Путь в Зону. Том 1-6. Компиляция

— Так вот, тот крендель рассказывал мне о том, на какие подгруппы делятся все люди. И как по мелким внешним признакам людишек быстро распознать, кто есть кто, и кто о чём думает, — после выпивки и лёгкой закуски рассказ продолжился. — Для каждой подгруппы есть определённый набор качеств, черт характера и всё-всё-всё, что красит человека в какой-то цвет. Ту самую масть — если так выразиться. Крендель утверждал, что это исключительно врожденное, свойство души и всё такое, от родителей и воспитания почти не зависит, хотя может удачно маскироваться. Такой внешний слой косметики, которая легко смывается первым же дождиком жизненных неприятностей, — слушая его, я легко вспоминал случаи из реальной жизни.

Сколько было людей, которые резко менялись, стоило лишь измениться внешним условиям? Порой открывались лучшие черты человечности, но куда больше случаев, когда в прошлом респектабельный и добропорядочный гражданин вдруг превращался в редкостную мразь.

— Наверное, 'низовых' вы все прекрасно знаете, — фыркнул Боров. — Крендель называл их 'Холопы'. Мужики, крестьяне, быдло… однако они тоже делятся, как и все прочие на две неравные подгруппы. Батраки и Кулаки. Главной их особенностью он считал отношение к знаниям, а именно её отсутствие. Холопы учиться принципиально не хотят. Даже из-под палки. Освоят два притопа три прихлопа и им хватит. Однако ими легко манипулировать через 'традиции', - усмехнулся он. — Они сами с этими традициями и носятся, ни хрена толком в них не понимая. И даже те самые 'Кулаки'. Помните расфуфыренных петухов в малиновых пиджаках? — Слушатели дружно кивнули. — Они те самые 'Кулаки' и есть. Разбогатевшее за чужой счёт обыкновенное быдло! Но их век благоденствия был недолог… — ехидная ухмылка расплылась на его лице.

Я тоже вспомнил те, уже подзабытые времена. Времена малиновых пиджаков. Которые очень быстро закончились, а их носители, пиджаков, то есть, куда-то пропали. Наверняка кто-то из них позже удачно перекрасился и сохранился, но большая часть явно отправилась отдыхать по кладбищам.

— Что про них всех можно сказать? — Борова просто распирало от чувства собственного превосходства над той самой категорией. — Учиться не хотят, отдыхать не умеют. Зато могут пахать как лошади с утра до вечера, но никогда не бывают довольными. Всё им мало, а в их бедах всегда кто-то другой виноват. Умные среди них тоже попадаются, но редко. Зато вполне терпеливы и именно на них — по словам того кренделя, зиждется всё общественное благополучие. Они как обширные корни дерева, без которых ему не вырасти и не выжить. Именно потому мы и должны уважать мужика, позволяя ему своим трудом достигать достаточного благополучия. Достаточного по нашим меркам благополучия, понятно. Но и прессовать мужиков нужно с умом, если сильно перегнуть палку, то они могут взбунтоваться, забыв о ценности собственных жизней. И тогда они способны разрушить всё, что их и нас окружает. Нам такого точно не надо… — выдохнул рассказчик.

Я же мысленно представил себя именно таким вот 'мужиком'. Хотя мне как раз нравится учиться, да и отдыхать я умею, думаю, что умею. Но если кто-то попытается меня жестко 'прессануть', велик шанс срыва, когда я посчитаю справедливую месть гораздо выше собственной жизни.

— Выше 'Холопов' у нас идут 'Барыги', - лекция о бандитских понятиях и представлениях продолжалась. — Крендель называл их всех 'Мещанами', однако делил на несколько отдельных подгрупп, и чистые мещане у него были в самом низу подгруппы. Торговцы, мелкие лавочники, спекулянты и им подобные. Торгаши покрупнее, 'Купцы', как он их называл. И выше прочих у него числились 'Деловые', бизнесмены-капиталисты по-нашему. Вот эти категории граждан уже учиться любят, но для них учёба — скорее фактор общественного статуса и признак принадлежности к выделившейся над серой массой привилегированной группы. Любят красивые дипломы престижных заведений. Отдыхать они тоже любят и умеют. Более того — они как раз и являются для остальных образцом, как надо отдыхать. Управлять ими легко через механизмы общественного признания и общественных наград. Ну и через деньги, естественно. Именно из них получаются лучшие организаторы доходных процессов, однако их всегда нужно жестко контролировать, иначе начнут чудить, — Боров замолчал, чтобы снова приложиться к вернувшейся в его руки фляжке.

Я же пытался осмыслить сказанные им слова и выделить из них разумную логику. Увы — безуспешно. Наверное, пока проще принять на веру и искать совпадения в реальной жизни на реальных людях. Что-то в его словах такое есть…

— И вот теперь мы и дошли до нас самих, аристократов… — Боров ехидно ухмыльнулся, отметив заметно вытянувшиеся лица подельников с округлившимися взглядами. — Кем были все те давние князья, бояре и прочие 'рыцари'? — Задал он им каверзный вопрос. — Так бандитами же! — сам же на него и ответил. — Они силой отбирали у всех других то, что им было надо, заставляя других делать то, что им требовалось. Строить замки и целые государства, например, — ещё одна ехидная усмешка. — А после пытаться задавить тех, кто старается подняться вверх теми же способами вне их системы, — а вот теперь усмешка с заметной грустинкой. — Естественно, эта группа тоже делится на две подгруппы. Солдаты внизу, офицеры вверху. Но нужно всегда помнить о том, что маршальский жезл лежит в простом солдатском ранце. То есть любой солдат способен забраться в иерархии на верхние позиции, если сложатся подходящие условия и поспособствуют обстоятельства. А если обстоятельства не складываются, нужно сделать так, чтобы сложились. Анархия и безвластие Зоны именно наш шанс, — подельники смотрели на будущего бандитского главаря с всё такими же округлившимися взглядами.

Да и я примерно таким же взором смотрел в маленькую потолочную щель между старыми почерневшими досками. Казалось бы, ничего нового, но цепляет и заставляет задуматься. О своём месте в жизни уж точно. И могу однозначно заявить — я точно не 'аристократ'! Не 'мужик' и не 'барыга'. Хотя что-то от их качеств у меня точно есть.

— Выше аристократов, по мнению моего кренделя, находятся только жрецы, — лекция об обустройстве человеческого социума продолжалась. — Под 'жрецами' он понимал не только попов с крестами, но вообще всю интеллигенцию, учёных-головастиков и всяких певцов с артистами. Про них он мало рассказывал и в основном только плохое. Презирал их сильно, хотя, как по мне — он сам именно из той гнилой среды. Что про них можно сказать? Любят знания, или скорее — процесс познания. Пытаются познавать всё, до чего только могут дотянутся. Баб, например, — вся слушавшая компания дружно хмыкнула, даже я не смог сдержать улыбки. — Они не знают приличий и понятий, когда чем-то увлечены. Но как организаторы крайне слабы, придумать какую хитрую систему могут, вот воплощать её в жизнь должны другие. Они же лишь выдадут тонны критики, когда у тех получится совсем не то, что они ожидали увидеть. Про всяких паяцев тут и говорить нечего. Манипулировать же этой группой даже проще, чем мещанами. Тут годится и общественное признание, и деньги, да и простой лестью можно от них многого добиться. Истинно разумных среди них мало, да и на верхние должности такие редко поднимаются. Но мы всегда должны понимать исходящую от этой группы для нас очень большую опасность, — повысил голос бандитский авторитет.

Я же пытался выяснить, чем именно учёные или там, артисты, представляют угрозу бандитам. Или не бандитам, а той же аристократии. Государству и власти — другими словами.

— Чтобы понять причину моего конфликта с Зубром и почему я благоволю 'спортсменам', нужно понять, как все эти группы самостоятельно организуются и как пытаются организовать других, — Боров перевёл разговор на более актуальную тему, судя по появившейся большой заинтересованности на лицах слушателей. — Вано, вот скажи мне, как, по-твоему организуются холопы? — Он перевёл всё внимание на малость растерявшегося бандита.

— Стадо, они сбиваются в стадо! — Выпалил тот через пару секунд раздумий.

— Верно, — Боров морально поддержал подельника. — Самостоятельная организация простого мужичья и, хм… бабья, — он как-то по-особенному сально усмехнулся, — это всегда попытка сбиться в одну большую кучу без систем и правил. Вернее правила там просты — каждый стремится выпихнуть в сторону очевидно угрожающей опасности того, кто чуток послабее его. Однако при этом изредка выделяются и силачи, лидеры, вожаки, которые сами выходят вперёд, защищая собой остальных и молодняк. Вот тогда стадо становится сильным и опасным. К счастью, не в каждом стаде такой вожак найдётся, потому волки порвут стадо из произвольного числа баранов. Чтобы успешно выживать и набирать вес стадо остро нуждается в пастухах… — он картинно закатил глаза, продолжив: — Всю жизнь баран боялся волка, но съел его именно пастух! — Народ дружно хохотнул, оценив шутку. — Пастухи заботятся о своём стаде, но и живут они тоже за счёт стада. Да и собак своих откармливают за его же счёт. Именно пастухи решают, с какого барана нужно состричь шерсть, а кого пустить на шашлык.

Тут народ внизу дружно решил заесть серьёзный разговор чем-то вкусным, да и немного крепкого в организмы добавить. Трофеи со 'спортсменов' вышли богатые, те тоже наверняка хотели здесь себе 'охотничью базу' обустроить, но кто-то, понятно кто, успел чуть раньше их. И пришли 'спортсмены' сюда не с пустыми руками.

— Ну, кто мне скажет за организации бырыг? — Спросил Боров подельников после еды, оглядывая их заметно повеселевшим после распития алкоголя взглядом.

— Гильдии там, товарищества какие… — поддержал тему пока ещё не труп Геваркадзе.

— Именно так, именно так… — ухмыльнулся довольный Боров. — Торгашеское племя и бизнеса не могут в строгие вертикальные организации, потому строят горизонтальные сетевые структуры. Придумывают хитрые правила, которые сами же нарушают, если от того имеют прямую выгоду. Все их организации достаточно хлипкие, по сути, там каждый сам за себя. Зачем им помогать потенциальному конкуренту, если с этого сложно что-то поиметь? Вспомните, как легко мы подминали под себя целые районы. А ведь если бы те торгаши и кооператоры реально объединились, тяжко нам бы пришлось. Нет — они могли лишь бежать жаловаться ментам и уповать на какие-то там законы. Которые ведь тоже кто-то должен поддерживать реальной силой, это же не закон всемирного тяготения… — бандиты дружно рассмеялись удачной шутке. — А за нашу крышу нужно регулярно отстёгивать… — ещё одна вспышка смеха. — В общем, с торгашами получается даже проще, чем с простым мужичьём, — заметил Боров, когда отсмеялся. — Главное вовремя сшибать с курса тех, кто накапливает слишком много свободных денег, чтобы позволить себе настоящих сторожевых псов. Это и является более высоким уровнем организации торгашей, когда они могут позволить себе наёмную армию или купить целое государство для защиты их интересов.

Боров замолчал, дав время подельникам переварить вылитую на них информацию. Я тоже серьёзно задумался, понятная система уже почти сложилась в моей голове, хотя многого ещё не хватало. Да и не нравилась мне эта система — если признаться самому себе. Сильно не нравилась.

— Вот ещё братва… — с тяжелым вздохом продолжил вещать боров. — В последние времена торгаши очень сильно вложились в то, чтобы ИХ деньги, — слово 'ИХ' явно прозвучали заглавными буквами, — стали главным и единственным мерилом всего в этом мире. И в то, что за ИХ деньги можно приобрести всё, что только можно приобрести, — ещё один вздох, вздох искреннего сожаления.