Путь воинов

— Скоро должны появиться, — прорычал самому себе Ганс, который выглядел свирепо со своей новой, в полдюйма, бородой. Он все еще почесывал ее. — Те языки не могли ошибиться. Мы должны очистить дом сегодня!

— Я, было, подумал, что вчерашних событий тебе хватило, чтобы успокоить рвущуюся в бой душу, — насмешливо прошептал Пятница.

— Мне? — Ганс покачал головой. — Все делает она, я все это время сплю.

— Ты тоже? — удивился Пятница. — Я думал, что я единственный, — туннель взорвался хохотом.

— Эй! Ты, звезда голографии. Сколько уже появилось изображений паука? На днях я слышал, что целый отряд гвардейцев выступил против своих. Получили приказ наступать на группу романанов, а вместо этого расстреляли, к черту, своих офицеров. А затем еще взяли трофеи!

— Ну да, ты был более гологеничен с таким, знаешь, измученным видом после Сюзан…

— Попридержите язык за зубами, оба! В следующий раз вы у меня не заснете, — рявкнула Сюзан, смутившись до того, что покраснела. Она? Неужели она еще была способна краснеть?

Ее отношения с Пятницей и Гансом стали предметом немалого числа сплетен. Она спала с ними обоими; но никогда в одну и ту же ночь. Каждый из них затрагивал ее чувства только ему одному присущим образом.

Кроме того, когда бы Ганс и Пятница ни заговаривали об этом, это происходило в шутливом тоне. В душе она подозревала, что они как-то сели вместе, выпили полбутылки виски и решили, как поделить добычу — то есть ее. Но в итоге все получилось хорошо. Больше ее ничего не интересовало. Она могла любить их обоих, служить им обоим, а они в свою очередь любили ее.

Пятница продолжал оставаться сильным, мужественным, мускулистым и неутомимым в постели и, в то же время, насмешливым и беспечным. Он оказывал поддержку ее безумным затеям. Он был для нее связующим звеном со своим народом, с которым можно было поговорить о том, как сверкали весенней ночью три луны, и о том, что бы сказали пророки об их войне. Она опиралась на него в оценке боевой ситуации и принятии тактических решений. Он также поддерживал в отряде дисциплину, если возникала необходимость.

Ганс удовлетворял другие потребности, его сила была более духовной. Он распознавал и определял хорошее и плохое, правильное и неправильное. Зная его нежность и предупредительность в любви, она могла поверять ему свои страхи. После этого он обнимал ее как какой-то драгоценный сосуд, который нужно холить и лелеять. Он был в отряде техническим экспертом, что уже не раз их спасало. Он слышал ее душу и разум, в то время как Пятница удовлетворял ее тело и эмоции.

Интуитивно они как будто сознавали, чем каждый из них для нее являлся, с уважением относясь к тому, что ее потребности были различны, и не претендуя на то, чтобы одному удовлетворить их все. Упоенная такой оценкой своих качеств, она также чувствовала определенную несправедливость в том, что не могла соединить их обоих в одном человеке.

— Терпение, — прошептал с улыбкой Пятница. Он обернулся к человеку за спиной и передал бутерброд. Длинная вереница воинов, скрючившихся в полутемном кабелепроводе, выказывала скуку, боязнь замкнутого пространства и раздражение.

— Тшшш! — выпалила Сюзан, давая знак приготовиться. Вот они. Гвардейцы. Десять, двадцать, тридцать, Паук мой, там их миллион!

Это были уже не те гвардейцы. Со временем они ожесточились, отчаялись — но по-прежнему бежали при первом удобном случае. Романаны научились по возможности не загонять их в угол. Если у них был путь к отступлению, они им пользовались и бежали. В западне же они сражались как бешеные волки.

— Должно быть, крупное наступление, — чуть ли не закричал Ганс, в то время как все новые и новые солдаты проходили мимо. Он достал устройство связи и зашептал возбужденно в микрофон.

— Переговорил с Моше. ШТ накроют их через несколько минут. После этого мы подчистим то, что останется.

— Надо думать, их там тысячи, — улыбнулся Пятница. Он сжал плечо человека, сидевшего прямо под ним. — Считайте, по двадцать на брата, — по цепочке в темноту прокатился тихий смех.

Свист нарастал. Прежде чем гвардейцы успели среагировать, ШТ обрушились на них, заходя с бреющего полета на колонны вопящих сириан. Земля тряслась, пока бластеры делали свое черное дело. В течение трех минут смерть падала с неба, в котором царили патрульные ШТ. Затем послышался глухой рев, и ШТ улизнули от сирианского боевого корабля, который пытался с орбиты засечь их.

Прошло еще четыре-пять минут, пока большой луч разгуливал по кварталу. Наконец, на улице повисла зловещая тишина.

— Вперед! — Сюзан первой вылезла из туннеля. Дымившиеся руины взорванных домов воняли горелым человеческим мясом.

Она вела их перебежками. Из руин изредка показывались сириане. По большей части скулившие, ослепленные, серьезно раненные или обезумевшие от страха. Уже приготовленные ножи без лишних разговоров приканчивали их и снимали скальпы с не очень сильно обгоревших голов.

— В укрытие! — крикнул один мужчина. Сюзан нырнула в развалины. Она вскинула бластер и, к своему удивлению, увидела еще одну марширующую колонну. На этот раз они шли с опаской, нервничая при виде разрушений.

— Пятница! — Сюзан махнула рукой в одну сторону. — Ганс! — она послала его на другой фланг с остальными воинами. Если они завладеют этим районом города — его называли Англа, — остальное займет у Риты не больше недели.

Это должен был быть последний сознательный натиск, чтобы продемонстрировать свою организованность, прежде чем город падет. Если это произойдет, мятеж Нгена рассыплется в прах, как руины, перед нею. Она сухо сплюнула на пыльные бетонные плиты и взглянула в прицел своего бластера.

Ван Чжоу неистовствовал в своих передачах. Теперь, когда почва уходила у него из-под ног, он взывал к эмоциям. В течение двух недель он вел проигрышное сражение с «Пулей». Корабль безжизненно завис в космосе, но люди Нгена не могли захватить его.

Патруль испробовал еще одну торпеду с антивеществом, но сириане в этот раз были к этому готовы. Они сбили ее и прижались к «Пуле», на тот маловероятный случай, если будет еще одна.

Ганс заставил Иверсона заняться данными по Братству из компьютеров корабля. Все, что им теперь было нужно, это гиперпроводник: главный компонент системы.

Гвардейцы осторожно продвигались. Отряд Сюзан выжидал. Когда до противника осталось не больше пятидесяти ярдов, она поймала в прицел одного из шедших впереди людей. Еще десять шагов, решила она, и начала отсчитывать по мере приближения колонны. Неужели они так никогда и не научатся пользоваться укрытием?

Сюзан нажала гашетку и увидела, как тело человека разлетелось на части. Ее команда открыла огонь, стреляя с той точностью, которая приходит после многих боев. Как зеленые хавестеры от медведя, сириане бросились врассыпную и напоролись прямо на прицельный огонь Ганса и Пятницы. Придя в смятение и замешательство, сириане побежали.