Путешествие на край комнаты

Злу в чистом виде плевать на всех, кроме себя самого, даже если злодейство выходит нисколечко не впечатляющим — ну, например, разбудить ближнего посреди ночи. В общем-то мелочь.

Отель

Присоединяюсь к Одли, который уже разыскал отель. Ветхое, пустынное здание напоминает скорее заброшенную стройку. Одли подходит к стойке портье. За стойкой никого нет. Он кричит: «Здрасте». Ответа нет.

— Не отель, а трущоба какая-то, — говорю.

— Да, но это трущоба рядом с аэропортом. Мне надо поспать, — говорит Одли. Он опять кричит: «Здрасте». А я думаю, что, наверное, нет никакой необходимости постоянно поддерживать наш удаленный контакт. Надо бы сказать Одли, чтобы он вызывал меня, только когда обнаружится что-нибудь важное и интересное. Одли бродит по коридорам в поисках персонала. Отель большой, но пустой. Даже при таком низком качестве изображения мне видно, сколько там пыли. Просто жуть, сколько пыли.

Какой-то маленький человечек выходит из задней комнаты. На Чууке все низкорослые, как потом выяснится. Как будто им просто неинтересно расти.

— Хочу у вас поселиться, — говорит Одли.

Коротышка делает все, как надо. Он надолго задумывается.

— У вас забронирован номер?

— Нет, — говорит Одли, причем без всякого сарказма. Да, похоже, он сильно устал.

Коротышка справляется по журналу.

— Седьмой номер свободен. На сколько дней?

Одли достает кредитную карточку.

— Если у вас есть какие-то ценные вещи, — говорит коротышка, — я настоятельно рекомендую оставить их здесь, внизу. Я уберу их в сейф. Кстати, хотите заняться дайвингом? Могу вам устроить уроки.

— Нет, спасибо. Я не хочу заниматься дайвингом.

— Давайте мне вашу сумку, сэр. Я распоряжусь, чтобы ее принесли к вам в номер.

Коротышка скрывается в задней комнате за конторкой. Одли поднимается на второй этаж, находит свой номер и пытается отпереть дверь. Похоже, там что-то с замком.

У меня звонит телефон. Когда я возвращаюсь, Одли стоит у конторки в холле.

— Что происходит?

— Не знаю. — Одли громко кричит, требуя администратора. — Я не могу попасть в номер, а у портье, похоже, обеденный перерыв. Вечная проблема с такими вот странами. Тут никому ничего не надо. Никто не хочет работать, а потом они плачутся, как дерьмово они живут.

Одли перепрыгивает через стойку и входит в заднюю комнату. Там никого нет. Никого и ничего.

— Нет. — Одли буквально кипит от ярости. — Нет, так не бывает. Он сбежал с моей сумкой. И со всеми моими вещами. В общем, полный киздец. — Одли потерял все: паспорт, кредитную карточку, обратный билет, почти все наличные деньги и рюкзак с вещами. Осталась только одежда, которая на нем, и мое оборудование. — Ладно, — говорит он. — Психовать будем потом. А сейчас я иду спать. — Он снимает с вешалки для ключей пыльный ключ от восьмого номера и направляется к лестнице.

— Так ты давай обратись в полицию, — говорю.

— С тем же успехом можно обратиться в какую-нибудь контору по производству подсвечников. Называется «денежные вливания». Но мне больше нравится «денежная прививка». Да, кстати. Пришли мне денег.

В здании — ни души. Никаких признаков жизни. На двери восьмого номера все еще висит восьмерка, но это так — ни к чему не обязывает. Одли воюет с замком. Матерится себе под нос. У меня звонит телефон. Когда я возвращаюсь обратно к монитору, Одли вопит дурным голосом и пинает дверь.

Это скучно и неинтересно — наблюдать, как кто-то пытается открыть дверь, но ведь надо как-то поддержать человека.

— Не психуй, Одли, это не поможет. — Зря я это сказала. Но я это сообразила уже потом. Одли взрывается. Неблагодарное это занятие — вразумлять разбушевавшегося мужика. Я выключаю монитор и иду на кухню перекусить. Через час я опять выхожу на связь. Теперь Одли воюет с замком в номере с цифрой 30 на двери. Замок все-таки поддается, и Одли входит в номер. Но ненадолго. Картинка смазана, но я все-таки понимаю, что пол под Одли, провалился, и он упал в комнату этажом ниже. Он встает и отряхивается.

— Добро пожаловать в седьмой номер, — говорит он. — А ведь я не хотел сюда ехать, с самого начала. Теперь ты поняла, почему я не езжу за границу? Все, я возвращаюсь домой. На ближайшем самолете. Даже если придется его угнать. Доброй ночи, уважаемые телезрители. — Одли отключается.

Что, на мой взгляд, наиболее показательно в современном мире: у нас не осталось Надежды. Нет, одноразовые надежды, они, безусловно, присутствуют. Ты надеешься, что дождь скоро закончится, надеешься устроиться на хорошую работу, надеешься выиграть в лотерею, надеешься встретить кого-нибудь привлекательного и закрутить с ним роман. Но, похоже, у веры в будущее больше нет будущего. Движение к совершенствованию прекратилось.

Смотрю в окно. Двое албанцев торгуются с проституткой насчет минета. Они стоят далеко, но говорят громко, поэтому я все слышу. Она просит цену двух сандвичей — за каждого. Албанцы хотят — за двоих. Сутенер возмущается:

— Не будет она работать за такие гроши. За кого вы ее принимаете?!

— За проститутку, — говорит один из албанцев.

— Никакая я не проститутка, — говорит проститутка. — Просто я беру деньги за секс.

Сутенер вынимает нож и втыкает его в ногу одному из албанцев. Мы все одинаковые. Мы все психуем и злимся — просто по разным причинам. Я звоню в полицию, но они не берут трубку.

* * *

Я периодически подключаюсь к Чууку. На следующий день Одли бродит по первому этажу, явно в поисках, чего бы украсть или съесть. Я сообщаю ему, что забронировала номер в гостинице и оплатила все вперед. Теперь, когда Одли выспался, настроение у него уже не такое мрачное. Входит здоровенный чернокожий амбал.

— Меня так просто не облапошишь, — заявляет он с ходу и грозит пальцем Одли, который стоит за стойкой. — Я большой человек. Ты. Ты меня не облапошишь. Я хочу лучший номер и по нормальной цене. Никаких фокусов. Меня не обманешь.

— Да, сэр, я сейчас все устрою, — говорит Одли улыбчивым голосом.

— Не делай этого, Одли. Не надо, — говорю я. Он слышит меня, но не слушает. Он дает чернокожему 70-процентную скидку на номер, записывает его в школу дайвинга с 40-процентной скидкой на абонемент, договаривается о том, что к нему придет замечательная минетчица — с 10-процентной скидкой опять же, — но зато оставляет ему один из двух чемоданов.

— Ну и зачем ты так сделал? Его одежда — ты же в ней утонешь. И его паспорт тоже… он тебе явно не пригодится.

— Да ничего с ним не будет. Дождется завтрашнего рейса, и все, — говорит Одли, пытаясь бежать с чемоданом в руке. — Так, и где этот твой отель?

Дорога — сплошные ухабы и рытвины. По ней периодически проезжают большие джипы, набитые местными жителями.

— А что там справа? — спрашиваю.

Там какая-то статуя. Вроде бы памятник. Бронзовый человек в натуральную величину. Я совершенно не разбираюсь в статуях, но я могу отличить дешевую поделку от нормальной работы. Зачем, интересно, ее здесь поставили: на пустыре, у дороги?