Путешественники в третье тысячелетие
Шрифт:
В субботу, выполняя обещание, отправился «на дачу» к Антошке Щукарю.
Раньше Антошка не очень любил читать. Он и книгу-то в руки брал, лишь когда готовил уроки. Все свободное время он либо рыбалил, либо занимался по хозяйству. Меня очень удивило, что он попросил принести ему что-нибудь почитать. У меня как раз была книга Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки», которую я прочитал с великим удовольствием. Ее я и захватил с собой.
Щукарь очень обрадовался, увидев меня, да еще с книгой. Он объяснил, что ему одному скучно «на даче», так как хозяйственных
Он с жадностью схватил книгу и начал читать предисловие, но вдруг разочарованно отодвинул книгу и сказал, что не будет читать сочинение какого-то пасечника. Что он может написать хорошего?
Я захохотал над Антошкой и вдруг осекся: вспомнил что и сам еще недавно думал, что «Повести Белкина» написал Иван Петрович Белкин. И тогда я объяснил, что под видом пасечника эту книгу сочинил великий писатель Николай Васильевич Гоголь.
Щукарь тогда выбрал самый короткий рассказ — «Пропавшую грамоту» — и начал читать. По поведению Антошки я понял, что рассказ ему понравился, потому что он часто вскрикивал:
— Эх ты, ну и балабон-трещотка!
Вечерело, а Антошка все никак не мог оторваться от чтения.
— Эх, балабон! — кричал он про гуляку-запорожца. — Нечистого испугался, ха-ха-ха!
Деда он одобрил за то, что тот согласился помочь товарищу, и обругал, когда дед заснул…
Напрасно я толкал Щукаря в бок и напоминал про рыбалку, он только отмахивался:
— Отстань, трещотка! Тут самое интересное началось, а ты лезешь…
Словом, удочки мы расставляли в полной темноте. Антошка спросил, все ли рассказы такие интересные.
— Все! — гордо ответил я, точно помогал Гоголю их писать.
— Так вот он какой, Гоголь… — уважительно протянул Щукарь.
Мне стало ясно, что Антошка прочитает всю книгу, и это меня порадовало.
Под Антошкиным руководством я поймал трех хороших сазанов. Я убедился, как приятно водить на леске крупную рыбу, только сердце сжимается — боязно: вдруг она сорвется.
Утром, когда я пошел домой, Щукарь уже сидел у шалаша с книгой в руках.
Мама была очень довольна, что я принес рыбы, и назвала меня кормильцем.
9 августа. Антошка прочитал «Вечера на хуторе» и прислал ко мне сестру Таньку с наказом, чтобы я достал ему новую книгу, и обязательно Гоголя. Пришлось пойти в библиотеку и выпросить у Нины Сергеевны «Миргород».
Глава девятнадцатая. Поездка на Цимлянский гидроузел
Вечером 10 августа к Челноковым приехал Анатолий Бурак. Он взял на субботу отпуск и решил устроить для Гриши и его приятелей давно обещанную экскурсию на Цимлянский гидроузел.
Гриша выражал свою радость так громко, что на баз к Челноковым прибежали Сеня Ращупкин и Вася Таратута, и все трое пустились в пляс. Решили взять с собой Антошу Щукина и Аню Зенкову. Но оказалось, что в «Победе» могут уместиться только пятеро пассажиров. Таратута великодушно предложил:
— Я не поеду, а остальные
разместятся очень свободно. Мне, по правде говоря, не очень и хочется ехать…«По правде говоря», ему очень хотелось ехать и говорил он так, чтобы поехала Аня. Но другие тоже начали отказываться от поездки под разными предлогами.
Анатолий долго слушал крики и препирательства мальчиков, наконец рассмеялся и сказал:
— Ладно, заберу всех, раз вы такие дружные. Василия посажу рядом с собой, а прочие пусть размещаются сзади…
Утром, лишь только начало светать, счастливая компания втиснулась в «Победу». Только было Гриша хотел захлопнуть дверку, как откуда-то вывернулся Кубря и тоже полез в машину.
— Еще пассажир! — вздохнул Анатолий. — Ладно уж, возьмите этого черта, а то будет здесь целый день изнывать…
Машина ехала вдали от Дона, вдоль берега будущего водохранилища. Здесь уже прокладывали асфальтированное шоссе. У дороги еще виднелись следы боев, гремевших здесь девять лет назад: незасыпанные траншеи и окопы, подбитые танки, до которых не дошла очередь отправить на переплавку, обрывки ржавой колючей проволоки. Над степью поднимались полуобвалившиеся крыши штабных блиндажей и солдатских землянок.
На ложе будущего водохранилища работали бригады лесорубов. Они рубили огромные осокори, очищали местность от черемухи, кустарников, а невдалеке от шоссе уже поднимались полосы молодых лесопосадок.
Вася посмотрел в окошко и озабоченно проговорил:
— Не нравится мне вон то облачко на юго-востоке…
Вскоре облачко превратилось в тучу, и она приближалась с ужасающей быстротой. Туча скрыла солнце, и стало так темно, что дорога просматривалась с трудом.
Анатолий свернул в степь и заглушил мотор. Яснее стало слышно, как снаружи воет ветер. В сумасшедшей пляске мимо проносились косматые кусты перекати-поля, сорванные ветром.
И вот налетела лавина пыльного урагана. Казалось, будто вот-вот опрокинет машину.
— Бушуй, злись! Недолго тебе здесь властвовать! — говорил Анатолий.
После бури мотор завелся с трудом.
Счетчик показывал, что машина сделала от Больше-Соленовской 148 километров. Позади осталось много станиц, перенесенных со старых мест на берег будущего моря. Там были широкие улицы, большие здания школ, магазинов, правлений колхозов. Все было покрыто серым налетом пыли. Когда море и леса укротят суховеи, а степи превратятся в поливные пашни, станицы заиграют яркой зеленью садов и нарядной окраской зданий…
Машина приближалась к гидроузлу, и Анатолий стал рассказывать ребятам про будущее водохранилище.
Площадь Цимлянского моря будет 2600 квадратных километров, длина 300 километров, и в самом широком месте от берега до берега 38 километров. И волны на нем в бурю будут такие, что пароходам придется отстаиваться в специальных гаванях.
Гриша толкнул Антона в бок:
— Переплывешь на своей лодке?
Тот лукаво ответил:
— Переплыву, только тебя грести заставлю!
Он тоже толкнул Гришу в бок, и друзья захохотали.