Путешественник по мирам

– Это подозрительно, - констатировала та, - вам двадцать пять лет, а вы не знаете, что алкоголь покупать можно с 28-ти.

– Больше ничего не скажу без адвоката.

– Ну вот вы и попались, господин шпион, - улыбнулась женщина.

– В смысле?

– В смысле, что в СССР адвокаты уже пять лет как отменены. Плохо вас подготовили в вашей разведшколе. Странно, что буржуи теперь уже двоечников к нам стали посылать…

– Так…, - проговорил Максим, - значит, вы думаете, что я шпион?

– У меня есть все основания на такие подозрения. Будете писать чистосердечное признание?

Узник задумался. В принципе, у него было всего три варианта: оговорить себя; признаться в том, что он из другого мира или все отрицать. В первом случае, наверняка его упекут надолго в тюрьму. Если, конечно, хватит фантазии сочинить убедительный самооговор. Вариант два – не поверят. А если поверят, отправят в психушку. Нисколько не лучше. Или лучше? А может, тут шпионов не садят, а сразу расстреливают? Играть в молчанку? Тогда что? Пытки?

– Ну? – нетрепливо спросила дознавательница.

– Да вот думаю, - ответил Максим, - стоит ли говорить вам правду, в которую вы не поверите.

– Сознательность всегда приветствуется, - улыбнулась женщина, - а чистосердечное признание и раскаяние облегчает вину и наказание.

И тут у Максима родилась идея.

– Знаете, - сказал он, - я просто очень хотел попробовать пива. И решил обмануть продавщицу, сказав, что мне уже 28 лет. Вот, собственно и мое чистосердечное признание.

Следователь повторно включила видеозапись, чтобы «оживить» ранее состоявшийся в магазин диалог:

«….
– Ну да, молодой, мне же 25 лет.

…

– Чего? Вы шутите?

– Какие шутки? Вы что, законов не знаете?...»

Воцарилось неловкое молчание.

– Весьма странная попытка обмана, вам не кажется? – спросила дознавательница, хитро прищурив левый глаз.

– М? – издала она возглас после нескольких минут, когда Максим не знал, что сказать.

– Переволновался и ступил, - наконец нашелся парень.

– Ладно. А как вы объясните тот факт, что уже десять раз подряд неверно набрали код доступа в СГИС?

– Забыл. Бывает же, что забывают люди свой пароль в Интернет…. Ой.

Поняв, что проговорился, Максим замолк, вытаращив на следователя испуганные глаза.

– Может, все-таки будете писать признание? – спросила дознавательница, - предлагаю последний раз.

– И что будет, если напишу? Насколько тут сажают за шпионаж?

– Минимальный срок – семь лет трудовых лагерей. Но это если очень повезет. Обычно за шпионаж дают лет так двадцать, или тридцать. Максимальная санкция – смертная казнь. Но не думайте, что это будет просто расстрел. Мы хоть и гуманная страна, но к врагам Коммунистического Общества беспощадны. Осужденных к высшей мере направляют работать на урановые рудники, где они подыхают в страшных мучениях. Но, еще раз повторяю, мы гуманное государство, поэтому тех, кто проявил сознательность и добровольно сдался правосудию, мы щадим.

– Ничего себе, гуманность, - тихо присвистнул парень.

Внезапно лицо дознавательницы перекосила гримаса злобы. Она вскочила и ударила его по лицу. Парень инстинктивно пытался защититься, но внезапно оказался на полу. Женщина медленно давила каблуком на его кадык.

– Пощадите! – тихо прошептал узник.

– Конвой! – крикнула дознавательница.

– Проучите его, - сказала она вошедшим в кабинет двум милиционерам.

Те грубо схватили его и поволокли прямо по грязному полу. Максим попытался вырваться, но получил удар ногой в лицо. Его били прямо в коридоре, отпуская грязные шуточки.

– Пощадите, я все скажу! – только и мог шептать парень.

Максима затащили обратно в кабинет.

– Ну? – спросила дознавательница.

– Да, я американский шпион. Давайте ваши бумаги, все подпишу, только, пожалуйста, больше не бейте.

– Тьфу! – сплюнула женщина, - какой ты к черту шпион. Ты тряпка!

– В камеру его, - скомандовала она конвою.

И снова томительное ожидание. Максим каждый раз вздрагивал, слыша шаги в коридоре. Однажды открылось окошко, в которое охранник просунул миску с вонючим варевом. Несмотря на то, что в животе уже сводило от голода, к еде парень не притронулся.

– Вижу, брезгуешь? – спросил конвоир, когда пришел в следующий раз, - ну ну. Цаца, - и забрал тарелку.

У Максима было достаточно много времени, чтобы поразмыслить над своим положением. Он несколько раз мысленно прокручивал картину прошедшего допроса и сам удивлялся, как же быстро он сломался. Его даже не пытали, просто избили. Действительно, тряпка, как справедливо заметила следователь. Но парень был уверен, что он не был тряпкой. Однажды в школе ему пришлось драться со старшеклассником, значительно сильнее его. Он не испугался. А как Максим действовал, когда был привязан к креслу в первом мире, куда он попал? Пытался высвободится и убежать. А здесь сразу сломался как последняя тряпка. Стоп. А как тогда ему удалось убежать? Не слишком ли профессионально действовал Максим для обычного ведущего новостной блог? Или он частично перенимает характер того человека, в тело которого попал при переселении в новую реальность?

Снова допрос. На этот раз пришлось беседовать с довольно пожилым мужчиной в штатском.

– Следователь Соболев, - представился он и даже протянул руку для пожатия.

На дознавателя, правда, он не было похож, скорее, на банковского клерка: черный костюм, хитрый взгляд, множества бумаг на столе.

– Я вижу, Танька и ее дружки опять зверствовали, - сочувственно произнес он, разглядывая кровоподтеки на теле Максима, - хотите написать жалобу?

– А что, так можно?

– Нужно! Она совершила то, чего не должна делать советская милиция и заслуживает дисциплинарное взыскание.

– Дисциплинарное взыскание? – удивился Максим, - за избиение арестованного, чья вина еще не доказана?

– Ну вы же понимаете, что она проявила служебное рвение. Вас, как-никак, в шпионаже подозревают. Это серьезно. Ее можно понять. Но такие перегибы на местах не допустимы, это однозначно. Поэтому, давайте сначала оформим жалобу, а потом мы с вами побеседуем о наших подозрениях. Поверьте, у нас нет цели вас засадить, загнобить или расстрелять. Нам важно докопаться до истины. Если выясниться, что вы невиновны, мы принесем свои извинения и вас отпустим.

– Жалобу обязательно писать? – опасаясь подвоха, спросил узник.

– Как хотите….

Максим на секунду задумался.

– Если она нарушила закон то, как сознательный советский гражданин, я должен сообщить о нарушении, верно? – как бы сам у себя спросил Максим, а потом посмотрел на следователя и ответил:

– Да, буду писать жалобу.

Соболев протянул листок бумаги и ручку.

– Так как вы объясните тот факт, что десять раз ввели неправильный код СГИС? – внезапно спросил следователь, застав Максима врасплох.