Путешествие на Запад. Том 3

Царь обезьян Сунь У-кун всех превосходит в уменьеОблик менять свой путем чудеснейших превращений;Сотни и тысячи видов Мудрец легко принимает,Способности в этом искусстве неслыханные являет.

Углубившись в горы, Сунь У-кун пошел уже по знакомой ему дороге и вдруг услышал крики людей и ржанье коней. Он стал всматриваться и увидел у входа в пещеру Диковинного верблюда несметное количество бесов и бесенят, строящихся в полки, с копьями, пиками, мечами и саблями, со знаменами и флагами.

Тут наш Великий Мудрец Сунь У-кун с радостью в душе подумал: «А ведь не зря предупреждал дух Вечерней звезды, совсем не зря».

Оказывается, по построению бесовских полчищ ничего не стоило подсчитать их количество: каждые двести пятьдесят бесов выстраивались в один ряд. Сунь У-кун насчитал сорок знамен, с длинными разноцветными полотнищами, развевающимися по ветру, и сразу же сообразил, что перед ним конное и пешее войско, численностью в десять тысяч воинов; прикидывая в уме, как действовать дальше, он стал рассуждать так:

«Я превратился в маленького лазутчика и теперь легко проникну в пещеру; если дьяволы-оборотни потребуют доложить, что я высмотрел на дозоре, я, безусловно, буду отвечать в зависимости от обстоятельств. Если же я в чем-либо ошибусь и они опознают меня, как тогда мне вырваться от них? Допустим, я побегу к выходу, а эта банда закроет ворота, как я про – бьюсь? Для того чтобы изловить дьяволов в пещере, надо сперва уничтожить всю ораву бесов перед воротами! Но как это сделать?

Главные дьяволы-оборотни никогда меня не видели, – рассуждал Сунь У-кун, – они знают обо мне только понаслышке. Я воспользуюсь этим и постараюсь внушить им еще большее уважение к моему могуществу, расскажу им о себе разные небылицы и нагоню на них страх. Посмотрим, как эхо подействует. Если Китаю суждено просветиться учением Будды, то мы сможем пройти за священными книгами и благополучно вернуться; тогда стоит мне сказать всего лишь несколько храбрых и мужественных слов, и вся эта ватага бесов, сколько бы их ни было, отступит передо мной, и они разбегутся от страха; но если не судьба, то священные книги никак не удастся раздобыть и никакими словами, даже заклинаниями самого Будды, не уничтожить бесов у входа в пещеру, преграждающих путь на Запад!».

Сунь У-кун тщательно обдумывал план действий, как говорится, сердцем спрашивал уста, а устами – сердце, и, когда принял окончательное решение, стал бить в колотушку, звякать колокольцем, направляясь прямо ко входу в пещеру Диковинного верблюда. Сторожевые бесы еще издали заметили его и, преградив дорогу, спросили:

– Это ты явился, маленький лазутчик? Здорово!

Но Сунь У-кун ничего не ответил им, наклонил голову и прошел мимо.

Дойдя до второго поста, он опять был задержан сторожевыми бесами.

– Это ты явился, маленький лазутчик? Здорово! – с таким же приветствием обратились они к Сунь У-куну.

– Да, это я явился! – ответил он.

– Скажи, сегодня утром, обходя горы дозором, не столкнулся ли ты с Сунь У-куном? – спросили сторожевые бесы.

– Столкнулся! – смело ответил Сунь У-кун. – Я видел, как он там сидит и точит какую-то дубину.

Бесы не на шутку испугались.

– А каков он из себя, – спросил один из них, – и что за дубину точит?

– Он походит на духа – покровителя дорог и сидит сейчас на корточках у горного ручья, – ответил Сунь У-кун. – Но если он выпрямится во весь свой рост, то, право, будет в вышину более десяти чжан! У него в руках большой железный посох, похожий на дубину, толщиной с плошку. Он черпает рукой воду из ручьев, обливает скалистый камень, точит о него посох и приговаривает: «Дубина! Я давно уже не брал тебя с собой, чтобы ты проявила все скрытое в тебе могущество. Но сейчас сто тысяч бесов-оборотней предстанут пред тобой и надо будет их всех забить до смерти! Зато я принесу тебе щедрую жертву, как только убью трех главных дьяволов!» Он, видимо, решил наточить свой посох до блеска и в первую очередь убить всех вас, десять тысяч отборных воинов!

От этих слов бесы так перепугались, что у них, как говорится, душа в пятки ушла, сердце сжалось от ужаса и печенка затряслась.

А Сунь У-кун продолжал пугать их.

– Вот что, уважаемые! У этого Танского монаха много ли наберется мяса? Всего лишь несколько цзиней – и все! На всех нас все равно не хватит. Чего ради нам подставлять свою голову под дубину? Не лучше ли разойтись всяк в свою сторону-вот и все!

– Дело говоришь! Верно! Правильно! – зашумели бесы, – Своя жизнь дороже! Уйдем отсюда! – раздались многочисленные возгласы.

Дело в том, что все эти бесы и бесенята на самом деле были оборотнями волков, змей, тигров, барсов и разных других зверей и пернатых. С громкими криками все они обратились в бегство и исчезли.

Таким образом, слова простого дозорного, в образе которого скрывался Сунь У-кун, возымели такое же действие, как чуские песни, от которых разбежалось восемь тысяч храбрых воинов.

Радуясь в душе, Сунь У-кун сказал себе:

«Ну вот и хорошо! Теперь дьяволам-оборотням пришел конец! Если их воинство от одних только слов разбежалось, то как же оно отважилось бы встретиться с врагом лицом к лицу? Войдя в пещеру, надо будет пока говорить все то же самое, а то вдруг один или двое из бесов тоже проникнут в пещеру, услышат, и тогда поднимется буря!».

Охваченный твердой решимостью, Сунь У-кун направился к древней пещере и, преисполненный храбрости, вошел в ворота.

Какие произошли с ним злоключения при встрече с дьяволами-марами, вы узнаете из следующих глав.

ГЛАВА СЕМЬДЕСЯТ ПЯТАЯ,

повествующая о том, как смышленая обезьяна пробуравила вазу, содержавшую женское и мужское начала, и как главарь демонов вновь вступил на путь Истины

Итак, Великий Мудрец Сунь У-кун подошел к входу в пещеру и заглянул в нее. И он увидел, что:

На дне пещеры груды череповПугали дырами глазниц незрячих,Мерцанием оскаленных зубов,Костей там было, что деревьев в чаще,Шел от гниющих трупов дух смердящий,Вздымавшийся до самых облаков.Людские волосы, как войлок настоящий,Свились в непроницаемый покров,Качались остовы, и свет лился мертвящийОт обнаженных белых костяков.Забравшийся в пещеру, по коленоУвяз бы в жиже мерзостного тлена,Запутался б средь связок и мотковЖил, вытянутых из людей, безвинно убиенных…Там горы трупов и кровавые моря;В котлах, на сковородках необъятныхЛюдское мясо жарят бесенята,Летит зловещий дым, костры трещат, горя,Хохочут демоны, живых людей моря,Безжалостно кромсая плоть живую,Ее с костей соскабливая и свежуя.Помимо обезьяньего царя,Кто б мог отвагу обрести такую,Чтоб добровольно в этот ад сойти? –Подобного ему героя не найти!

Однако, пробравшись за вторые ворота, Сунь У-кун так и ахнул, там все было по-иному: удивительная чистота и тишина поразили его. Его взору открылись замечательные красоты и широчайшие просторы. По обеим сторонам расстилались роскошные луга с диковинными цветами, вдаль уходили стройные ряды высоких сосен и изумрудно-зеленых бамбуков. Пройдя несколько ли, Сунь У-кун подошел к третьим воротам и юркнул в них. Тут он увидел трех демонов, восседавших на возвышении, очень лютых и свирепых. Особенно страшным ему показался средний:

Клыки – что долото, а зубы – что пила,Квадратный лик, а голова кругла,Разящий взгляд – что молнии стрела.Огромный, вздернутый, широкий носСреди лица торчит, словно утес,Рокочет голос громом дальних гроз.Широк разлет его бровей густых,Как лисий хвост червонно-огневых,Заря свой отсвет затеряла в них;Одним движением он повергает в страхЗверей, над коими царит в лесах,Когда ж сидит, суров и недвижим,Все демоны трепещут перед ним;«Льва черного» он гордо носит имяМеж подданными верными своими.По левую сторону от него сидел второй демон:Золотистые, как у феникса, глаза егоБыли ясные и лучистые, пылали заревом.Лоб покатый его бороздился морщинами,Было нескладным туловище его длинное.Нежен был голосок, как журчанье ручья прохладного.Ликом же был он похож на дьявола бычьеглавого.Волосы серебристые росли из носа его,Словно хвост лошадиный, висели космами.Ими он прикрывал страшную пасть зубастую,Пряча угрозу ее и совершенствуясь нравственно.Старым клыкастым тапиром долгие годы звался он.