Путь тьмы 2

Стоградье ночью представляло собой еще более жалкое и страшное зрелище, чем днем: остовы сожженных домов, чьи печные трубы немыми перстами устремлялись в небеса, упрекая те за бездействие; огромные проплешины, выхватываемые в темноте факелами — там кремировали покойников; сотни пней на месте немногочисленных лесов — вокруг поселений срочно пришлось возводить частоколы, а десятки тысяч мертвых — развеивать по ветру; а до недавних пор — еще и живые мертвецы, жаждущие человеческой плоти и крови.

«Хотя бы с последней проблемой разобрались», — подумал император, вглядываясь в ночную мглу. — «Правда, хоронить людей на этой земле будут нескоро. Впрочем, о чем это я… Страны Лиги Света уже вернулись к старым обычаям, да и многие подданные тайком стараются сжигать своих мертвых. И все же, в Стоградье мы будем терять немалое количество полезного материала. Ну, что поделать, такова жизнь».

Некромант прошептал заклинание, и тьма отступила, открывая его взору унылый пейзаж: несколько разрушенных селений неподалеку, огромное пшеничное поле, и, конечно же, черную проплешину, прямо-таки кипящую от остатков энергии смерти.

«Эта картина надолго станет единственной для некогда процветающей земли», — вздохнув, подумал император. После этого он поудобнее устроился у окна и погрузился в собственные размышления…

— Владыка? Владыка? Владыка?

Тихий, но настойчивый голос заставил Шахриона моргнуть и непонимающе распахнуть глаза. Еще секунду назад была глубокая ночь, и вот, на тебе — почти рассвело.

«Проклятье, опять, да как долго»! — подумал Черный Властелин, мысленно выругавшись. — «С каждым разом — все дольше и дольше».

Паника вновь пощекотала его нервы своими острыми коготками, но император не был бы собой, если бы не сумел обуздать расшалившиеся нервы.

— Владыка? — вновь раздался тихий голос и Шахрион вдруг понял — он в карете не один.

Некромант обернулся и встретился взглядом с человеком, закутанным в черное. И на этот раз его посетил не Первый, что, в общем-то, было логично — император загрузил его работой сверх всякой меры.

— Прости, Второй, я задумался, — соврал он, искренне благодаря Мать за то, что Тень решила пока что не появляться.

— Владыка, тебе не за что извиняться перед своим ничтожным рабом.

Шахрион улыбнулся уголками губ и проговорил.

— Второй, ты ошибаешься, столь преданные слуги, как ты, Первый и Третья, заслуживают моей искренней любви и уважения.

Тут он почти не кривил душой — эти трое оказались благословением небес: мастера скрытного проникновения, они были способны добраться куда угодно, выкрасть что угодно и убить кого угодно. Уничтожение Парнира — штаб-квартиры Ордена — при помощи лиосского огня определило исход всей войны, и именно Первый и Второй были теми, кто совершил это выдающееся деяние, а заодно и вернул в Черную Цитадель несколько редких и опасных книг. Мемуары Безумца — в том числе.

Усилия же Третьей в те годы позволили добиться нейтралитета Аблиссии, чей венценосец почти был готов прийти на помощь разгромленной, но не сломленной Радении. Именно ее дипломатический талант вкупе с некоторыми… иными умениями позволил склонить чашу весов в нужную сторону.

Все трое были награждены после войны, но, при этом, пролившийся из императорских рук дождь из милостей ни в коей мере не повлиял на фанатичную преданность самых верных и полезных орудий Империи.

А еще — всем им очень нравилось слушать слова благодарности от обожаемого владыки, так почему бы не одарить своих преданных последователей? Похвалы можно расточать без счета.

Как и всегда, лицо хмурого убийцы расцвело, едва только император даровал похвалу, и он склонил голову в поклоне.

— Владыка, у меня есть важные сведения для тебя.

— Из числа тех, что можно доверить бумаге?

— Нет.

— Понятно.

«Судя по всему, сведения действительно важные», — подумал император.

— Они — от Первого? — уточнил он на всякий случай.

— Да, о владыка.

— Говори.

— Крысы зашевелились.

Шахрион тотчас же нахмурился.

— Уточни, какие именно.

— Все сразу.

— Вот как? — задумчиво почесал подбородок чародей. — Ну надо же. Подробности?

— Их Первый не доверяет не только бумаге, но и слову.

Имелось в виду, что тот мог сообщить их лишь при личной встрече.

«Видимо, все куда серьезнее, чем я полагал», — с грустью подумал император. — «Проклятье, как же неудачно в этом году я отправился в поездку по Империи».

— Есть ли что-нибудь, что можно было доверить бумаге?

— Да, — слуга с поклоном извлек из-под плаща свернутый и запечатанный свиток.

— Благодарю, можешь быть свободен.

— У владыки будут распоряжения для меня?

Шахрион задумался. По-хорошему, он должен реагировать уже сейчас, но головная боль — эта сводящая с ума спутница — в очередной раз путала мысли.

«Ладно, несколько дней ничего не изменят, особенно после неудачного покушения. Обдумаю все чуть позже», — решил он. — «Да, так и сделаю».

— Пожалуй… нет. Действуй согласно предыдущим указаниям.

— Будет исполнено, — вновь поклонился мужчина и, чуть-чуть приоткрыв дверцу кареты, растворился в темноте.

Император устало покачал головой.

— Все-таки вера — плохой маяк. Он может завести в услужение к самым настоящим злодеям.

— Приятно, что ты смотришь в лицо действительности, — раздался над ухом до боли знакомый голос и император устало отмахнулся от Тени.

— А я-то думал, куда ты запропастилась.

— Решила немножко пожалеть тебя и дать небольшую передышку от своего замечательного общества.

— Как великодушно с твоей стороны, — фыркнул он.

— Да, я такая.

Было время, когда Шахрион считал, что сходит с ума, что все происходящее — игра больного разума, что его собеседница — разыгравшееся воображение или персонификация совести, а может, отдача Безымянного Заклинания, сорвавшая какие-то запоры в голове чародея.

Увы, те благословенные времена прошли. Теперь — после видений — Шахрион знал наверняка: Тень реальна, и она — зло, что рвется в мир.

Он в очередной раз извлек записи Безумного Императора и принялся перечитывать самые последние страницы. Горячечный бред, да, но не только. Теперь некоторые слова начинали обретать смысл. Безумец боролся, да, он боролся за свою жизнь, за свою душу, за само свое естество. И он что-то нашел, но не успел воспользоваться по причинам, неведомым Шахриону.