Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг.
Шрифт:
Впереди отчетливо видны столы Сараев, за которыми скрылся две недели тому назад караван Е. В. Круга, переправленный за реку жителями Коряк.
Авача вздулась настолько сильно благодаря последним дождям, что снесла без остатка и все поставленные на ее рукавах корякцами рыболовные запоры. Ширина долины все еще велика, и выход реки из горного ущелья лишь неясно рисуется вдали.
Жители Коряк должны были бы сильно отличаться от паратунцев и завойкинцев, так как официально последние значатся русскими крестьянами, а первые -- инородцами; иначе, жители Паратунской долины и Завойки -- потомки переселенцев из России, а жители Коряк -- потомки коренных камчадалов. Тем не менее сразу этого не узнаешь, только лица у них смуглее да волосы чернее, а то и наружность их, и быт, и манеры -- все одинаково. Так же раскинута деревня, такие же избы, такие же собачьи таборы, такой же запор через реку, такие же балаганы по берегу реки и кислые ямы. Так же на околице часовня, похожая более на небольшую церковь; та же обстановка в домах, напоминающая более мелкомещанскую захудалого городка, чем крестьянскую. К нам в лагерь на вечернее чаепитие приходила ежедневно добрая половина мужского населения деревни не столько ради чая, сколько для разговоров с нашими людьми, которые за словом в карман не лезли. Особенно отличался Семен Никитич, объездивший полсвета и бывший дружинником в осажденном Порт-Артуре, превращавшийся в таких случаях в профессионального рассказчика. С своей стороны деревня
Во время нашего пребывания в Коряках случилось следующее происшествие. Два человека, прибывшие на одном из почтовых пароходов в Петропавловск, не нашли там работы. На все бывшие у них деньги купили они спирта и понесли продавать его по деревням. Когда они подошли к левому берегу р. Авачи, против Завойки, то староста запретил перевозить их в селение; тогда они пошли вверх по реке левым, ненаселенным берегом; перебродили Мутную, Пиначеву и другие речки, но так как тропы там нет, то шли очень медленно, по 2--5 верст в день; ели рыбу, которую убивали в реке камнями, и пекли на костре, пока были спички. Теперь уже два дня, как они ничего не ели. И здесь староста не хотел пускать их в селение, что грозило пришельцам голодной смертью в лесу, и я отсоветовал ему это и просил своих людей сходить и разузнать, что это за люди, которых так боятся, и действительны ли эти опасения. Опасными их не признали, так как оружия у них не оказалось, если не считать сломанного перочинного ножа, перевезли к нам, и мы их накормили. Затем эти люди стали просить, чтобы их приняли в коряцкое общество, что они хорошо умеют косить и помогут в предстоящем с начала августа сенокосе. Коряцкие согласились; однако впоследствии я узнал, что один из них, именно Ласточкин, более развитой и умный, обвинялся в том, что ранил в драке ножом другого человека и что начальник уезда, узнав об этом, вытребовал его немедленно в Петропавловск, где и поселил в пустой, полуразбитой конфискованной у японцев шхуне, лежащей на "кошке", а затем отправил на суд во Владивосток.
Жители камчатских деревень очень напуганы пришельцами из Владивостока, между которыми встречаются бывшие каторжники или бывшие солдаты из маньчжурской пограничной стражи, позволяющие себе по отношению к хозяевам страны различные грабительские или шантажные выходки.
27 июля, в 6 час. утра, дождь прекратился, и хотя барометр и продолжал падать, но усилившийся до крайней степени ветер и быстро несущиеся облака дали мне надежду на поворот погоды к лучшему. Мы кое-как убедили жителей доставить нас за 30 верст на речку Поперечную, рассчитывая там заняться исследованиями в горах, а оттуда уже обратиться к начикинцам, чтобы они перевезли нас к себе.
Путь из Коряк в Начику и Малку (разделение этих двух дорог находится в версте за Поперечной) идет сначала низкотравными выгонами и покосами корякцев, среди которых есть и следы знаменитых пашен, разрабатывавшихся в губернаторство Завойко. Кстати, отзыв об этих пашнях во всех селениях один и тот же: мучились, как в аду; сидели голодные; рыбу запасать было некогда, а урожай самый малый, толку от него никакого. Сеяли и при Завойко один ячмень, так как относительно других хлебов было признано, что они не вызревают. Ячменная каша, кажется, нигде на земле не считается основой народного питания; продавать же урожай, если бы он был, было все равно некуда. Теперь на Камчатке, во всех деревнях, где я был, в ходу американская крупчатка, покупаемая на деньги, получаемые от продажи мехов, она составляет общепризнанную потребность, а если бы хлебопашество и теперь насильственно поддерживали, как это было при Завойко, то ее, наверно, не было бы. Для пушного промысла надо далеко ездить, -- следовательно, нужны собаки, а для них нужен корм, а вот этого-то корма и не запасти, если летом будешь вместо заготовки рыбы заниматься чем бы то ни было. По этой же причине и сенокос на Камчатке начинают только в августе, когда заготовка рыбы уже закончена.
Пересекли три пустые, совершенно заросшие протоки, на дне которых, на гальке, уже образовался почвенный слой. По-видимому, это старые русла Гаваньской речки. Далее березовый лес с луговинами и широкая долина топкой ключевой речки с широким болотистым тальвегом; речка течет вправо, в Коряцкую реку.
Туман стал рассеиваться, и слева открылась гора, напоминающая своей формой и крутизной Зайкин мыс Паратунской долины: это и есть Глиняная гора жителей. На ней густые заросли ольховника и крайне мало лужаек. Альпийская область -- с большими зарослями кедровника и очень суха; она имеет вид ровного гребня. Ручьев с нее стекает мало; по крайней мере до тропы доходят только два, и притом очень маловодных. Далее белая береза -- жительница долин -- исчезла, и хотя дорога проходит все еще по долине и почвы намывные, пошел типичный парковый лес из каменной березы. К часу дня я, идя пешком впереди каравана, дошел до Сухой Тополовой речки, вытекающей из горного ущелья позади Глиняной сопки. Речка эта вышла из берегов и текла прямо по лугу, около своего русла. По ней узкая сплошная гряда высоких тополей. Речка эта замечательна тем, что русло ее не ниже, а выше окружающих луговин, так как она когда-то вынесла из гор массу гальки и других продуктов размыва и уже среди этой возвышенной гряды прорыла свое теперешнее русло. За ней прошли лесок и луговую тундру с топкой речушкой среди высокотравного луга. Речушка, с правильным овражком русла и даже маленькими террасами, выходит, как кажется, из того же ущелья, что и Сухая Тополовая.
Слева открылись еще сопки, на этот раз с большой альпийской зоной из почти голого красноватого камня. Замечательно, что на некотором расстоянии от хребта перед ним тянется здесь параллельная ему гряда, густо одетая доверху лесом и прорезанная несколькими оврагами, как будто это -- остаток какого-то более древнего, сильно размытого хребта, между которым и зубчатым альпийским хребтом должна лежать глубокая внутренняя долина. Еще лес, и мы подошли к р. Большой Тополовой, перед которой на поляне стоит небольшая бревенчатая избушка, крытая травой, без окон, но с продушиной (внутри сенцы и одна комнатка с очагом без трубы и нарами; стены испещрены эпиграфами проезжих). Речка сильно вздулась, но один из проводников разыскал в чаще и показал мне перекинутый через нее тополь, по которому легко перейти.
Вправо от тропы все время тянется широкая долина Коряцкой речки, за которой идут отроги Ганальских востряков, самого высокого из невулканических хребтов Камчатки. После Большой Тополовой долина сужается, и мы понемногу втягиваемся в так называемое Узкое место, где речка сильно стеснена подступившими с обеих сторон хребтами. Перешли еще две небольшие речки, Малую и Большую Горелую, миновали открывшуюся слева широкую горную падь, видную уже из Коряк, ту самую, из которой, по-видимому, выходит Большая Тополовая, и по красивому парковому лесу вошли
в Узкое место. Теперь вправо потянулся высокий горный хребет из вулканических пород красноватого цвета, среди которых в высоко лежащей широкой пади белеют залежи снега. Наоборот, высота левых, у подножия которых мы идем, не велика, и они покрыты лесом, так как это лишь отроги хребта, отстоящего от тропы верст на шесть. Последняя проложена не по дну долины, занятому речкой, а несколько выше, по правому ее склону. Еще далее мы перешли вброд довольно значительную Ольховую речку, затем шли у подножия правильной высокой террасы и в восьмом часу разбили лагерь, не переходя Поперечной, на открытой поляне, у нескольких развесистых берез.В этот день переселились только мы с Раменским; Савич и Поршняков пришли со второй частью груза только 29 июля, так как и в Коряках лошадей мало.
Глава VIII
СТАН НА ПОПЕРЕЧНОЙ
Вся окружающая стоянку местность -- старый галечник Поперечной, частью уже облесенный. Среди него более возвышенные и сухие гряды с кустами и с ковром лишаев-кладоний и редкой травяной растительностью. Перейдя эту галечную площадь, видишь перед собой террасу старого берега; она -- средней вышины (3--5 саж.) и заросла уже старым типичным лесом из каменной березы, по краю же своему несет густую, темную кайму заросли можжевельника. Далее, вверх по р. Поперечной, терраса дает более высокий обрыв с оползнями, и речка течет у самой ее подошвы. По обрыву оползней разрез совершенно однородный (не слоистый) -- песок с полу окатанными камнями. Идя далее вверх по реке, по плоскому верху террасы, я увидел перед собой новый подъем, сажен до 20, на мягкую намывную возвышенность, также одетую парковым лесом. На верху этого подъема открылась область сложно пересекающихся гряд, разделенных многочисленными чашеобразными или котлообразными углублениями и долинками. Немногим далее, среди новых такого же типа возвышенностей, параллельных речке и идущих узкой, но высокой грядой, открывается значительное озерко, с островком у левого берега и крутоватыми берегами. Часть озерка заселена водяной гречихой (Polygonum amphibium). Далее, среди высоких лесистых гряд, открылись еще два котла с водой, скорее -- дождевые ямы, чем озера. В стороне -- еще небольшое озерко с заболоченными правильной полосой берегами. Всю эту систему высоких намывных гряд с котловинами и озерками между ними я не могу считать не чем иным, как моренами. Они заполняют всю местность между Поперечной и Ольховой, понижаясь к последней, и террасы Коряцкой долины у тропы промыты рекой в их толщах.
Кругом все время лес из каменной березы со все более и более низкорослым травяным покровом, в котором, кроме обильного Cornus suecica с его красивыми фиолетово-черными цветочками среди венца белых прицветников, начинают попадаться также тундряные и альпийские растения, как, например, маленькое лютиковое Coptis trifolia. За опушкой леса, обрамленной группами ольховника и кедровника, открылась полоса необыкновенно пышных субальпийских лугов, сплошным поясом идущих у самого подножия хребта, между ним и моренами. Здесь я нашел идущую параллельно хребту, правильно протоптанную дорожку, по которой ходят на водопой северные олени. Она была так плотно утоптана, что имела даже свою сорную растительность (Hieracium triste и др.), отличную от окружающей ее высокой луговой травы. За лугами крутой подъем с группами ольховника шел уже до вершины хребта без перерывов. У подножия хребта, на гривках группы берез, заросли ольховников, а на всех понижениях густая и сочная луговая растительность.
Я употребил три дня на ознакомление с этой долиной от лагеря у устья ее до водораздельного гребня. В первый день все мое внимание было употреблено на обследование района морен, во второй я прибавил к этому альпийский участок верхнего течения Поперечной, а третий был днем восхождения на гору над левым склоном долины вверху ее.
Пройдя область морен и следующих за ними лугов, я пересек скаты гор, отграничивающих долину Поперечной справа, и вышел к реке уже там, где на берегах ее еще лежат большие пласты снега; сама она течет крутыми каскадами, вся в белой пене. Вершина Поперечной лежит в очень правильном полукруглом цирке, на середине которого выработана обширная, почти ровная каровая площадка, примыкающая к подошве водораздельного гребня. Один из речных истоков стекает с гор у правого угла этого уступа, собирая и его воды, другой выходит из очень узкого ущелья, тянущегося вдоль левого края цирка и уходящего затем из глаз в узкий коридор у подошвы гребня. Минуя каскады, я дошел до слияния обоих истоков, перешел по снеговому мосту правый из них и поднялся на мыс, лежащий между ними, а с него легко уже попал на столообразную площадку цирка (каре). На подъеме к мысу я еще лавировал между кедровниками и ольховниками и миновал последние березы; на площадке же ни кустика, только альпийские луговины, да небольшие выходы сточенных почти на уровень площадки скал, понемногу превращаемых в щебенку. Площадка каре прорезана довольно глубокими бороздами и шрамами, по которым теперь стекают снеговые ручьи; повыше на склоне мощный, круто падающий пласт обледенелого снега, а еще выше голый скалистый гребень, очень узкий и острый. Восхождение на него кажется все-таки возможным благодаря более пологому мыску его, отграничивающему цирк от узкой долины левого истока Поперечной. На боковую гору я взошел по осыпям, идущим от скал левого склона долины. Часть этих осыпей совершенно бела и состоит из камней, напоминающих с первого взгляда плитки каолина или куски кальцита. На самом деле, согласно микроскопическому анализу, любезно произведенному по моей просьбе К. И. Богдановичем, камень этот не что иное, как "светлого цвета порода, по наружному виду типа кислых пород; под микроскопом оказались выделения плагиоклаза и мусковита, основная масса сильно каолинизирована. Андезит слюдяной". По краям осыпей лентой растет мелкий, низкий ольховничек и торчат из рыхлой осыпи характерные коричневые соцветия паразитного растения бошнякии (Boschniakia glabra), паразитирующего на корнях ольховника. Кругом большие заросли камчатского рододендрона с его ярко-красными цветами. Далее пошли крупные скалы, несущие в своих трещинах богатую альпийскую флору. Подъем по ним вполне возможен, но его заставили прекратить сумерки, наступившие ранее, чем я успел достичь верхней, куполообразной части горы.
31 июля я перешел у лагеря Поперечную и, пройдя с полверсты по тропе, повернул опять к хребту вдоль левого берега этой речки, но сначала на значительном от него расстоянии. И здесь оказалась терраса, похожая на соседнюю с нашей стоянкой. На ней парковый лес, затем опять небольшой подъем как бы на новую террасу с более густым лесом, еще подальше ровный, пологий подъем с уклоном всего 5--10°. Первый достигнутый гребень оказался параллельным Коряцкой реке, а не Поперечной, за ним небольшой ручей, сбегающий в Поперечную, хотя в общем вся эта возвышенность крайне маловодна. Новый подъем и очень крутой спуск по сухому ложу весеннего ключика прямо вниз, в узкую, крутую падь речки притока, глубоко прорезывающую увал и выводящую воды из зеленой луговой долины, лежащей у подножия хребта между ним и увалом. За падью речки новый подъем на гряду, на этот раз уже явно моренную и параллельную той, что исследована ранее на правом берегу Поперечной.