Путь в архипелаге (воспоминание о небывшем)

57.

И правда всё же победит.

Ночные песни птицы вещей

Мне стали пищей для души,

Я понял вдруг простую вещь —

Мне будет трудно с ней проститься.

Холодным утром крик последний

Лишь бросит в сторону мою.

Ночной певец, я твой наследник, -

Лети, я песню допою.

РАССКАЗ 4

НАША ВОЙНА

Пожелай мне удачи в бою,

Пожелай мне

Не остаться в этой траве…

Группа "Кино"

58.

* * *

— Двадцать третье июля, — Вадим облизнул потрескавшиеся губы. — По расчётам мы уже должны выйти к Волге.

Я промолчал, придерживая рукой ножны палаша. Последние две недели мы шли неп-рерывно, по 25–30 километров в день, в основном — бесконечными лесами. Мы отощали, хотя питались не так уж плохо. Кроме того, у многих разваливалась неприспособленная для дальних переходов обувь, а одежда пострадала почти у всех.

За это время мы не видели ни негров, ни белых, ни каких-либо признаков того, что эти места обитаемы. Вообще — если кто не знает — такой поход — довольно утомитель-ное занятие. подъём в шесть. Завтрак, туалет — и в семь выходишь. С полудня до трёх — привал на обед (одно название!) и отдых. В восемь начинаем искать место для ночлега, в девять — уже устраиваем лагерь, всегда однообразный, типовой, ужинаем и в одиннад-цать спим. (Ночные дежурства — по трое по три часа) Утром — всё сначала. Особенно тяжело это, когда цель призрачная. Свободное время было заполнено в общем-то ничего не значащими разговорами, и с Танюшкой я разговаривал не больше, чем с остальными…

…Здоровенное ополье походило на кусок степи. Я временами начинал сомневаться, а не забрали ли мы лишнего к югу? Да и Вадим был в целом прав — мы должны были вый-ти к Волге если не позавчера, то вчера. Вместо этого мы тащились по этому чёртову пространству — иначе и не назовёшь.

Вчера. И позавчера тоже.

Меня это ополье раздражало ещё и потому, что на нём мы были хорошо различимы. Едва ли тут есть воздушные средства наблюдения… и всё-таки мерзкое чувство.

— Мимо Волги пройти невозможно, — заметил я. — Рано или поздно, а мы всё равно к ней

выйдем; она же через всю Россию тянется, от Каспия чуть ли не до Полярного Круга.

— Утешил, — проворчал Вадим. — Нам что, до Каспия шагать? — и он ускорил шаги, на-

гоняя остальных…

…Сколько буду жить — буду помнить этот переход. Хотел бы — не забуду. Возни-кало ощущение, что у ополья нет конца и края, а солнце уже не просто жарило — давило, как крышка давит карасей на сковородке. Тут и там под ноги попадались тёплые лужи с цвёлой водой, в которой плавали гроздь лягушачьей икры и личинки комаров. Настоящее комарьё висело над нами уже не тучей — сплошной завесой, словно чёрной кисеёй. Я даже сперва не понял, что это и думал — плохо с глазами, когда отошёл в сторонку за кусты. Потом — мысленно ужаснулся, но деваться всё равно было некуда, и оставалось только шагать, радуясь тому, что под ногами не сплошное болото.

Мы шли шестой час, если не считать отдыха после полудня. Даже раздеться было нельзя — комары пришли бы в восторг. Пить уже не просто хотелось — это желание вы-пало в подсознание и сделалось направляющим и определяющим. Возникало даже ощуще-ние, что впереди — смерть от жажды, хотя это, конечно, было смешно. Не пустыня, в конце-то концов.

Но близко к этому.

— В принципе — конец этому должен быть, — как-то без особого энтузиазма сказал Са-

нёк. — Где-нибудь за следующим бугром…

— Это точно, за следующим бугром конец и будет. Всем, — загробным голосом сказал

Вадим, отдуваясь. Его лицо, руки ниже подкатанных рукавов, грудь в широко распахнуто вороте имели цвет поспевающей малины.

— Вес сбрасывай, — безжалостно сказал я и наступил в лужу. У меня затекли плечи —

отмахиваться от комаров. Настроение было поганое, но даже ругаться толком сил не оставалось. Танюшка, впрочем, шагала очень хорошо — чуть подавшись вперёд и подсунув большие пальцы под ремни скатки. Но в целом я заметил, что отряд начинает превраща-ться в "хвост". Угнетали духотища и монотонность пейзажа.

Почти через силу я нагнал Игоря Северцева и пихнул его локтем:

59.

— Север, — шепнул я, — спасай положение…

Он повернулся ко мне. От кожаной куртки пахло чем-то живым и горячим.

— Думаешь, получится? — но ответа ждать не стал — приотстав, подождал Кристину,

на ходу о чём-то с ней пошептался. Та кивнула и, подождав Ленку Рудь, замахала Танюш-ке… Девчонки обнялись, Игорь (откуда взялся задор?!) повернулся к ним лицом, и, шагая спиной вперёд, начал — серебристый мальчишеский голос взвился не хуже, чем у солиста Детского Хора СССР, а через миг слаженно вступили три девчоночьих сопрано, и весь отряд зашевелился, прислушиваясь:

— Пускай нам по немногу лет —

Но кто сказал, что права нет,

Что смысла нет нам с бою брать вершины?!

Кто так сказал — он поспешил,

Он это зря за нас решил,

Он это так решил, а мы не так решили!..

…И пошло! Пели хором, пели всё подряд. Пели — и шагали…

… - Что ж ты стоишь на тропе, что ж ты не хочешь идти?..

… - Вот это — для мужчин — рюкзак и ледоруб…

… - Раскройте рты, сорвите уборы — на папиных "волгах" мальчики-мажоры!..

… - За синим перекрёстком двенадцати морей, за самой ненаглядною зарёю…

… - Перемен требуют наши сердца!..

… - Спокойно, дружище, спокойно — у нас ещё всё впереди…

… - Но если покажется путь невезуч, и что на покой пора…

… - Не обнять российское раздолье…

… - Марш, марш — левой!..

… - Подари мне рассвет у зелёной палатки…

… - Здесь вам не равнина, здесь климат иной…

… - Среди нехоженых путей один путь — мой…

… - Помиритесь, кто ссорился…

… - Мой конь притомился, стоптались мои башмаки…

… - Средь оплывших свечей и вечерних молитв…