быть на вес золота.

Снова сверкнули молнии и грянул гром. С чёрных небес на землю упали первые капли. Я окинул взглядом поле боя. Там сейчас можно было наблюдать огромное пространство, усеянное мертвыми телами. То место, где мы преследовали и громили убегающую вражескую пехоту. Стоило немного сосредоточить восприятие, как я мог заметить колыхание тысяч теней, ещё пока привязанных к трупам. Стратег Зекербек бар Асалам был убит вместе со своей свитой. Тайкано сумел отступить. Десятки тысяч выживших шаддинцев сдались.

«Идёмте обратно в лагерь», — приказал я. — «Все. Наши и пленные, здоровые и раненые. Пришел час покинуть поля боя».

Дождь становился все сильнее. Он словно потушил последние очаги агрессии.

Шаддинцы, прорвавшиеся в наш лагерь, перестали устраивать поджоги. Сначала они попытались там закрепиться, захватить наш каструм и занять там оборону. Умный ход. Однако кавалерия Октана взяла под контроль ближайший к нам ворота лагеря. Оставшиеся внутри велиты открыли их. Октан тут же отправил туда кавалерию и самых свежих легионеров. Благодаря этому нам не пришлось штурмовать свой собственный лагерь. Шаддинцы начали покидать его.