Путешествие на Запад. Том 4

– В пути мы только и думали, как переходить горы и реки да как избегать встреч с оборотнями и злыми духами-марами, а потому потеряли счет времени и не знали, что наступает праздник фонарей, – отвечал Сюань-цзан.

Монахи рассмеялись.

– Почтенный наставник! Все твои помыслы устремлены лишь к тому, чтобы поклониться Будде и уразуметь тайну созерцания, поэтому ты и забыл о празднике. А между тем сегодня тринадцатый день первой луны, и к вечеру мы устроим пробное зажигание фонарей. Ведь послезавтра уже праздник. Веселиться будем до восемнадцатого, а то и девятнадцатого дня. В этом уезде живут добрые люди, большие охотники до зрелищ, а правитель округа из любви к своему народу всегда устраивает празднества. Повсюду будут вывешены фонари, и всю ночь напролет будет играть музыка. Кроме того, вы увидите замечательное зрелище – «мост золотых фонарей». Его устраивают с очень давних времен, и с каждым годом оно становится все более красочным и пышным. Останься на несколько дней, почтенный наставник, а мы уж постараемся, чтобы вам было как можно удобнее у нас.

Танский монах не мог отказаться от столь любезного приглашения и вместе с учениками остался в монастыре.

В тот же вечер в храме Будды стали бить в гонги и барабаны, созывая всех верующих, живущих по соседству. Они должны были принести фонари для подношения Будде. Танский монах и его ученики вышли поглядеть на зажженные фонари, после чего все разошлись на ночлег.

На следующий день для гостей снова была устроена трапеза.

После этого все вместе отправились на прогулку в монастырский сад. То был поистине чудесный сад. Вот послушайте:

Лишь первый лунный месяц был,А здесь уже цвела весна,Звенела серебром ручьевИ хором птичьих песен.В душистом, утреннем садуЦарили блеск и тишина,И в нем был каждый уголокПричудлив и прелестен.Здесь круглый год вдоль всех аллейНе вянут нежные цветы,Здесь круглый год свежа листваДеревьев величавых,А над зеркальною водойКрасиво выгнулись мосты,И тонут лестницы в густых,Благоуханных травах.Подобно пикам диких гор,Вершины каменных громадЗатейливо возведеныУмелыми руками,И от ветвей цветущих сливГустой медвяный ароматНавстречу вешней синевеВосходит облаками.Все мягко розовеет здесь,Когда пленительно цвететДушистый персик на заре,И нежный и пугливый.Все пышно зеленеет здесь,Когда над ясной гладью водГустую, свежую листвуВновь надевают ивы.В своих изысканных стихахПускай поэты всех временНаперебой не хвалят намСад Золотой долины, [47] Пускай не уверяют нас,Что краше и богаче он,И удивительней стократ,Чем этот сад старинный.Пускай на тысячи ладовС восторгом славить не спешатКрасу картины видовой,Что создана Ван Вэем,Ни разу в жизни не взглянувНа этот монастырский сад,Не прогулявшись по егоПриветливым аллеям.А на реке – раздолье здесьДля диких уток и гусей,Пестреет тысячами птицЛазурная излука.Густые заросли шумят,Где самый мудрый из гостейИ тот названий не найдетДля всех сортов бамбука.Дыханье сокровенных силС небесной веет высотыИ пробуждает лепесткиПеоний и пионов.Вон прихотливы и пестрыЦветут смешливые цветы,Вон розовеют купы розВдоль изумрудных склонов.Вон, распустившись раньше всех,Цветы камелии видны,Огнем шиповников густыхУже оделись кручи,А эти нежные цветыЗовутся Встречею весны,И волчеягодник зацвел,Упрямый и пахучий.На скалах северной грядыЕще сверкает снег седой,Как будто вечная зимаЦарит на этих склонах.А дальше, к югу стройный лесОкутан дымкой голубой,И льется вешний ветерокСреди ветвей зеленых.На отражение своеГлядит задумчивый олень,Застыв у ясного пруда,Как статуя немая,И важно аисты стоятПод сенью сосен целый день,Игре на лютне золотойВнимательно внимая.Здесь на восточной сторонеВстал теремов узорный ряд,Блестя, как хрупкая резьбаИз яшмы или кости.На западной, – зубцами крышБеседки, башенки горят,Где могут на ночлег всегдаРасположиться гости.На южной – залы ты найдешьДля праведников и святых.Огни курильниц зажжены,Светло от их мерцаний.На северной – в тени деревНемало пагод золотыхДля строгих, безмятежных думИ чистых созерцаний.А за листвой, среди цветовДве стройных башни поднялись.Где можно душу укреплятьНаедине с собою.Двойные кровли их парят,Как будто устремляясь ввысь,Блистая в утренних лучахГлазурью голубою.А там, где горы над водой,Светелки тихие видны,Где избавляются сердцаОт злого духа-мары.Покоем дышат окна их,Всегда прозрачны и ясны,Любой, кто хочет, в них входи –И молодой и старый.И, право, сами небесаБлагословили этот край,Где можно жить, уединясь,Забыв и грех и горе.И незачем приют искатьНа островах Пэнлай, Инчжоу:Таких благословенных местНет и в Восточном море!

47

Сад Золотой долины…

– сооружен в III—IV вв. богатым сановником Ши Чуном близ столицы того времени Лояна. Шедевр садового искусства.

Красу картины видовой,Что создана Ван Вэем…

– Выдающийся поэт и художник эпохи Тан (VIII в.) Ван Вэй – создал панорамные картины «Ванчуаньту», ставшие образцом пейзажной живописи древнего Китая.

Цветут смешливые цветы…

Смешливые цветы – так в Китае образно называют анютины глазки.

А эти нежные цветыЗовутся Встречею весны…

Цветы Встреча весны – разновидность жасмина.

Учитель и его ученики провели в саду целый день, любуясь его красотами, и вечером отправились в храм, где уже зажгли фонари, а затем в пригород, на предпраздничное гулянье. Оттуда они смотрели на город, который утопал в море огней.

Блещет весь огромный город,Как в агатовых цветах,И пышней великолепьяНе увидишь и в мечтах,Словно яркою глазурьюНиши светятся внутри,И качаются повсюдуРасписные фонари.А кругом светло, как в полдень,И дворцы блестят вдали,Озаренные огнями,Как слюда иль хрустали,Словно кто-то разноцветной,Драгоценною парчойИх изящно разукрасилИ поставил в длинный строй.От мостов ложатся тениИ скользят по глади вод,Будто движутся, качаясь,И земля и небосвод.Словно в пламени деревья –То с раскидистых ветвейАлый свет кругом струитсяОт несчетных фонарей.Вдоль широких главных улицЛюди весело снуют,Свищут тоненькие дудки,Барабаны мерно бьют.Дым струится благовонный,И над множеством воротФонарей цветное пламяДо утра сиянье льет.Там и сям сверкают горки,И летят снопы огней,Точно рыбы и драконыИз пылающих морей,Стаи фениксов хвостатыхИ огнистых птиц луаньНебо блеском испещряют,Словно вышитую ткань.Восхищаясь фонарямиИ сиянием луны,Беззаботно бродят люди,Мирной радости полны,И, блистая легким шелком,Рой красавиц между темТо играет на свирелях,То поет на радость всем.Мчатся с грохотом повозки,Скачут кони, вьется смех.Лица дев нежнее яшмы,Не насмотришься на всех!К ним стремятся с восхищеньемВзоры щеголя юнца.Нет числа живым виденьям,Дивным видам нет конца!

Пока Танский наставник Сюань-цзан смотрел, как зажгли фонари в монастыре, и затем отправился в пригород и дошел до самой восточной заставы, глядя па гулянье, наступила уже вторая ночная стража. Утомившись, Танский монах отправился на покой.

На следующий день он обратился к монахам со следующими словами:

– Когда-то я дал обет приводить в порядок все пагоды, которые встретятся на пути, вот и сейчас хочу попросить вас открыть пагоду, чтобы я мог выполнить свой обет.

Монахи распахнули двери пагоды. Тем временем Ша-сэн достал рясу наставника и последовал за ним. Когда они прибыли в первый ярус пагоды, Танский наставник облачился и совершил молебствие перед изображением Будды, затем взял веник и обмел им пыль во всем первом ярусе. Потом он снял облачение и передал его Ша-сэну. Тот обмел второй ярус. Так, чередуясь, они обмели всю пагоду до самой макушки. На каждом ярусе они обметали пыль со статуи Будды, открывали окна и, прежде чем перейти в следующий ярус, любовались и восхищались этой великолепной постройкой. Уже вечерело, когда они закончили работу и сошли вниз. Повсюду зажглись фонари и потешные огни.

Наступала ночь пятнадцатого числа – праздник фонарей. Монахи обступили Сюань-цзана.

– Уважаемый наставник! – молвили они. – Вы видели праздничные фонари только у нас в монастыре и в пригороде у восточной заставы. А нынче вечером начнется настоящий праздник. Пойдемте в город, поглядим на «золотые фонари»! Каково ваше мнение?

Сюань-цзан с радостью согласился и вместе с Сунь У-куном и остальными учениками в сопровождении толпы монахов отправился в город на праздник фонарей.

Пышен праздник Юаньсяо!Вслед за ночью новогоднейНа пятнадцатое утроК нам в дома стучится он.В этот день впервые ветерВеет ласкою весенней,А прохладный синий вечерВесь огнями озарен.В шумном городе повсюдуФонари висят цветные,Мирным хором, стройным хоромПесни льются до зари.И везде: вдоль главных улицИ на площадях базарныхЯсным светом пламенеютРасписные фонари.Вот луна из тьмы восходит,Круглым зеркалом сверкая:То серебряное блюдоПоднял в небеса Пин-и. [48] Фонари внизу пестреют:То волшебная ткачихаНа парчу кладет узорыПрихотливые свои.На луну в глубоком небеФонари свой блеск бросают –Сразу небо вдвое ярчеОзаряется огнем,А в ответ луна из мракаЛьет на них свое сиянье –Сразу вдесятеро ярчеБлещут улицы как днем.Над искрящейся рекоюНа цепях мосты повисли,До утра смотри любуйся –Не насмотришься на них!До утра броди вдоль улиц –Сотой части не осмотришьФонарей разнообразных,Вышитых и расписных.Круглых, гнутых, шестигранных,Сливовым цветам подобных.Из материй, из бумаги,Что блестит, как вешний лед.Эти светят над дверями,Вход приветливо украсив,Те, качаясь на деревьях,Ночь сияют напролет.Эти с высоты свисают,Словно грецкие орехи,Те цветами ненюфараРаспустились на ветвях,На больших шестах вдоль улицЧерных львов плывут фигурыРядом с белыми слонами,Будто в сказочных краях.У навесов на высокихТонких мачтах реют в небеФонари – морские раки,Черепахи и угри,И, качаясь как живые,Под карнизами резнымиБлещут фонари-ягнятаИ зайчата-фонари.Вот фонарь летящий сокол,Рядом с ним сидящий феникс,Все сверкает от потешных,От затейливых огней,И на гнущемся бамбукеС громким пением проносятЗлобно скалящихся тигровИ стремительных коней.Вот на аисте могучемИ олене белоснежномДолголетья бог проехал,Что любому сердцу мил,Вот горят, переливаясь,«Кит» и «Рыбка золотая»,На которых в дни былые,Говорят, Ли Бо [49] уплыл.Вон фонарь с огнистой горкой,На которой, по преданью,Сонмы духов отовсюдуСобираются в ночи.Вон вращается, играя,И другой фонарь чудесный,На котором полководцевСкрещиваются мечи.Тысячи и сотни сотенПраздничных домов сверкают,На террасах и на вышках –Всюду реют фонари,И от их цветного блескаНа десятки ли сияньемОблаков края покрыты,Будто бликами зари.Здесь – копыт веселый цокот,Мелодичное бряцаньеСеребра чеканной сбруиВ самоцветах дорогих,Там – повозок громыханье,И за шторками сквознымиПрихотливые прическиЗнатных модниц городских.А из комнаток нарядных,У перил узорных стояИ украдкой раздвигаяЗанавесок легкий газ,Прислонясь к плечу подруги,Взявшись за руки стыдливо,С восхищеньем смотрят девы,С торжества не сводят глаз.У мостов, повисших крутоНад зеленою водою,Крик и шум толпы нарядной,Паланкинов длинный ряд.Громкий хохот раздаетсяСредь веселия хмельного,Ходят по двое гулякиЗабавляются, острят.До утра нарядный городПолон музыки и шума,До утра не молкнет гомон,И толпится пестрый люд.До утра свистят свирели,И рокочут барабаны,До утра повсюду песниБлагозвучные поют.

48

Пин-и – имя духа, который, по преданию, первоначально управлял силами Ян и Инь.

49

Ли Бо (701 – 766 гг.) – прославленный поэт эпохи Тан.

Чтоб уверить вас, читатель, что все это правда, надо привести для доказательства вот еще какие стихи:

Если край безмятежныйИ довольством и счастьем богат,В пышный день ЮаньсяоВсюду радостно песни звучат.Если долгие годыВсюду царствуют мир и покой,Собираются людиНа гулянье веселой толпой.На ликующий городВ новогоднюю ночь посмотри:Под огромной луноюЯсным светом горят фонари.Значит, дождь благодатныйОросит расцветающий край,Будут ветры послушны,Будет снова большой урожай.

В это время были сняты все уличные запреты полицейских властей. Бесчисленные толпы людей шумели и веселились в свое удовольствие: плясали, ходили на ходулях, катались на слоне; было много ряженых. В разных концах города, то тут, то там, устраивались любопытные зрелища. Посмотреть все не было никакой возможности. Наконец Танский наставник с монахами протиснулся сквозь толпу к мосту, на котором были установлены золотые фонари. Подойдя ближе, он увидел три огромных светильника, величиной с добрый чан, над которым красовались двухъярусные ажурные башенки, сплетенные из тонкой золотистой проволоки. Внутри башенки были выложены тонкими пластинками из глазури и светились так ярко, что затмевали сияние луны. Масло в светильниках издавало приятный запах. Танский монах заинтересовался:

– Что за масло в этих светильниках? От него исходит такой сильный и приятный запах!

– Почтенный наставник! – ответил один из монахов. – Ты, конечно, не знаешь, что у нас есть уезд, который занимает площадь в двести сорок ли и называется уездом Осеннего неба. Там ежегодно двести сорок больших дворов должны вырабатывать масло для этих светильников. Повинности других уездов неизмеримо легче, нежели та, которая выпала на долю этих двухсот сорока дворов: каждый двор ежегодно затрачивает больше двухсот лянов серебра. Ведь это не простое масло, а душистое – стиракса [50] . Каждый лян его обходится в два ляна серебром, а один ху стоит тридцать два ляна! В каждый светильник входит пятьсот ху, стало быть в три светильника – тысяча пятьсот ху, за что следует уплатить серебром сорок восемь тысяч лянов! Если считать еще и другие расходы, то набежит более пятидесяти тысяч лянов, а гореть эти светильники будут всего-навсего три ночи.

50

Стиракса – ароматная смола

– Да разве возможно, чтобы такое количество масла могло выгореть за три ночи? – изумился Сунь У-кун.

– Ничего удивительного в этом нет, – ответил монах, – фонарь имеет сорок девять огромных фитилей. Фитили сделаны из пеньки, обмотаны шелковой ватой и каждый из них толщиной с куриное яйцо. Если в течение этой ночи, пока горят светильники, сюда снизойдут воплощенные Будды, то уже назавтра масла в сосудах не останется и свет фонарей начнет меркнуть.

– Вот это здорово! – расхохотался Чжу Ба-цзе. – Выхо – дит, что достопочтенные Будды забирают даже масло из светильникэв!

– Да, ты совершенно прав, – невозмутимо подтвердил мо нах. – Жители города знают об этом, передают своим потомкам, и так из рода в род. Это повелось с древнейших времен. Если масло из сосудов исчезает, значит, Будды приняли подношение. В такой год, разумеется, бывает обильный урожай. Если же масло остается нетронутым, обязательно случается лихолетие с неблаговременными дождями и ветрами. Вот почему люди не жалеют сил и денег на столь дорогое подношение.

В это время послышалось зловещее завывание ветра. Люди в панике стали разбегаться. Монахи, сопровождавшие Сюань-цзана, тоже собрались бежать.