Путанабус. Трилогия

– Ты нас бросаешь? – с тревогой в голосе спросила Сажи.

– Нет, как обещал вчера, я довезу вас до русских земель, а там кто как захочет, так и устроит свою жизнь. Я – ваш халиф на час. Точнее, на время дороги. Хау, я все сказал.

Осмотрел всех внимательно новым взглядом. Думаю, большинство девчат информацию вкурили серьезно. Сидят, напрягают мозговую мышцу. Только у освобожденных подружекпомлядушек глаза совершенно пустые. Считают они себя во всем правыми и несправедливо обиженными. Ну что ж, первое правило стройотряда еще никто не отменял.

– Так, теперь по персональному делу наших блудливых пионерок. Я, как вожатый отряда, принял волюнтаристское решение: пионерки Кончиц и Урыльник исключаются из списков нашей пионерской дружины как без вести пропавшие.

– Но мы тут сидим, – возмутилась Оксана, – и никуда не пропали.

– Здесь сидят Ярина Бандера и Окса фон Штирлиц, которые в нашем пионерском отряде никогда не проходили ни по каким спискам. Могу показать пропуск в загородное поместье «Сибнедр», там таких фамилий нет. Но вам еще крупно повезло: Орден дал вам третий шанс. Вас отвезут в русские земли под охраной орденских патрульных. Вас ждет компенсация потерь в размере еще одной тысячи экю и дешевое место в общежитии лагеря переселенцев, о котором вы вчера так мечтали. Как видите, здесь, на Новой Земле, как оказалось, мечты сбываются.

– Но мы же еще твои жены, – взвизгнула Ярина.

– Чтото вчера, когда на панель собралась, ты об этом не вспомнила, – констатировал я. – Но если хотите формальностей, то получите их.

Я сделал паузу и осмотрел поочередно коллектив «гарема».

Все напряженно молчали, даже не перешептывались.

– Талах, – я упер вытянутый указательный палец в грудь Оксане.

– Талах, – тот же жест в Ярину.

– Талми, – палец снова смотрел на Оксану.

– Талах[218], – остановил движение на Ярине.

– И что это значит? – спросила Оксана с тревогой.

– Это значит, что он с вами развелся, – пояснила Сажи. – По законам гарема. И теперь вы свободны, можете идти на все четыре стороны. Прямо сейчас и в том, что на вас. Думаете, почему мусульманка таскает на себе все золотые украшения, какие у нее только есть? Именно на такой случай.

– А наши вещи? – взревела Ярина.

– На ваши вещи я не покушаюсь, – ответил я. – Все, что ваше, можете забрать с собой. Где лагерь переселенцев – вам покажет любой патрульный.

– А если мы не уйдем? – вперила в меня жесткий взгляд Оксана.

– Да ради бога, можете оставаться в отеле сколько хотите. Это уже не наша проблема, а отношения вас и Ноя. Только в автобус я вас больше не возьму. У вас теперь свой есть, который пойдет конвоем с охраной через два дня. Все. Штирлиц и Бандера свободны, остальные еще задержитесь. Альфия, обеспечь всех пионерок кофе, а то в горле пересохло.

Альфия все поняла правильно. Принесла только двенадцать кружек.

Перед украинками кофе поставлено не было.

Оксана с Яриной еще посидели с минуту, насупившись. Потом Ярина резко встала и сказала громко:

– Ксюха, пошли, нас тут не уважают.

Оксана посмотрела на стол, где перед ней также не стояло чашки кофе. Потом подняла глаза на Ярину.

Та ей многозначительно пару раз медленно кивнула.

Тогда КончицШтирлиц резко встала, прочертив с визгом ножками стула по полу. И, высказав всем нам на прощанье:

– Меньше народа – больше кислорода. Найдем тут Украину, будем лучше всех вас жить, а вы так и оставайтесь в своей ублюдочной МонголоКацапи, – пошла вслед за Яриной к выходу.

На пороге повернулась, бросила в меня злым взглядом и пустила парфянскую стрелу:

– Чтоб тебя козюля[219] за причинное место укусила.

Вот это да. Такого пожелания я еще никогда не слышал. И кто у нас тут годится на роль змеи, подумал я, оглядывая «гарем»?

Оксана, уходя, хлопнула дверью. То есть это ей показалось, что она хлопнула. Ну как может хлопнуть легкая пластиковая дверка?

– Это кого тут она монголокацапами обозвала? – спросила Альфия, когда за украинками захлопнулась дверь. Она явно приготовилась обидеться.

– Всех, Альфия, всех нас скопом, – констатировала Ингеборге.

– Да и черт с ними, – высказалась Буля, – все равно они из своей Хохляндии, если она тут только есть, рванут на заработки туда, где деньги крутятся.

– Может, и помрут там на панели от незнакомой венерологии, так как мы еще не знаем, где тут какой новоземельный триппер водится и какие спидоносцы по местным прериям бегают, – предположила Анфиса.

– Так, девки, кончай гнилой базар, – хлопнул я рукой по столу, потому как почуял, что данная увлекательная тема может перерасти в долгую, но абсолютно бесполезную дискуссию, и, чтобы ее прервать, спросил, обращаясь сразу ко всем, резко поменяв тему:

– Меня другое вот интересует: у вас еще шизофрении не наблюдается? – Увидев ожидаемое недоумение на красивых рожицах, продолжил: – Ничего друг за другом странного не замечали еще?

– С какого бодуна? – спросила озадаченная Антоненкова.

– Так… Навеяло по ассоциации. В Китае, во времена «культурной революции», при Мао еще, всю страну одели в одинаковые синие комбинезоны. Так вот, у тогдашних китаянок был зафиксирован резкий всплеск заболевания шизофренией. Только изза того, что все бабы вокруг были одинаково одеты.

– А и верно, девчата, – воскликнула Бисянка. – Так и ходим одетые пионерками, как в ролевой игре.

– Тото ты изза этого пионерский галстук не снимаешь, чтобы выделяться на общем фоне? – хмыкнула Сажи.

– Как повяжешь галстук, береги его, он ведь с носом пьяницы цвета одного, – нараспев процитировала Ингеборге нечто мне неизвестное. Видно, специфический прибалтийский фольклор.

– А точно, – подхватила загоревшаяся Булька, – ролевая игра в гарем совсем других одеяний требует.

– Пора завязывать с пережитками коммунизма, – добавила Антоненкова.

– Дадите мне до конца досказать ту мысль, которую я вам сейчас втолковываю? – перебил пионерок несколько резче, чем те заслуживали.

– Извини, Жора, мы все в полном внимании. – Это Роза голос подала. Чтото она сегодня излишне молчалива. К чему бы это? Видать к дождю, к деньгам вроде как не может.

– Внемлем нашему господину, – улыбается Буля, – слушаем и повинуемся, – даже руки сложила лодочкой у груди, чертенок.