Путь в Версаль (др. перевод)

Она предупредительно проводила Анжелику к другой двери, ведущей на просторный балкон [9] , с которого открывался вид на сады.

– Я полагаю, король уже закончил свой туалет, – сказала мадам Скаррон. – Сейчас он должен пройти в кабинет, где проведет несколько минут с принцессами крови. Потом он спустится в сад, если не заглянет сюда. В любом случае вам лучше пойти вот по этой открытой галерее. Справа будет дверь, ведущая в прихожую кабинета короля. Там сейчас много народу, и вы наверняка встретитесь с супругом.

9

Сейчас на месте этого балкона находится Зеркальная галерея.

Анжелика взглянула на балкон, но увидела там только нескольких гвардейцев-швейцарцев.

– Я просто умираю от страха. Может быть, вы пойдете со мной?

– О дорогая, да разве я могу?.. – растерянно возразила мадам Скаррон, смущенно указав на свой более чем скромный туалет.

Анжелика только сейчас заметила, как разнятся их наряды.

– Почему вы здесь, среди просителей? Вам все еще нужны средства?

– Увы, более, чем когда-либо! После смерти королевы-матери мне урезали пенсию, и я надеюсь добиться ее восстановления. Господин д’Альбре обещал помочь.

– Желаю успеха. Я правда очень сожалею…

Мадам Скаррон ласково улыбнулась и погладила Анжелику по щеке:

– Не надо огорчаться. Это ни к чему. Вы выглядите такой счастливой! Впрочем, вы вполне заслужили свое счастье, дорогая. Я рада видеть вас такой красавицей. Король весьма чувствителен к красоте. Не сомневаюсь, что вы его очаруете.

«А вот я как раз сомневаюсь», – подумала Анжелика, и сердце у нее забилось. Сверкающая красота Версаля придавала ей сил идти до конца. Конечно, она сумасшедшая. Ну и пусть! Ей вовсе не хотелось уподобиться бегуну, который у самого финиша сошел с дистанции.

Ободренная доброй улыбкой мадам Скаррон, Анжелика устремилась в галерею с такой скоростью, что Флипо, пыхтя, еле за ней поспевал. Пройдя примерно половину пути, она увидела, что с противоположного конца галереи к ней приближается группа людей. Даже с такого расстояния нетрудно было разглядеть, что в центре группы горделиво вышагивает король.

Красные каблуки и пышный парик делали его выше ростом, но Людовик XIV и без того выделялся среди всех своей восхитительной походкой. И никто лучше его не умел управляться с тростью. Раньше трость была прерогативой стариков и инвалидов, но теперь стала модным атрибутом. И король использовал трость как инструмент в искусстве себя подать: с ней он выглядел как нельзя более уверенным, величавым и обольстительным.

Он приближался, опираясь на роскошную трость эбенового дерева с золотым набалдашником, на ходу обмениваясь репликами с двумя принцессами, которые шли по бокам, – Генриеттой Английской и юной герцогиней Энгиенской. Официальная фаворитка, Луиза де Лавальер, сегодня не принимала участия в прогулке. Его величество это ничуть не расстраивало: бедняжка все больше и больше становилась просто предметом декора. В интимной обстановке король еще испытывал к ней былую нежность, но в такие ясные, светлые утра, когда Версаль сиял всей своей красой, худоба и бледность мадемуазель де Лавальер особенно бросались в глаза. Она обитала в уединении, и его величество иногда заглядывал справиться о ее здоровье…

А утро действительно выдалось на редкость ясным, и Версаль блистал великолепием. Уж не сама ли Весна шла навстречу государю в облике юной незнакомки?.. Солнце окружало ее сияющим ореолом, а ожерелье струилось до самой талии каплями жемчужной росы…

Анжелика сразу сообразила, что, повернув обратно, она станет мишенью для насмешек. И она продолжала идти вперед, постепенно замедляя шаг, и ее охватывало ощущение своей беспомощности и неизбежности происходящего, как бывает иногда во сне. Она словно погрузилась в туман и видела перед собой только короля: он как магнитом притягивал к себе ее взгляд. Она и рада была бы опустить глаза, но не могла. Теперь король был к ней так же близко, как тогда в Лувре, и все померкло перед этим ужасным воспоминанием.

Анжелика даже не догадывалась, какое зрелище собой представляла – одна, посреди залитой солнцем галереи, в роскошном туалете, во всем блеске своей красоты, которая и согревала, и завораживала.

Людовик XIV остановился, и придворные замерли позади него. Лозен, который узнал Анжелику, закусил губы и спрятался за спины остальных. Он торжествовал: у него на глазах разворачивалось нечто из ряда вон выходящее.

Король галантно снял шляпу, украшенную огненно-красным плюмажем. Он был очень чувствителен к женской красоте, и спокойная отвага, с которой эта женщина смотрела на него своими зелеными глазами, не раздражала, а околдовывала. Кто она такая? Почему он раньше ее не замечал?

Безотчетно отреагировав на приветствие короля, Анжелика склонилась в глубоком реверансе. Ей и хотелось бы застыть в коленопреклоненной позе, но она выпрямилась, по-прежнему не сводя глаз с лица Людовика. И взгляд ее помимо воли сделался вызывающим.

Король удивился. Во всем облике незнакомки и в молчаливом изумлении придворных было что-то необычное. Он огляделся вокруг, и брови его слегка нахмурились.

Анжелика почувствовала, что сейчас потеряет сознание. Руки отчаянно дрожали в складках платья, силы покидали ее. Все, она пропала.

В этот момент кто-то с такой силой стиснул ей руку, что она чуть не вскрикнула, и голос Филиппа спокойно произнес:

– Ваше величество, окажите мне честь и позвольте представить вам мою супругу, маркизу дю Плесси-Бельер.

– Вашу супругу, маркиз? Потрясающая новость! Я что-то такое слышал, но ожидал, что вы сами мне об этом скажете…

– Сир, мне показалось, что нет необходимости информировать вас о такой безделице.

– Безделица? Женитьба – безделица! Берегитесь, маркиз, как бы господин исповедник Боссюэ вас не услышал!.. И дамы тоже… Черт побери, с той поры как я с вами познакомился, я все задаю себе вопрос: из какого же теста вы сделаны? А вы отдаете себе отчет, что ваша скрытность по отношению ко мне граничит с дерзостью?

– Сир, я весьма огорчен, что ваше величество так истолковали мое молчание. Событие не имело никакой важности!

– Замолчите, месье! Ваше легкомыслие переходит все границы, и я вам даже пяти минут не даю на подобные дискуссии в присутствии такой прелестной женщины, как ваша жена. Честное слово, вы просто солдафон какой-то! Мадам, а вы что думаете о своем супруге?

– Я постараюсь к нему приспособиться, сир.

Король улыбнулся:

– Вы рассудительная женщина. И очень красивы. Эти два качества так редко соединяются вместе! Маркиз, я прощаю тебя за такой выбор… И за прекрасные глаза твоей жены… Зеленые глаза… Редкий цвет, мне нечасто доводилось такими любоваться. Женщины с зелеными глазами…

Он замолчал, словно задумавшись, и принялся внимательно вглядываться в лицо Анжелики. Улыбка сошла с его лица, и он вдруг застыл, словно пораженный молнией. На глазах у придворных, сначала изумленных, а потом испуганных, Людовик XIV начал бледнеть. Это ни от кого не укрылось, поскольку король вообще отличался сангвиническим цветом лица и придворный врач часто пускал ему кровь. А тут он на несколько секунд стал белее собственного жабо, хотя на лице у него не отразилось ничего.

Анжелика растерялась, но не отвела от короля глаз, продолжая смотреть на него с вызовом, как смотрит провинившийся ребенок на того, кто сейчас его накажет.