Путешествие Демокрита

В течение нескольких дней путешественники ехали спокойно, останавливаясь только покормить лошадей и отдохнуть. Воздух вокруг был пропитан запахом степной полыни, вечера несли с собой прохладу, встречались стада диких ослов, и только их рев нарушал степную тишину.

Но вот они подъехали к воротам. Ворота эти были проделаны в стене, которая уходила к самому морю, так что объехать ее было невозможно. Пройдя через них, путники подошли к мосту через реку Карс. За рекой оказались другие ворота — киликийские.

Здесь начиналась Киликия, которую уже однажды проезжали Демокрит и Диагор. Киликийский царь — свеннесис — был независимым государем и не считал себя обязанным подчиняться ни сатрапу Вавилона, ни даже самому персидскому царю. Его царство со всех сторон было окружено персидскими владениями, но также и высокой стеной гор, оставлявших незащищенной только долину реки Карс.

Киликийские ворота охранялись тройной стражей. Предъявленный Левкиппом фирман не возымел на нее никакого действия. Отряд стражников отправился сопровождать повозку Левкиппа и его спутников. Так они были доставлены в качестве пленников в столицу свеннесиса — город Таре. В Тарсе Левкиппу и Демокриту было предложено пройти во дворец свеннесиса, а Диагор и Деркето остались в повозке.

Прочтя фирман, свеннесис пришел в ярость:

— Как смеет кто-либо приказывать мне? Сам Артаксеркс может меня только просить! И почему он так заботится о вас, греках? Скорее всего, вы просто лазутчики и шпионы. Мои люди наведут о вас справки в Вавилоне, а пока вы останетесь здесь! С этими словами свеннесис приказал страже отвести Левкиппа и Демокрита в темницу.

Напрасно Левкипп пытался объяснить, что они не собирались задерживаться ни в этой стране, ни в этом городе. Свеннесис, крайне раздраженный, не стал его слушать. Фирман остался у самолюбивого владыки.

Снова задумались Левкипп и Демокрит: когда посланцы свеннесиса прибудут в Вавилон, выяснится история их бегства и им не миновать казни. Диагор и Деркето остались в повозке Левкиппа. Что ожидает их?

Левкипп пытался вступить в переговоры с тюремщиком, предлагая ему отпустить их за большие деньги, но все было напрасно…

Так провели они в тюрьме три дня, томясь бездействием и неизвестностью. На четвертый тюремщик открыл дверь темницы и приказал им следовать за собой.

Во дворце их приняла высокая, пышно одетая, немолодая уже женщина. Это была жена свеннесиса Эпиакса. Не в пример другим женщинам своей страны она была образованна и начитанна.

— Свеннесис с войском выступил на северную границу, _ сказала она, — в его отсутствие я всегда его заменяю. Как вы сюда попали?

Левкипп и Демокрит рассказали Эпиаксе, кто они и куда направлялись.

Эпиакса внимательно выслушала их и затем спросила:

— Не тот ли ты Левкипп, философ из Милета, которого считают самым мудрым человеком в Греции?

— Да, это я Левкипп из Милета, — отвечал Левкипп, — но думаю, что слава о моей мудрости сильно преувеличена. Вот со мной мой ученик Демокрит, который во многом превзошел меня.

— О нем я ничего не слышала, — сказала Эпиакса, — но в Вавилоне есть один только человек, который в мудрости может сравниться с Левкиппом, — это знаменитый судья Сорах. Ты знаешь его? Верно, и он должен тебя знать, ведь ты получил фирман самого Артаксеркса.

Левкипп отвечал, что не имел случая в Вавилоне состязаться в мудрости с судьей Сорахом и что он только изучал вавилонскую науку, которую ставит очень высоко.

— Не понимаю, в чем вавилонские халдеи могли тебя превзойти, — презрительно заметила Эпиакса, — ведь они только повторяют ту старинную науку о звездах, которая была создана более тысячи лет тому назад их предками! Но, вероятно, вы обнаружили свою ученость в Вавилоне, если получили покровительство самого царя?

— Нет, — отвечал Левкипп, — на чужбине это опасно. Умные люди, попав в чужую страну, должны скромно и молчаливо изучать мудрость и науку этой страны, сравнивая и сопоставляя ее со своей. Все, что есть там лучшего, они должны заимствовать для того, чтобы увеличить богатства своей мудрости. И только тогда они вправе сделать свою мудрость достоянием других.

— Это мне нравится, — сказала Эпиакса. — Видно, по заслугам оценили в Вавилоне вашу мудрость. Вот что я хочу предложить вам: оставайтесь в Киликии, вы будете окружены почетом и богатством, у нас есть высокая башня для наблюдений за небесными светилами, вы можете без помех отдаваться своим занятиям наукой.

— Это невозможно, госпожа, — отвечал Левкипп, — придется сказать тебе все: я и есть тот самый судья Сорах, о котором ты говорила. Я бежал из Вавилона, и, когда вернется свеннесис и все выяснится, мне несдобровать.

— Прекрасно! — вскричала Эпиакса. — Свеннесис будет рад, что заполучил первого мудреца Вавилона.

— Но он не захочет ссориться с владыкой Персии.

— Не беспокойся, свеннесис не из трусливых, а кроме того, он всегда исполняет мои желания. И на этот раз будет так, как я захочу.

Левкипп и Демокрит с улыбкой переглянулись.

— Чему вы смеетесь? — спросила Эпиакса.

Левкипп отвечал, указывая на Демокрита:

— Моему ученику Демокриту принадлежит изречение: «Есть люди, которые управляют государствами, но ими управляет женщина».

— Что ж, твой ученик Демокрит, несмотря на свою молодость, хорошо знает, что такое женщина! — засмеялась Эпиакса. — Ну как, Левкипп, останешься у меня?

— А что, если меня не соблазнят твои обещания и я решу продолжать путь в Грецию?

— Тогда оставайтесь в темнице, ждите возвращения свеннесиса и не рассчитывайте на мою помощь.

— Отпустишь ли ты, по крайней мере, моих друзей?

— В этом не сомневайся, Левкипп: если ты останешься, остальные получат фирман и беспрепятственно отправятся дальше.

— Тогда мне не остается ничего другого. Покинь меня, Демокрит, быть может, когда-нибудь нам все же удастся снова свидеться.

Демокрит с тоской произнес:

— Дорогой учитель! Ты уже был однажды насильственно лишен родины, теперь, когда надежда вернуться уже так близка к осуществлению, несчастья снова преследуют тебя. Позволь мне разделить на этот раз твою участь.

— Зачем ты говоришь о несчастьях, Демокрит? — сказала Эпиакса. — Я не так жестока — пройдет несколько лет, и Левкипп тоже вернется на родину. И, право же, он не пожалеет о времени, проведенном здесь.

После того как Левкипп, желая скорее выручить своих друзей, объявил о своей готовности остаться в Киликии, ему было разрешено попрощаться с ними.

Диагор и Деркето все это время жили вместе с челядью свеннесиса. Их хорошо кормили, только на все их вопросы о судьбе Левкиппа и Демокрита ничего не отвечали. Необычайно радостной была их встреча, но, узнав о том, какой ценой была куплена их свобода, они очень опечалились.