Путешествие по Долине Надежды

Сколько счастливых часов, свободных от тренировок и дежурств у границы, она провела здесь, устроившись в мягком кресле возле камина с каким-нибудь тяжелым старинным фолиантом на коленях и глубоко погрузившись в мир чтения. Книги были ее лучшими друзьями — самыми настоящими, реальными и живыми. Они умели рассказывать, ненавязчиво и неназойливо открывая перед глазами новые миры, умели так искусно и ловко подобрать ключик к душе читателя. Их истории всегда находили отклик в душе, она уплывала в них с головой, забыв обо всех и обо всем: о проблемах, о нерешенных задачах, вечных опасений учителей по поводу надежности Круга. Порой, зачитавшись, она проводила в Библиотеке многие часы и, наконец, вынырнув из мира грез, еще долго не могла прийти в себя, осознать, что только что прочитанное ею — лишь сказка, чей-то странный вымысел, придуманная история.

Девушка не могла и не хотела в это верить — книги были живыми существами, душами писателей, так трепетно и с любовью описывавших каждую мимолетную деталь, а их герои — живыми людьми, на самом деле когда-то существующими…

Книги умели рассказывать и слушать в ответ. Читая их, Лина словно разговаривала с ними, спрашивала совета, что делать, как поступить, и ни разу не случалось такого, что совет был не найден или оказался пустым и ненужным. Именно поэтому, она и любила чтение, любила Библиотеку, полную старинных мудрецов и замечательных рассказчиков, обитающих на полках запыленных высоких шкафов.

Но сейчас, плотно укрытый ночным покрывалом, зал выглядел мрачным и неживым. Будто затаившийся в засаде, он недвижимо ждал, молча и угрюмо взирая на девушку пустыми глазницами высоких стрельчатых окон.

Лина невольно вздрогнула, оглядывая пустой, темный зал. Ей никогда еще не приходилось быть здесь ночью, и сейчас погрузившаяся в сон Библиотека казалась девушке недружелюбной и злой, словно разбуженный голодный зверь.

Внезапно в дальнем углу, в тени прижавшегося к стене застекленного книжного шкафа, послышался неясный шорох, что-то мелькнуло на миг в неясной туманной мгле, и в полоске густой, подсвеченной серебристым сиянием синевы, льющейся из окна, появилась… Кэрен.

Девочка выглядела странно — тонкая хрупкая фигурка словно ссохлась, сгорбилась, делаясь непохожей на себя. Не заметив Лину, она воровато огляделась по сторонам, словно проверяя, не увидел ли ее кто, и, ступая тяжело и грузно, двинулась по направлению к дверям, прижимая к груди что-то большое, прямоугольное и явно тяжелое для нее. Толстую книгу в светлом переплете.

Лина почувствовала, как внезапно бешено заколотилось сердце, как кровь застучала в висках, разнося по телу ритмичное и слишком громкое для этой неживой, немой тишины — тук, тук, тук… И ощутила вдруг, как со звоном разбивается в дребезги вся ее уверенность.

Чувствуя, что начинает задыхаться от вскипевшей внутри ярости и досады, она резким движением оттолкнулась руками от стены и одним коротким прыжком оказалась внутри Библиотеки, загораживая собой проход.

— Не с места, Новикова! — зло прошипела Хранительница, разом теряя свое обычное холодное спокойствие. — Стой на месте!..

Кэрен вздрогнула, но скорее от неожиданности, чем от испуга, и, остановившись, подняла голову и взглянула на девушку, словно ее появление было чем-то обычным, запланированным заранее.

Серебристо-синее ночное сияние, льющееся в зал сквозь витражные стекла двух высоких стрельчатых окон, светило ей в спину, делая фигуру девочки темной и мрачной, словно сотканной из черных нитей самой Тьмы.

— Лина Пэтлоу… — тихо произнесла Кэрен. Голос ее звучал глухо и низко и был похожим скорее на приглушенное свистящее шипение. — Зачем ты пришла сюда?

В темноте вспыхнули на миг два сверкающих желто-зеленых огонька-глаза с тонкими прорезями зрачков и в упор уставились на Хранительницу сквозь спутанные длинные волосы, спадающими на лицо. Наклонив голову и напрягая полусогнутые ноги, как зверь, готовящийся к могучему прыжку, существо сделало несколько шагов вперед, огибая Лину по дуге и неотрывно глядя ей в глаза.

— Не с места, Новикова!.. — пытаясь придать дрожащему от волнения голосу твердость, выкрикнула Хранительница, отступая на шаг назад, ближе к двери и стараясь не поворачиваться к девочке спиной. — Не с места, а то… — огненный шар в руке Лины вспыхнул ярким пламенем, отражающимся в ее карих глазах сверкающими дикими искрами.

Существо остановилось на миг, глядя на нее неподвижными, остекленевшими глазами, горящими в темноте подобно двум фонарям, и вдруг начало стремительно меняться… Сгорбилось, ссутулилось, выгибаясь дугой, и упало на пол, извиваясь и пронзительно шипя. Лицо заострилось, вытянулось, приобретая типично звериные черты плоской, будто крокодильей, морды. Длинное и узкое, как у ящерицы, тело покрылось зеленовато-черной блестящей чешуей, бывшие когда-то руками толстые короткие лапы задрожали, судорожно скребя когтями пол. С надрывным скрежетом разрывая ткань бывшей на девочке одежды, на спине существа прорезались узкие сложенные крылья с острыми подобиями когтя на сгибе. Длинные чешуйчатый хвост с глухим стуком ударился об пол.

— Кэрен… — глухо произнесла Хранительница и схватилась за дверную ручку, чувствуя, как подкашиваются и немеют ноги. Она все еще не могла поверить в реальность всего происходящего и, словно зачарованная, неотрывно смотрела в желтые немигающие глаза гигантской плоской ящерицы, затаившейся на полу почти возле самых ее ног.

Ящерица шевельнулась, шаркнув лапами о полированный паркет, и издала какой-то странный, булькающий звук, в котором Лина с ужасом различила слова:

— Это… больше… не Кэрен… — шелестящим шепотом прошипела тварь, облизывая раздвоенным языком кончик чешуйчатой морды. Она шумно дышала, раздувая широкие черные ноздри, и весь ее вид — от острого носа, до увенчанного шипами изогнувшегося хвоста — внушал Хранительнице ужас. — А теперь… прочь… с дороги!..

Мощный толстый хвост изогнулся, поднимаясь над головой чудовища, и, со свистом рассекая воздух, обрушился на Лину, сбивая с ног.

Падая, Хранительница не успела сгруппироваться, и поэтому приземление получилось особенно жестким. Острая боль вступила в спину и левое плечо, несколько мгновений не давая даже пошевельнуться, и, наверное, только инстинкт самосохранения заставил девушку в самый последний момент перекатиться на другой бок, уворачиваясь от острых когтей ящера, просвистевших возле самого уха.

Все еще продолжая лежать на полу, Лина послала в шипящую тварь сияющий огненный шар — не целясь, не глядя, наугад, — но, судя по разорвавшему немую тишину грозному рыку, полному ярости и боли, девушка поняла, что все-таки попала. Приподнимаясь на локтях и отползая к стене, подальше от гигантского ящера, Лина успела заметить опаленное огнем чешуйчатый бок существа.

— Зря… — хрипя от боли и негодования прошипело оно, сверкая в темноте изумрудно-янтарными искрами глаз. — Qui… gladio ferit..

Тварь снова зашипела, поднимаясь на лапы и делая шаг в сторону замершей от ужаса Лины. Над спиной ящера с тихим, едва уловимым шелестом поднялись, расправляясь, два красных перепончатых крыла с острыми когтями на сгибе.

— Поднимающий меч… — Существо наклонило голову почти к самому полу, наблюдая за Хранительницей исподлобья, и вдруг резкой взмахнула распахнутыми крыльями и, поднимая в воздух облака пыли, взмыло вверх. — …от меча и погибнет…

Лина едва успела увернуться от кислотно-зеленого клубка огня, вырвавшегося из пасти чудовища и метнувшегося в ее сторону. Шар вспыхнул, с рассерженным шипением опаляя паркетный пол в том месте, где всего пару мгновений назад сидела Хранительница, но не погас, не достигнув своей цели, а, наоборот, разгорелся еще сильнее, поднимаясь ввысь выжигающим огненным столпом.