Путешествие на Запад. ТОМ I

– Даже тебе неизвестно, на что я способен! – отвечал волшебник. – Иди-ка сюда, держись крепче и слушай, что я тебе скажу.

Я с малых лет был по натуре грубым, В невежестве не чувствовал стыда, И более всего мне было любо Укрыться от постылого труда. Себя улучшить я и не пытался, И жажда истин не владела мной,- Потокам грез неясных отдавался Под солнцем – днем, а ночью – под луной. Но вот однажды, предаваясь лени, Я праведного мужа повстречал, И он, радея о моем спасенье, Меня в беседах долгих поучал. Он к чистой жизни звал искать дорогу, Остерегал – не падать в бездну зла Ведь те, кто посвящает жизнь пороку,- Вершат грехи, которым нет числа! Как небо ни гневи, а неизбежно Приходит смерть – и ты познаешь страх. Но думать будет поздно, безнадежно О трех путях и о восьми концах. В словах священных мощь была такая, Что я с себя стряхнул мирскую грязь, И стал трудиться, искренне раскаясь, К Познанью вечной тайны устремясь. Любви к учителю я преисполнен!- Нет. Гнев его мне не принес вреда: Он отвратил меня от Преисподней И указал небесные врата. И познавал я «девять превращений» И эликсир бессмертья получал, Охваченный неистощимым рвеньем, Над книгами склоняясь по ночам… Меня туманы в небе окружили Сияющей цветною пеленой, Наполнились здоровой силой жилы – И вход в чертог открылся предо мной. Там был устроен лучезарный праздник В честь моего прихода, – и вокруг Бессмертные расселись, сообразно Ступеням рангов и былых заслуг. Я оказался равен им по чину – И подошла Небесная река, Чтоб опуститься мог в ее пучины И в бой водить подводные войска! Когда уж безупречным все казалось, Царицы день рожденья наступил,- И в заводях Нефритового зала Толпа придворных собралась на пир. Но там вино мой разум одолело И пробудило мой свирепый нрав… Я все громил направо и налево, Я буйствовал, рассудок потеряв. Я в тот дворец, где крылся холод вечный, Посмел ворваться в ярости слепой… Небесных фей я видел рой беспечный, Был окружен их шумною толпой. Едва я очутился вместе с ними, Как сердце охватил любовный пыл: Не совладав с желаньями земными, Я дерзко и бесстыдно поступил. Запретное казалось мне возможным… Не ведая, где чистота, где грех, Чан Э я выбрал из толпы наложниц. Схватил и обнял на виду у всех. Я долго умолял ее, но тщетно! И, все сбивая на своем пути, Я стал метаться в страсти безответной, Не в силах утешенье обрести. Я так тогда разбушевался дико, Что потерял и выход из палат, И получил Нефритовый владыка Об этом от чиновника доклад. Такой осадой был дворец обложен, Что ускользнуть не мог бы ветерок… Вот так поступок мой неосторожный Меня на гибель верную обрек! Я крепко схвачен был волшебной стражей, Но продолжало действовать вино,- И предстоящий суд мне не был страшен, Что ждет меня, – мне было все равно. Предстал я на допросе перед троном, Охраной огражден со всех сторон,- И тут же, в соответствии с законом, К жестокой казни был приговорен. И ждал я смерти, ужасом объятый… Но вдруг придворных дрогнули ряды,- И вышел неожиданный ходатай: Дух милосердный Золотой звезды. Его слова не прозвучали даром И жизнь мою ничтожную спасли, Но молотом две тысячи ударов Мне палачи по телу нанесли. С костями перебитыми, без кожи, В мученьях я познал вину свою, И сброшен был в поместье у подножья Горы Фулинь, – и превращен в свинью… Преступника молва не пощадила, И, зная жизнь мою, не мудрено Понять, за что мне «Жесткая щетина» В округе было прозвище дано!

– Так ты, оказывается, дух неба, Повелитель небесных водных сил, изгнанный на землю, – промолвил Сунь У-кун. – Тогда нет ничего удивительного в том, что тебе известно мое имя.

– Ишь ты, сумасбродный конюх, – воскликнул волшебник. – Сколько духов пострадало, когда ты учинил на небе дебош. А теперь ты явился сюда, чтобы обманывать людей! Хватит безобразничать! Отведай-ка моих грабель!

Сунь У-кун не в силах был снести подобного оскорбления, взмахнул посохом и ринулся на своего противника. И вот на склоне горы между ними завязался бой.

Бой начался во вторую ночную стражу и продолжался до самого рассвета. Наконец волшебник почувствовал, что теряет силы, превратился в ветер и скрылся в пещере, крепко заперев ворота. Осмотрев пещеру, Сунь У-кун обнаружил плиту с надписью: «Пещера облаков». Увидев, что уже совсем рассвело, а чудовище все не появляется, Сунь У-кун подумал: «Ведь учитель ждет меня. Пойду-ка я к нему, а потом вернусь и изловлю чудовище».

На облаках он быстро вернулся в Гаолаочжуан. А надо вам сказать, что Сюань-цзан всю ночь провел в беседе со старцами, толкуя о старине, а также о современных делах и даже не сомкнул глаз. И не успел он подумать, что Сунь У-кун долго не возвращается, как, выглянув во двор, увидел его. Спрятав посох, Сунь У-кун поправил на себе одежду и вошел в помещение.

– Я здесь, учитель!

Старцы поспешили подняться и почтительно склонились перед ним.

– Много пришлось вам потрудиться! – промолвили они.

– Ты пропадал всю ночь, – сказал Сюань-цзан. – Удалось тебе поймать волшебника?

– Учитель, – отвечал Сунь У-кун, – этот волшебник не простой оборотень и не какое-нибудь горное чудовище. Он изгнанный с неба Повелитель водных сил. По ошибке он был зачат не в той утробе, поэтому лицо его и похоже на свиную морду. А свою духовную сущность он не утратил. Он сказал, что фамилию и имя ему дали соответственно его наружности и потому называют Чжу Ган-ле – Свинья-Жесткая щетина. Я выманил его из пещеры и вступил с ним в бой, однако он превратился в ветер и улетел прочь. А когда я посохом ударил по ветру, он превратился в золотистый луч и скрылся в пещере своей горы. Там он схватил грабли с девятью зубьями и бился со мной всю ночь. Однако на рассвете волшебник струсил, бежал с поля боя и заперся в своей пещере. Я хотел было высадить дверь и схватиться с этим чудовищем не на жизнь, а на смерть, но вспомнил, что вы, учитель, будете беспокоиться, и решил вернуться сюда, рассказать вам, как обстоят дела.

Когда он кончил свой рассказ, старый Гао подошел к нему и, опустившись на колени, взмолился:

– Почтенный отец! Что же теперь будет? Как только вы уйдете, это чудовище снова вернется сюда. Умоляю вас довести дело до конца, вырвать зло с корнем, чтобы после не случилось какой-нибудь беды. Сделайте для меня такую милость, а я отблагодарю вас по заслугам. В присутствии всех моих родственников я составлю бумагу о том, что половину всей земли и имущества отдаю вам. Только уж, пожалуйста, вырвите вредную траву с корнем, чтобы дом наш мог пребывать в спокойствии и мире.

– Мне кажется, что вы немного преувеличиваете, почтенный Гао, – сказал смеясь Сунь У-кун. – Волшебник сам сказал мне, что аппетит у него действительно велик, однако и работает он на вас усердно. Благодаря его стараниям вы за эти годы приумножили свои богатства. Так что он не зря ест ваш хлеб. Почему же вы непременно хотите выгнать его? Он – небесное божество, изгнанное на землю, он помогает вам вести хозяйство и, как мне кажется, не причинил никакого вреда вашей дочери. По-моему, такой зять очень ценный в доме человек и никак не может запятнать честь вашей семьи, опозорить вас. Я считаю, что вы долркны оставить его у себя в доме.

– Дорогой отец, – сказал на это старый Гао. – Пусть все это верно, однако слава о нем идет дурная. Мне постоянно приходится слышать разговоры о том, что старый Гао взял в зятья чудовище. Как вы думаете, приятно это?

– Раз уж ты начал это дело, – вмешался тут Сюань-цзан, – то надо довести его до конца.

– Да я просто пошутил, – сказал Сунь У-кун, – хотел послушать, что он будет говорить. На этот раз я непременно изловлю это чудовище и приведу сюда. Так что можете ни о чем не беспокоиться. А теперь, почтенный Гао, позаботьтесь как следует о моем учителе, а я отправлюсь! – закончил Сунь У-кун.

С этими словами он исчез. Одним прыжком Сунь У-кун очутился у горы и, подойдя к пещере, ударом посоха разнес ворота.

– Эй ты! – громко крикнул он. – Прожорливый дурень! Мешок с мякиной! Живо выходи! Померяемся с тобой силами! Волшебник в это время спал, сладко похрапывая. Шум и ругань разбудили его. Он в бешенстве схватил свои грабли и, на – бравшись духу, выбежал из пещеры, пронзительно крича:

– Ах ты проклятый монах! С тобой бед не оберешься! Почему ты разбил мои ворота? Что я тебе сделал?! Почитай законы и узнаешь, что за насильственное вторжение в чужой дом виновный карается смертной казнью!

– Да ты, видно, настоящий дурень! – сказал смеясь Сунь У-кун. – Если я и разбил твои ворота, так не зря: были на то причины. Не забывай, что ты силой захватил чужую девушку и без всяких полагающихся в таких случаях церемоний жил с ней. Известно ли тебе, что за такие вещи полагается смертная казнь?!

– Да что с тобой разговаривать! – крикнул волшебник. – Отведай-ка лучше мои грабли!

– Ведь этими самыми граблями ты работал на поле почтенного Гао, – сказал Сунь У-кун, без труда отражая удар. – Так неужели ты думаешь, что я испугаюсь тебя?

– Ну, если ты считаешь, что это обыкновенные грабли, то ошибаешься! – воскликнул волшебник. – Послушай, что я тебе о них расскажу:

Их твердостью могучей обеспечил. Надежно закалив, священный лед. С клещами Лао-цзюнь сидел у печи, Шуруя уголь, ночи напролет. Волшбой отполированы на славу, Пылают зубья в солнечных лучах,- Недаром уголь дух Звезды Кровавой Подбрасывал в пылающий очаг. Пять полководцев, не боясь усилий, Раскрыли мудрой тактики секрет, И знанье сокровенное вносили В работу боги всех пяти планет! Старались духи тьмы и света дружно, И труд был завершен в конце концов, Вот девять зубьев светятся жемчужных, И с золотыми листьями кольцо. И небо грабли достают и землю,- Безмерно протяженные в длину,- Начало Инь с началом Ян объемлют И разделяют солнце и луну. И шесть двойных волшебных начертаний Порядку в небесах помочь должны, А чтобы звезды верно сочетались,- Триграммы ба-гуа нанесены. Их высшей драгоценностью недаром Назвали, ибо нет для них преград, От мастеров их получив в подарок, Правитель неба был безмерно рад! Я улучшал себя и стал бессмертным И заработал полководца чин,- Сам император в милости безмерной С почетом эти грабли мне вручил. Поднимешь их – полно сияньем небо, Опустишь их – завоет ураган, И, урожай суля, сугробы снега Укроют землю, к радости крестьян! Самим бессмертным силы их опасны, Владыка ада ощущает дрожь… А отчего их нет у смертных – ясно: Где на земле металл такой найдешь? Свой облик изменять они способны, И заклинанья слушаясь, – как вихрь, Они взметнутся в небеса и сотни Покажут упражнений боевых! Расстаться с ними ни на миг не в силах, Их ствол резной сжимаю я во сне, На Персиковый пир я захватил их, И были во дворце они при мне. Но, опьянев и став не в меру пылким, Я оскорбил святые небеса, И на земле я очутился в ссылке, И здесь скорблю, возмездие неся; Став духом-людоедом, злым и гневным, Тащу в пещеру путников с дорог, И оттого приятно мне в деревне Прожить хотя бы и недолгий срок. Да, грабли эти – славное оружье! Им тигров и волков легко убить, Они драконов могут обнаружить В их логове, во тьме морских глубин. С той дивной остротой и мощью грозной Я побеждаю в споре боевом, Хотя бы ты был весь из стали создан,- Один удар – и дух из тела вон!

– Брось молоть чепуху, Дурень! – выслушав его, отвечал Сунь У-кун, опуская посох. – Я готов подставить тебе свою голову. Попробуй ударь по ней и сам увидишь, улетит у меня душа или нет.

Тут волшебник взмахнул граблями и что было силы хватил ими Сунь У-куна по голове. Раздался страшный треск, от граблей полетели искры, но на голове у Сунь У-куна не осталось даже царапины. У волшебника от страха опустились руки и ноги подкосились.

– Вот так штука! Что за голова! – изумленно воскликнул он. – Ты меня еще не знаешь! – продолжал Сунь У-кун. – Когда я учинил дебош в небесных чертогах и выкрал эликсир бессмертия, утащил персики бессмертия и унес вино небесного императора, бессмертный Эрлан захватил меня и доставил во дворец Духа звезды Южной Медведицы. Все небесное воинство рубило меня топорами, мечами и саблями, колотило молотками, на меня напускали гром и молнию, но все напрасно – я остался невредим. После этого меня забрал с собой святейший Лао-цзюнь, он поместил меня в свою волшебную печь и поджаривал на священном огне. Глаза мои стали огненными, голова – медной, а руки – железными. Если не веришь, бей еще, посмотришь будет ли мне больно.