Путанабус. Лишние Земли лишних

– Натуль, – спрашиваю, – тебя, случаем, не Асунта зовут?

– При чем тут Асунта? – шипит. – Не знаю такую. А вот твое поведение оскорбительно для женщины.

– Чем? – удивляюсь.

– Тем самым, – продолжает шипеть. – Я тут, понимаешь… А этот ботаник [344] в монитор уткнулся. И только не говори мне, что я тебе не нравлюсь. Не поверю. Я вижу, какими глазами ты на меня смотришь.

Дорогая редакция! Мне шестнадцать лет и я офигеваю. Нет, я вообще отказываюсь понимать женщин. И это, между прочим, довольно больно бьет по моей самооценке, так как я всегда считал себя достаточно проницательным человеком и искушенным ходоком по бабам. А тут туплю, как первогодок [345] в кубрике. Не нашел ничего лучшего, как заявить:

344

Так презрительно называют юношу, который о сексе знает только про тычинки и пестики из школьного учебника ботаники (сленг).

345

Матрос, который служит на флоте первый год.

– Ну ты же сама сказала, что не хочешь ничего.

– Мало ли, что я сказала! – возмутилась девушка. – Может, я от тебя действий ждала, а ты…

– А что я? – перебиваю. – Я, как современный цивилизованный человек, вообще против какого-либо «сексуал харасмент».

Наташа от возмущения чуть не задохнулась:

– Ты… Даже слов не подобрать… Чурбан!

Вот как. Однако, Георгий Дмитриевич, нам гол.

День седьмой

Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город Порто-Франко.

22 год, 28 число 5 месяца, воскресенье, 3:15

Когда проснулся на шум в коридоре – к моему удивлению, почувствовал, что хорошо выспался, хотя было еще совсем темно.

Наташка, уткнувшись в мою подмышку, сладко сопела, вкусно причмокивая губами.

Да… Оказия, однако. Хотела – не хотела Наташа, а трахнула меня со всей страстью неземной, как любимого мужа в первую брачную ночь.

Что о ней сказать?

Искренна.

Страстна.

И неумела.

Да и откуда взять умелость, если сформировалась и устоялась привычка, что именно ее очень долго обхаживают.

И еще дольше домогаются.

После обхаживания.

И с благодарностью принимают от нее все, что дают, сколько дают и как дают. Потому что Наташа – очень красивая. С такой внешностью никакой «Камасутры» не надо. Как она это все со школьной юности в своей провинции усвоила, так и живет.

С типичным поведением проститутки в постели у нее нет ничего общего. Может, она и не врала, когда в первый день заявляла мне с возмущением, что никогда не путанила. Тогда я не поверил: невозможно же в бардаке жить и целочкой остаться. А эскорт – хоть и не проституция в чистом виде, но все же близок к ней. По крайней мере, репутационно. А там уже как фишка ляжет. Жизнь – она всегда сложнее наших о ней представлений. Она большая, и в ней есть место всему. Даже тому, что не придумать.

Вот вам и весь внутренний конфликт Наталии. Когда ее… нет – ЕЕ, по унизительному жребию, практически насильно, не спрашивая желаний и предпочтений, без всякого конфетно-букетного периода отношений, сорвав трусы и лифчик, обрядив в один только халат, впихнули в мой номер и наказали до утра оттуда не появляться, иначе применят санкции – она и поплыла. Потому как совсем по-другому себе представляла развитие отношений между мужчиной и женщиной, где секс – достигнутая вершина, а не начало пути, у ее подножия.

Все это Наташа в перерыве между соитиями мне со всей своей искренностью и выложила.

Оказалось, что сам вопрос с перераспределением мужского ресурса в гареме подняла Галя Антоненкова во время нашего с Ингеборге шоп-тура по Базам. И после нашего возвращения этот бухтеж перманентно тихо тлел по кулуарам. А потом прорвало всех разом.

Если бы я только с Розой спал, то никто бы ничего и не вякнул. Сделал чувак свой выбор, и сделал. Флаг ему в руки и барабан на шею. А тут в гареме образовалась привилегированная группа, пользующаяся мной, когда остальные голодают. И такой непорядок решили устранить волюнтаристскими методами. Удивительным для меня оказалось только то, что наиболее спокойной частью гарема была его мусульманско-таежная часть. У остальных девчат обладание моей тушкой выросло в вопрос статуса в коллективе.

Практически их окончательная договоренность выглядела так. Полгарема пользуют меня по составленной очереди, потом две ночи я провожу с Ингеборге и Розой. Потом радуются остатние полгарема – и опять Роза и Ингеборге. Очередность была выявлена примитивным жребием, для пущей справедливости. Мое мнение никого не интересовало. Как и мое право на отдых. Оба-на! Картина Айвазовского «Расстрел броненосца одиннадцатью канонерками».

Думай, башка, думай, а то панаму амазонки напялят и поздняк метаться будет. Причем не все такие неискушенные и искренние, как Наташка. Наверняка есть и мастерицы изощренных подлянок. Только пока невыявленные.

Так вот, от шума, точнее от стука в коридоре я проснулся и эту мысль в голове держал. Когда же этот слабый шум превратился в звуки возни и топтаний, не выдержал, встал и, как был в костюме Адама, выглянул в коридор. Любопытство одолело: что же такого девчата еще задумали. На этом же этаже только мы квартируем.

Выглянул в коридор, а там творилось сущее безобразие. Двое неизвестных мужиков тягали Сажи к лестнице, зажав лапой ей рот. Сажи усиленно сопротивлялась, пытаясь одновременно что-то мычать и кусать пальцы, сдавливающие ее красивые губы.

Это мне очень не понравилось. Настолько не понравилось, что я, вопреки своему обыкновению, даже не стал никого окликать, предупреждать и ругаться. Просто взял короткую лыжную палку, стоящую в номере у двери (чего только не нашлось у запасливого школьного водителя, когда мы разгружали автобус перед ремонтом), открыл дверь, сделал два шага и воткнул эту палку острием в бок одного из напавших на красавицу-чеченку. Тот кротко хрюкнул и упал. Палка осталась в нем торчать, вырвавшись из руки.

Второго нападавшего попытался отоварить подъемом стопы по «фаберже» [346] , но в этом не преуспел, попав ему только по внутренней стороне бедра, и, пожалев свои босые ноги, стал отрывать его от Сажи руками, крича в открытую дверь своего номера:

346

Фирма Фаберже в дореволюционной России изготавливала в качестве настольных ювелирных украшений шикарные пасхальные яйца.

– Наташа! Тревога! Звони Борису! Мобильник на столе!

Мужичок попался в мои руки жилистый и не слабый, но, к его несчастью, малого веса, потому оторвать от девчонки его удалось быстро, хоть этот гад и влепил мне не глядя каблуком по голой плюсне.

Больно!!!

Освобожденная женщина Востока, заревев гудком морского парохода, выдернула лыжную палку из первого налетчика, который так и остался валяться на полу, стала ею бить второго налетчика, которого держал я, попадая при этом по мне каждый третий раз. Не-е… Ну мать вашу так, козу горную! Я так не договаривался. Больно же!

Потом оказалось, что Сажи мне, наверное, жизнь спасла. Потому что била того кренделя по рукам, которыми он пытался достать пистолет. Смог бы достать – пристрелил бы меня на хрен в упор. И все…

Но это выяснилось потом, а пока: два удара ему, один – мне. Бамбуковой палкой!

На Сажкин рев, как чертик из табакерки, явился большой и страшный Доннерман, с топотом, грохотом и нервическим русским ором:

– Все на пол, мля! Работает ОМОН! [347]

«Цирк с конями! – подумал я, удерживая выворачивающегося бандита и заламывая ему руки за голову. – Что-то больно быстро Боря по звонку прибежал, Наташка, наверное, только-только отзвониться успела, если вообще проснулась».

347

Бюрократическое сокращение. Отряд милиции особого назначения.