Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

Тридцать шагов. Двадцать шагов. Десять шагов.

— Рось!!!

Левой рукой я отбросил накидку, одновременно вскакивая на колено и взмахнув рукой. Передний негр схватился за маску и рухнул на спину, под ноги шарахнувшимся товарищам — нож попал ему в глаз; ещё кто-то упал накрест с ножом в затылке; наискось — так же, на колене, — стоял Олег Крыгин, а его топор уже торчал в спине падающего негра…

Ага — четверо из передового дозора бегут обратно — добро пожаловать! Арнис и Сашка Бубнёнков прыгнули мне за спину, о тылах можно не думать — вперёд!!!

— Рось!

Навстречу — вой, скрежет и визг…

Над верхним краем щита — молниеносный укол сверху вниз. Дага перехватывает и отбрасывает чужой ятаган; удар палаша отбивает в сторону летящую толлу — рраз! А разойтись у вас не получится, кусты не дадут… а нам очень даже неплохо — за кустами мелькнула фигура Игорька Летягина, атакующей змеёй метнулся кистень, с коротким стуком проломив затылок одному из моих противников. Потом Сморч выскочил на тропинку, с низким угрожающим воем перекидывая в руках топор. Один из двоих оставшихся негров повернулся к нему, закрываясь щитом и размахивая ассегаем. Против меня тоже остался один — со щитом и ятаганом. Первый — тот, которого я ударил палашом — был мёртв, я угодил ему точно между ключиц. Тот, которого "ошарашил" Сморч, тоже не двигался — ремень кистеня шёл от его окровавленной головы, и убитый

216.

был похож на робота, выключившегося из-за обрыва кабеля.

"Поединщиков", как говорили наши предки, среди негров я не встречал, и мой последний противник не был исключением. Он скалился из-под маски, ухал, хрипел, размахивал ятаганом, как вентилятор… и отступал, пока не упёрся в кусты спиной.

— Настало время умирать, — не смог я удержаться от красивых слов, хотя знал: негр не поймёт. Мой палаш лёгким движением обвил ятаган негра невидимой спиралью… его клинок вместе с рукой перестал повиноваться хозяину и рванулся в сторону… дага вошла снизу вверх под щит, в пах — и повернулась в теле.

Негр рухнул к моим ногам и с воем начал корчиться у них.

Сморч тоже "закончил", и мы плечом к плечу бросились в драку. Рубка шла вовсю — негров было втрое больше, но на тесной тропе они не могли нас обойти, а Танюшка, Ирка Сухоручкина и Валька стреляли по ним сквозь листву из аркебуз — даже за шумом боя было слышно, как пули щёлкают по металлу и кости.

Навстречу мне, хромая, выбрался Андрюшка Соколов — он улыбался и опирался на меч. Левое бедро спереди у него было рассечено. К нему тут же бросилась Ленка Черникова; я ввинтился в драку.

Все рукопашные свалки похожи друг на друга, как счастливые семьи — я это много раз отмечал. В тесноте все толкаются, ожесточённо колют и рубят по мере возможности, и ни о каком фехтовальном искусстве речи быть не может. У меня выбили дагу (ятаган мой противник потерял вместе с ней, а через миг — потерял и жизнь; я проколол его насквозь в грудь), и я отбивал (точнее — отводил) удары перчаткой. В какой-то момент высоченный негр ударом щита сбли меня наземь, но я принял его животом на выставленные ноги, а в следующую долю секунды он уже валился с финкой Севера в ухе. Мне помогли встать на ноги.

— Ты что падаешь?! — засмеялся Вадим. С его бастарда стекала кровь.

— Ноги подкашиваются, — буркнул я. — Пора заканчивать.

— Да почти закончили уже, — кивнул Вадим и локтем вытер пот со лба. — Интересно, как там у Франсуа? Я посмотрю?

— Глянь, — кивнул я, поднимая свою дагу. — Эй, ещё раненые есть?!

— Бескровный удар по голове ранением считается? — осведомился Игорек Мордвинцев, придерживавший левый висок рукой. — Больно вообще-то… Древком копья огрели…

— Освобождение всё равно не получишь, — я поближе рассмотрел его висок. — Свободен.

— Что с человеком власть делает, — осуждающе покачал головой Игорёк. — Ой, больно!!!

— Что с Андреем? — я подошёл к Ленке, возле которой уже стояла и Олька Жаворонкова. Она мне и ответила:

— Глубокое ранение. Идти ему не стоит.

— Да смогу я! — Андрей попытался встать, но Олька нажала ему на плечо и сказала категорически:

— Я не сказала "не сможешь", я сказала "не стоит".

— Медицина произнесла своё веское слово, — развёл я руками. — Останешься в лагере у этого Тезиса…

— Ч-чёрт… — процедил Андрей и, безнадёжно махнув рукой, отвернулся. Ленка, присев рядом с ним, начала негромко утешать.

— Заманали эти негры, — сообщил, подойдя ко мне, Олег Фирсов. — Толпами под ногами путаются. Прямо как тараканы.

Вернулся Вадим. Франсуа тоже расправился с аръегардом без потерь и уже успел встретить нескольких человек Тезиса — те тоже выслеживали негров.

* * *

Жилище греков (так я их стал про себя называть, хотя, конечно, там были не только греки) пряталось в лавровой роще, теснившейся на скальном выступе, куда вела обрывистая тропа. Несколько пещер, переходивших одна в другую, давали неплохой

217.

приют почти трём десяткам человек вот уже третий год.

Мы втроём разожгли костёр на склоне над пещерой и вот час тому как неспешно беседовали друг с другом. У меня было шестнадцать бойцов, у Франсуа — четырнадцать, у Тезиса — восемнадцать. Всего — сорок восемь. По слова грека, у Нори было не больше двдацати бойцов, но его остров представлял собой настоящую природную крепость.

— Здесь пляж, — чертил в песке палочкой Тезис. В медных волосах грека горели тяжёлые металлические искры. — Остальной остров — это плато, метрво пять высотой, по краю — вал. А вот с этой стороны — двадцатиметровый пик. На него тропинка только с одной стороны, а внутри — пещеры, вот он там и обосновался. Его несколько раз выкурить пытались. Не вышло.

— Знаем, — я подкинул в огонь хвороста. — Значит, плохо думали.

— Хорошо думали, — без обиды возразил Тезис и вздохнул. — Укрепился он здорово. Наверное, тоже неплохо думал.

— Предлагаю завтра, — Франсуа с хрустом потянулся, — дать всем, в том числе — и себе день отдыха. А послезавтра выйти в поход — на месте решим, что делать. Тез, если наши девчонки останутся с твоими — ты не сочтёшь, что мы решили захватить ваше милое обиталище?

— О чём разговор… — указал Тезис вниз, на пещеру, широким жестом гостеприимного хозяина.

— Оставить девчонок — хорошая мысль… — пробормотал я. — И трудновыполнимая…

— Товя зеленоглазая не захочет оставаться? — хмыкнул Франсуа. — По ней видно, что эта… как её, богиню охоты, Тез?

— Диана, — рассеянно ответил тот. Франсуа снова потянулся и встал:

— Ладно, пойду-ка я спать… Вы тоже не засиживайтесь. И не шалите, малыши, особенно — с огнём…

Он ушёл вниз. Я проводил взглядом растаявшую в ночи фигуру и спросил грека:

— Правда, что Нори убил твою девчонку?