Путешествие по чашам весов. Левая чаша

— Малый, ты случаем не глухой? Принеси локос и еды, чтобы перекусить.

Официант отошел, а она откинулась на спинку стула, теперь уже сидя наблюдая за происходящим в зале. Заказ ей пришлось ждать долго, а когда его принесли, она с удивлением посмотрела на поднос. Локос больше напоминал бурду, слитую со всех стаканов, мясо было подгоревшим, а овощи плохо пахли.

Комда встала, взяла кружку у продолжавшего нагло ухмыляться официанта и медленно вылила ему ее содержимое на голову. На мгновение в трактире стало тихо. Потом раздался такой дружный взрыв смеха, что казалось, стаканы с выпивкой подпрыгивают на столах. Мокрый официант не стал дожидаться, когда ему на голову вывалят мясо и овощи, а юркнул в небольшую дверь за стойкой.

Комда брезгливо посмотрела на принесенную еду и выкинула ее в лужу, образовавшуюся на полу от пролитого локоса. Она все еще смотрела на испачканный пол, когда увидела остановившиеся около ее стула сапоги огромного размера. Она медленно поднимала глаза вверх, постепенно рассматривая кожаные штаны, торчавшие из сапог, потом коричневую рубашку, распахнутую на широкой и покрытой черными и густыми волосами груди. Затем её взгляд поднялся совсем высоко и замер на лице.

Оно было под стать всему увиденному ею раньше. Сильная челюсть выдавалась вперед. Перебитый, а потом неправильно сросшийся нос смотрел в сторону. Глаза были словно у рака навыкате и, скрываясь под густыми бровями, злобно смотрели на нее. Завершали весь облик черная лохматая шевелюра и короткая, закрывающая нижнюю часть лица борода. Комда осталась сидеть на стуле, как сидела за минуту до этого. Она посмотрела в глаза стоящему перед ней мужчине и спросила:

— Ну, что? Хочешь что-нибудь сказать?

Подождав в тишине секунду, насмешливо, и чуть растягивая слова, добавила:

— Ты, часом не немой, голубчик?

Её слова опять вызвали взрыв смеха в трактире. Люди отставили в сторону недопитые кружки и с интересом наблюдали за дальнейшим развитием событий. Губы здоровяка разжались, и он хрипло произнес:

— Я хозяин этого заведения.

— Очень приятно. Значит, это вам я должна предъявить претензии по поводу плохого ужина и отвратительного обслуживания?

Хозяин моргнул и выдал фразу, которую ему не стоило произносить:

— Выкинуть её отсюда.

Два вышибалы из разных углов зала двинулись к ней, чтобы выполнить распоряжение хозяина. Комда встала. Но она не собиралась уходить. Женщина чувствовала, что, наконец, попала туда, куда стремилась. Вышибалы подошли к ней вплотную, но не успели ничего предпринять. Они даже не поняли, что произошло. Пол дрогнул под их ногами. Они пришли в себя, лежа друг на друге и вдыхая запахи, которые издавал давно уже не мытые доски. Комда села и с любопытством посмотрела на хозяина. Её взгляд, казалось, говорил: «Ну, что ты еще придумаешь?» Он не выдержал такой откровенной насмешки и охрипшим голосом громко позвал:

— Тресс!

После этого «крика души» в зале повисла мертвая тишина. Видимо, завсегдатаи заведения знали, что сейчас произойдет. Комда сидела, внимательно прислушиваясь к звукам, которые сначала тихо, а потом все громче стали доноситься из той части зала, где наверх вела узкая деревянная лестница. Звуки оказались не чем иным, как стуком каблуков по твердому покрытию лестницы. По ступенькам медленно спускался человек. Сначала показались ноги в сапогах на высоком тонком каблуке, а потом взору присутствующих предстала женщина.

Это была блондинка с высоко поднятыми и завязанными на затылке в тугой хвост волосами. На ней был странный для этого времени и этой планеты наряд. Узкие черные кожаные штаны переходили в корсаж, впереди зашнурованный блестящими золотыми веревками. Высокие, до колен, сапоги на тонком каблуке завершали ее нарочито вызывающий наряд. В руке женщина держала сложенный кнут, изредка постукивая им по ладони. Странные, темно — фиалковые глаза, светлеющие к зрачку, разом окинули весь зал и остановились на хозяине. Он вытянул вперед руку и указал ею на Комду:

— Она нарушает правила нашего заведения!

Комда расслаблено сидела на стуле, сложив руки на груди. Женщина, которую хозяин назвал Тресс, медленно направилась к ней. Она опустила кнут, и он жестким длинным хвостом волочился за ней следом. Когда до Комды оставалось несколько шагов, та быстрым движением руки сняла с головы капюшон плаща. Её темно-синие глаза встретились с фиалетовыми, и она спокойным голосом произнесла:

— Неужели нам опять необходимо выяснять, кто сильнее?

После паузы она так же спокойно добавила:

— Здравствуй, Тресс. Я, наконец, нашла тебя.

Женщина с кнутом замерла, а потом удивленно спросила:

— Комда?

Она подошла совсем близко. Комда тоже встала. Женщины замерли друг напротив друга, словно две натянутые струны. Никаких объятий и радостных поцелуев не последовало. Тресс первой нарушила молчание, задав вопрос:

— Хочешь поговорить?

— Да. И, если возможно, прямо сейчас.

Тресс кивнула, и они вместе пошли в сторону лестницы, по которой несколько минут назад одна из них спустилась в зал.

* * *

Комда расположилась на удобном стуле около стола, на котором был сервирован вполне приличный ужин. Она ела, поглядывая на Тресс, которая молча сидела напротив. Наконец, утолив первый голод, Комда отодвинула тарелку и сказала:

— Мне нужна твоя помощь. Чаши равновесия склонились влево, а кто же кроме тебя сможет быстро выровнять их?

— И это все? Ты пропадала несколько сотен лет, оставив меня гнить на этой отсталой планете, а теперь возвращаешься и просишь: «Тресс, помоги!» Я все правильно понимаю?

— Да. Можешь не сомневаться, что если бы необходимость не вынуждала меня обратиться к тебе, я бы еще несколько сотен лет не появилась на этой планете.

Тресс смерила Комду взглядом, полным ненависти, но промолчала. Та, не обращая внимания на столь явную демонстрацию неприязни, продолжила:

— Условия все те же. Полное подчинение мне на борту корабля. Я являюсь капитаном, и малейшие попытки вести интриги у меня за спиной закончатся удалением тебя с судна. Это я говорю на тот случай, если ты все же согласишься принять мое предложение.

Комда взяла в руку кружку с локосом и сделала несколько глотков. Теперь уже она молча смотрела на Тресс. Та спросила:

— На борту есть экипаж или мы полетим вдвоем?

— Есть.

— Кто?

— Вагкхи.

Тресс задумчиво произнесла, потирая левой рукой лоб.

— Я знаю этот народ. Импульсивный и воинственный. Как раз для меня.

— Ты, кажется, не услышала то, что я только что сказала? Никаких интриг и заговоров. Это мое последнее слово.

Комда встала и, сдвинув в сторону стоявший на пути стул, направилась к дверям.