Путь улана. Воспоминания польского офицера. 1916-1918

Мы заняли несколько домов. Нашли много съестных припасов. Вместе с нами в деревне остались несколько русских офицеров, прибившихся к нам в пути, и кавалеристов. Весь день мы наблюдали массовый исход, испытывая ненависть к отступавшим. Нам казалось, что каждый из этих людей несет ответственность за вчерашние страдания, за наших погибших товарищей, за наше неопределенное положение. Двигаясь на восток, они окидывали нас взглядами, в которых сквозили не меньшее презрение и ненависть, словно думая: «Если бы не было этих офицеров, заставлявших нас воевать, война давно бы закончилась».

У нас не было связи со штабами. Никто не отдавал нам никаких приказов. Немцы не воспользовались ситуацией, чтобы начать наступление. По нашим сведениям, они заняли свои прежние траншеи, а в наших траншеях сидели сохранившие преданность воинские подразделения. Огромное количество комиссаров вели активную работу не только среди своих солдат, но и у немцев.

И среди этого хаоса находились двести поляков, беспомощные и растерянные, не знавшие, куда идти и что делать.

Спустя несколько месяцев мне в руки попалась старая газета, и я прочел официальное сообщение русского штаба. В конце сообщения говорилось: «Польские уланы отличились тем, что семь раз наступали через проволочные ограждения противника». На протяжении всей войны в официальных сообщениях я только дважды встречал слово «польский». В первый раз, когда Россия пообещала Польше независимость, в случае победного окончания войны. Сформировав легионы, поляки вступили в войну. Новое русское революционное правительство официально признало их заслуги в войне. Но что касается независимости и свободы поляков, это обещание так и повисло в воздухе.

«Каждый сам за себя». Этот лозунг был единственным спасательным плотом в потоке событий.

Глава 20 НАЧАЛО СКИТАНИЙ

Мы оставались в деревне два, а может, три месяца. Трудно сказать определеннее, дни летели за днями, неделя за неделей. Мы не знали, что происходит. Не понимали, что будет с нами. Пытались найти свой путь в миазме преувеличенных и сфабрикованных сообщений. Мы вслушивались в речи, лозунги, решения и постановления, идущие один за одним. Слова, слова, слова, без конца и края. Мы отчаянно пытались найти то, что касалось непосредственно нас… поляков, заблудившихся в океане русских. Мы слишком мало знали, но зато видели все собственными глазами. Одно нам было совершенно ясно: для России война закончилась.

Знаменитое весеннее наступление так и не состоялось. Немецкое контрнаступление постепенно ослабевало. Все выглядело так, словно обе стороны потеряли цель, то, ради чего стоило вести военные действия.

И тут мы поняли цель красных, явную, совершенно очевидную. Они хотели дезорганизовать, уничтожить регулярную армию. Перед войной коммунисты были еще малочисленны, среди них не было по-настоящему выдающихся революционеров. В большинстве на слуху были террористы. Теперь появились тысячи красных рабочих. Везде, где собирались группы солдат, появлялся человек, внушавший им:

– Перестаньте воевать. Берите винтовки и идите домой. Идите к немецким солдатам и объясните им, что вы такие же рабочие и крестьяне, как они. Скажите, что не хотите воевать с ними. Объясните им, что они должны повернуть оружие против своих офицеров, которым нужна эта война.

Солдаты внимательно слушали и быстро усваивали эти речи. Теперь случаи неповиновения стали обычным явлением. Тех, кто пытался высказать другое мнение, тут же останавливали, быстро и эффективно. Останавливали навсегда. Офицеры, вызывавшие ненависть солдат, не имели шансов на спасение. Любая провокация разжигала гнев толпы, способной убить, растоптать, разорвать на куски. И не с кого было спросить за эти преступления. В тех случаях, когда власти пытались расследовать случаи насилия и настоять на принятых решениях, поведение солдатской массы можно было сравнить со стоячей водой, в которую неожиданно брошен камень.

Почти ежедневно кто-нибудь приезжал в деревню и пытался разговаривать с уланами. Конечно, наши уланы, после печального опыта последнего наступления, тоже хотели домой. Но их дом был на западе, в Польше. Слишком велик был разрыв, и национальный и духовный, между нашими народами.

Коммунисты старались изо всех сил. Они заблаговременно подготовили национальные кадры, среди которых были поляки, латыши, литовцы, кавказцы. Коммунисты особенно преуспели в формировании латышских полков. Латыши, не имевшие национальной истории и собственной страны [25] , мучились под тяжелым гнетом царской России.

25

К началу XX в. Латвия стала одной из наиболее капиталистически развитых областей Российской империи.

Медлительные, основательные, технически грамотные, латыши не отличались особой сообразительностью, но ничего не забывали. Безграмотное в политическом отношении крестьянство тем не менее понимало, что является бесправным. Латыши приняли активное участие в революции 1905 года. Участились выступления крестьян, которые поджигали имения помещиков, убивали их семьи, скот. В ответ имперское правительство без суда и следствия стирало с лица земли целые деревни.

Теперь, желая отомстить, латыши превратились в стойких сторонников коммунистов. Они закалились в жестоких испытаниях. Во время и после Гражданской войны они становились сотрудниками ЧК, гвардией коммунизма.

В формировании ядра будущей Красной армии принимали участие китайцы и монголы.

Среди угнетенных народов находились и литовцы. На протяжении столетий Литва входила в состав Польского государства. В давние времена польская королева вышла замуж за литовского короля. Затем часть польских земель стала собственностью российской короны. Живущие на этих землях литовцы и поляки всячески препятствовали этому. До Версальского мирного договора Польша и Литва оставались единым государством с двумя государственными языками. Согласно Версальскому мирному договору Литва превратилась в независимое государство, как и Польша, исповедовавшая шовинизм [26] .

26

Шовинизм – крайняя форма национализма, проповедь национальной исключительности, противопоставление интересов одной нации интересам всех других наций, распространение национального чванства, разжигание национальной вражды и ненависти (фр.).

Коммунистам не везло с литовцами. Их врожденный патриотизм оказался сильнее всех соблазнов всемирного рая.

Коммунисты считали, что поляки, являясь угнетенной нацией, примут сторону красных и укрепят ряды международного коммунистического движения. Но они забыли, что каждый поляк давно вынашивал мечту о независимой родине. Польша превыше всего! Поляки изучали свою историю не по учебникам, а по запрещенным книгам, получаемым контрабандным путем. Они узнавали историю из разговоров отцов и матерей, бабушек и дедушек, принимавших участие в восстании 1863–1864 годов, которое царское правительство России подавило с помощью военной силы. Поляки всегда стремились к восстановлению национальной независимости Польши. В 1905 году даже детей подвергали наказаниям в школах за то, что отказывались читать молитвы на русском языке.

У моей тети было шесть сыновей. В 1906 году трое из них эмигрировали: один в Германию, а двое в Австрию. Трое младших остались в России. Во время войны все шестеро служили в разных армиях. Тетина семья не являлась исключением, во многих польских семьях складывалась подобная ситуация. Польша была перенаселена, и поляки были вынуждены переезжать в Россию. В личном плане у поляков складывались дружеские отношения с русскими, чего нельзя сказать о карьерном росте. Наш полковник всю жизнь прослужил в царской армии. Если бы он не был поляком, да к тому же католиком, то наверняка стал бы генералом. В военном училище у меня были высшие баллы по теории и практике. В связи с чем я предполагал, что займу место командира эскадрона. Однако это место занял русский парень, имевший более низкие баллы после окончания училища. Надо признать, что в целом поляков не слишком притесняли, но они всегда были свободолюбивой нацией и не могли мириться с чувством собственной зависимости и потерей независимости своей родины.

Большинство уланов нашего полка с готовностью пошли служить в царскую армию из-за обещания, что в случае победы союзников Польша обретет независимость. Правительство Керенского весьма туманно высказывалось в отношении этого обещания. Коммунистические идеи и лозунги вообще обходили эту тему стороной. Но поляки моего поколения не могли жить без мечты о свободной и независимой Польше. Поэтому теперь, когда коммунисты стали внушать, что у России и Польши общий источник напастей, уланы не хотели их слушать.