Путешествие на Запад. Том 4

Ай да Великий Мудрец! Он выдернул волосок, дунул на него своим волшебным дыханием и воскликнул: «Превратись!». Волосок сразу же превратился в полную копию Сунь У-куна и остался с Чжу Ба-цзе и Ша-сэном на заезжем дворе. Сам же Сунь У-кун подпрыгнул в воздух и превратился в пчелку.

Желтых крылышек мерцанье,В сладком соке хоботок,В полосатом, легком тельцеЖало острое несет.То стрелой по ветру мчится,То садится на цветок,То в лучах горячих пляшет,То стремглав летит вперед.Лучше всех она умеетСок цветочный отыскатьИ, собрав нектар душистый,Унести его тайком.Целый день в трудах проводитИ не хочет отдыхать:То напрасно суетится,То колдует над цветком.День за днем она готовитНам густой и сладкий мед,И не ведает, бедняжка:Этот мед – не для нее.Поработает все летоИ среди душистых сотНам на память оставляетТельце хрупкое свое.

Вообразите себе, с какой легкостью Сунь У-кун влетел во дворец! Там он увидел своего наставника, который сидел на расшитом стуле по левую сторону правителя. Брови у него были скорбно сдвинуты, а сердце пылало, как раскаленный уголь. Сунь У-кун подлетел прямо к наставнику и уселся на его головном уборе. Затем он тихонечко подполз к уху своего учителя и прожужжал:

– Наставник! Я здесь. Не грусти и не печалься.

Эти слова слышал только Сюань-цзан, никто из присутствующих, конечно, ничего не подозревал.

Услышав голос Сунь У-куна, Танский монах почувствовал душевное облегчение. Вскоре явился начальник внутреннего дворца и пригласил государя на пир.

– Десять тысяч лет тебе здравствовать, великий государь! – молвил он. – Сейчас во дворце Вещей сороки начнется свадебный пир. Матушка-царица с царевной уже там. Они изволили просить тебя, государь, пожаловать со знатным гостем.

Государь был беспредельно рад и весело отправился на пир со своим нареченным зятем.

Вот уж поистине:

Любил цветы владыка легковерный,Но претерпел от них одно лишь горе.Взяло раздумье Танского монаха,А думы скорбь в нем породили вскоре.

О том, как Танскому наставнику удалось избавиться от напасти и покинуть дворец царевны, вы узнаете из следующей главы.

ГЛАВА ДЕВЯНОСТО ПЯТАЯ,

из которой читатель узнает о том, как ложный образ заменил истинный, как был пойман Нефритовый заяц и как оборотень, встретившись с первородным духом, был направлен на Истинный путь

Итак, полный тоски и печали, Танский наставник побрел за государем во внутренний дворец, где его ждала царевна. Музыка и грохот барабанов потрясали небо, воздух был напоен чудесными ароматами. Сюань-цзан шел, опустив голову, боясь поднять глаза. Сунь У-кун был очень доволен. Прицепившись к шляпе своего наставника, он вращал свои огненные глаза с золотистыми зрачками и оглядывал все кругом. Разодетые девы стояли рядами по обеим сторонам, словно феи во дворце небожительницы. Их наряды своими красками могли поспорить с парчовыми шатрами. В самом деле, вот как они выглядели:

И прелестны и гибки,Одеты в шелка и парчу,Затмевают ониЗнаменитых красавиц из Чу.Точно яшма их лица,Более снегов их тела,Стали парами в ряд –Словно в зале весна расцвела!Превосходят Си ШиКрасотою они неземной,Высоко их прическиПричудливой взбиты волной,В виде фениксов пестрыхГоловки их шпилек резных,И сказать невозможно,Которая краше из них!Очертанья бровей –Словно горы в рассветной дали:Так их тонкие дугиИскусно они подвели.Грациозны, стройны,Словно феям небесным сродни,На свирелях и дудкахСогласно играют они.Плачут флейты в ответ,Барабаны и гонги гремят,То надеждой их песни,То грустью нам сердце томят.От высоких до низких –Все звуки они издают,То протяжно, то быстро,То тихо, то звонко поют.Не наслушаться песенПленительных юных невест,Восхищаться их танцамиСмертному не надоест,Как на груду парчи,Как на клумбу весенних цветов,Каждый в зале на нихБез конца любоваться готов!

Видя, что все эти пленительные девы не вызывают у Танского наставника никаких дурных помыслов, Сунь У-кун от восторга даже губами причмокнул и подумал про себя: «Вот это монах так монах! Молодец! Вокруг такие красотки, в шелках и парче, украшенные драгоценностями, а он и не смотрит на них; никакие греховные помыслы не возникают у него».

Но вот из дворца Вещей сороки навстречу правителю вышла царевна в окружении цариц и придворных дам. Послышались их приветственные возгласы:

– Да здравствует царь-государь! Десять тысяч лет тебе царствовать!

Танский монах совсем растерялся: руки и ноги отказались повиноваться ему. Он дрожал всем телом.

Между тем Сунь У-кун давно предполагал, что царевна вовсе не царевна, а оборотень. Теперь же он воочию убедился в этом, заметив над ее головой легкий дымок, впрочем не слишком зловещий и не пагубный. Прильнув к уху своего наставника, он опять прожужжал:

– Наставник! Это не царевна, а оборотень!

– Ну и что из того, что она оборотень? – удрученно ответил ему Танский монах. – Как ты заставишь ее принять свой настоящий облик?

– Очень просто, – ответил Сунь У-кун. – Я ее сейчас схвачу и заколдую.

– Что! Нельзя так! – чуть не вскрикнул Танский наставник. – Чего доброго, напугаешь самого правителя! Обожди, пока он и государыни удалятся, вот тогда и принимайся за свои волшебства.

Но Сунь У-кун, как известно, отличался горячностью. Разве мог он стерпеть? Громко вскрикнув, он принял свой настоящий вид, кинулся вперед и схватил царевну.

– Нечего сказать! Ну и хороша же ты, скотина этакая! – заорал он. – Ишь выдумала: выдавать поддельное за настоящее! Мало того, что устроилась здесь и живешь в роскоши, тебе захотелось еще одурачить моего наставника и совратить его!

Правитель от испуга остолбенел. Царицы попадали на землю, а придворные дамы и разукрашенные девы, все до единой, кинулись в разные стороны, помышляя лишь о том, как бы спастись.

Вот послушайте, как рассказывается об этом в стихах:

Весенний веял ветерок,Но разразилась буря вдруг,Своим дыханьем ледянымОпустошая все вокруг.Весенний веял ветерок,И сад тенистый шелестел,Как вдруг, стремительный и злой,Порыв осенний налетел.Цвел безмятежно дивный сад,Благоуханье расточал,Лишь мимоходом ветерокСоцветья бережно качал,Но буря яростной рукойС деревьев листья сорвалаИ у решеток расписныхПионы грудой намела.На длинных грядках вдоль аллей,Где аромат всегда царил,Измят пеоний стройный ряд,Лежат бедняжки у перил.На взбаламученных прудах,Что были раньше так чисты,Прибиты бурей к берегамПоникших лотосов цветы.Вот у подножия террас,Грозой истерзаны совсем,Трепещут, устилая дерн,Бутоны хрупких хризантем,Бессильные, ничком, в пылиЛежат бегонии вразброс,И вихри разметали вдальОбрывки ароматных роз.Здесь осторожный ветерок,Повеяв с утренней реки,С чилима, ненюфара, грушСрывал украдкой лепестки.А зимний снег, тяжелый снег,Внезапно с неба повалив,Покровом грузным придавилИзящные бутоны слив.Все в беспорядке, все в пыли,И, превратившиеся в сор,Гранатов алые цветыУсеяли дворцовый двор,А возле царского дворца,Печально ветви оголив,Изломанные кое-как,Дрожат ряды плакучих ив.А бури бешеной бичиИ струи злобного дождяБушуют в стонущем саду,Цветов чудесных не щадя.Одну лишь ночь пробушевалВ саду неистовый погром,А утром устлана земляЦветным, изодранным ковром.

У Танского монаха совсем отнялись руки и ноги. Дрожа всем телом, он обхватил правителя и твердил ему одно и то же:

– О государь! Не бойся! Не бойся! Это мой упрямый ученик прибег к своему волшебству! Сейчас он выяснит, где правда, где ложь!

Царевна-оборотень, чувствуя, что дело принимает плохой оборот, вырвалась из рук Сунь У-куна, скинула с себя все одежды, сбросила драгоценные украшения и помчалась в дворцовый сад, в сторону храма, воздвигнутого в честь местного духа. Она вбежала туда и вооружилась короткой дубинкой, похожей на пест. Затем она примчалась обратно, накинулась на Сунь У-куна и начала его колотить. Сунь У-кун смело отражал удары своим железным посохом.