Путанабус. Трилогия

Я же свои показания начал с того, что просто ехал в русские земли по Южной дороге с севера, из ПортоФранко, умолчав о том, что на саму Южную дорогу мы выкатились с Плоскогорья. Лишняя это для них информация. Никакого вранья под присягой. Всего лишь некоторое умолчание деталей, о которых меня не спрашивали. Спросили бы ответил бы честно. А так, самому выдавать свои тайны я не нанимался.

Потребовал суд связаться с ПортоФранко, с фрау Ширмер, которая в курсе, как уже произошедшего нападения на нас с целью похищения девушек в сексуальное рабство, так и о том, что такие нападения в будущем готовились криминальными кругами. И, естественно, что мы такого развития событий опасались. О радиопереговорах между машинами, напавших на нас бандитов, которые разворачивались на дороге именно с целью нашего захвата в рабство, также не преминул сообщить. На этом и построил обвинение хохлов в дорожном бандитизме.

Возник, правда, некоторый затык с присягой Розы, но секретарь суда, выяснив, что она иудейка, кудато вышел и быстро вернулся, неся в руках красиво оформленный томик кошерной Торы, на котором и предложили Шицгал дать присягу.

Огромным нашим упущением было то, что Роза не записывала эти разговоры на компьютер, а только слушала. Поэтому всё уперлось в наше слово против их слова. Такой вот юридический тянитолкай.

Девочки мои все были в балахонистой полевой форме и впечатления на судью не произвели.

Публики, которая бы поддержала бы нас по симпатиям к календарю Зорана, в этот маленький зал не допустили. И так битком.

Судья, вообще казалось, полностью забил на службу и слушал наши показания в пол уха.

Я начал бояться, что ввязываюсь в бесконечную судебную тяжбу, которая может длиться годами. Однако, уже через полчаса мы выслушали вердикт мирового судьи.

Вначале его речи было много важности и всяческого блаблабла на диком наречии работников юстиции, зародившемся в далёком древнем Риме. Почемуто у любого народа судьи и прочие прокуроры совсем не могут говорить почеловечески. Адвокаты могут, хотя и знают эту подвесовую мову с блеском. Если надо будет протрындят на ней сколько нужно. Хоть два часа, хоть пять.

Ну, наконецто судья перешёл к сути вопроса.

... и так, как налицо произошло создание правового казуса, которого нет ни в "Книге испытания судей", ни в валлийском прецедентном праве, я передаю это дело на решения принца Уэльского, ибо только в его праве решать вопросы, не имеющие прецедентов.

И деревянным молотком по столу ударил, как водится в голливудских фильмах.

Потом здоровенный пристав, тоже в буклях, стучал длинной палкой по полу и орал глухим басом.

Встать, суд идет.

И мировой судья скрылся от нас навеки за простой офисной дверью. Больше мы его не видели.

Новая земля. Британское содружество. Валлийский принципат. Город НьюПортсмут.

22 год, 34 число 5 месяца, суббота. 14:00

Думаю надо сначала пообедать, сказал я сопровождающему нас капралу, одновременно наслаждаясь зрелищем, как банду дорожных бандерлогов гвардейцы передают по описи полицейским и те, сковав им запястья наручниками, уводят в соседнюю от суда дверь полицейского участка. Скорее всего, в обезьянник. До княжьего суда. В передержку.

Приятно, чёрт возьми, быть победителем. Упиться унижением врага. Хотя бы и на промежуточном этапе.

Надо немного подождать, ответил капрал и, отойдя на пару шагов, стал чтото бубнить в портативную рацию на неизвестном мне языке, как я догадался валлийском.

Мои девчата скучковались около автобуса и чтото активно перетирали между собой, не повышая голоса, скорее даже понижая его.

Сейчас из княжеского дворца подъедет ваш новый сопровождающий и на этом моя миссия закончится. Какиенибудь ещё пожелания у вас будут, док? и смотрит на меня этот синеглазый брюнет, словно ожидает чуда.

Да. Мне нужно наставление по стрелковому делу для немецких пулемётов MG42 и их клонов на русском или английском языках. А то я не знаю, как его разбирать, а после боя на дороге, его чистить надо.

Должны быть, пожал капрал узкими плечами, Если найду, то, как вам его переслать сегодня?

Буду очень благодарен, ответил, как можно нейтрально.

И каков будет вид благодарности? ехидный парень явно набивался на халявную выпивку.

Календарь Зорана, ответил я с таким видом, что награждаю его высшим орденом.

Капрал оживился.

Считайте, что эта брошюрка у вас уже есть. Даже если в городе она в единственном экземпляре, поспешно он заверил меня, Только никому об этом не говорите. Я не хочу ни с кем делиться календарем. Тот экземпляр, что нам прислали по почте, весь разорвали на отдельные листы и повесили в разных кубриках казармы. И то армейцы нам завидуют. Имто никто ничего не присылал. Не только даром, но даже и за деньги.

Что, такой страшный дефицит? удивился я.

Не то слово, док. На почте запись на месяц вперёд.

Вот так вот, в погоне за хлебом насущным, люди тут позабывали о таких примитивных радостях, как красочные календари с полуголыми красотками, которые на Старой Земле есть обязательная принадлежность каждой солдатской казармы. Порнофильмы тут производят, а вот до такой малости не дотумкали. Ладно, я себе ещё чтонибудь ещё придумаю, а календарём пусть Зоран кормится. Хороший он мужик, не жалко.

Хорошо, ответил капралу, Принесёте наставление, и я его обменяю вам на календарь, пахнущий ещё типографской краской.

Я вас сам разыщу, пообещал капрал, и поглядев мне за плечо, добавил, Кажется, это едут за вами.

Оглянувшись, увидел, как изза угла выкатился камуфлированный "хамвик" в командирском исполнении с кучей антенн над крышей и без дверей, но с обязательным гербом княжества на капоте.

Из "хамвика" вылез целый майор, здоровенный детина, лет тридцати, выше меня на полголовы, но довольно рыхловатый уже. Он был одет в довольнотаки необычную для этих мест парадную форму. Алый однобортный китель с белыми выпушками и тесным рядом золотых пуговиц, с черным воротникомстойкой и черными же обшлагами мыском. Черные бриджи с белым кантом, заправлены в высокие сапоги, начищенные так, что глядясь в них можно было бриться. На черных погонах с белой выпушкой блестела одинокая корона. На петлицах красовался привычный уже лукпорей. С левого плеча спускался золотой плетёный аксельбант. В руках он держал обыкновенную фуражку с черным околышем и красной тульей. Канты фуражки были белыми. Холёное лицо гладко выбрито. Оружия при нём не было. Никакого. И это сразу бросилось в глаза.

Вперился он в меня, изпод длинных пушистых ресниц (на зависть любой красавице) синющими глазами. И спросил поанглийски, как будто меня тут была куча вокруг одинокого гвардейского капрала, хорошим таким басам.

Кто тут будет доктор Волынски?

Это я, отозвался не мешкая, С кем имею честь?

Офицер надел на голову фуражку, приложил правую ладонь к козырьку и представился.

Барон Дай ап Бивар, майор штаба гвардии принца Кимри.

Принца Кимри? переспросил удивлённо.