Путешествие по Камчатке в 1908--1909 гг.
Шрифт:
Пологий перевал между Зеркалом и Меженной горой, по которому идет тропа на Завойку и далее в глубь страны, открывает вид на Коряцкую и часть Авачинской сопки. Между Зеркалом и Петровской горой другой пологий перевал приютил тропу, идущую на Калахтырку и к летнему поселению на р. Налочевой. За первым перевалом -- небольшой пологий спуск к ручью, текущему среди луга канавой, но довольно многоводному. Это -- Малая речка петропавловцев, составляющая западный исток Калахтырки. От нее подъем с еще более толстым и свежим слоем дресвы ведет на гору, отделяющую долину второго истока Калахтырки. Вправо видна низменная широкая (более версты) Калахтырская долина, обрамленная кустарниковыми зарослями и занятая частью осоковой, частью моховой тундрой. Вдали она замыкается водами Калахтырского озера. Гребень горы далее уже одет рощами эрмановой березы, которых чем далее, тем больше, и открывает великолепный вид на кажущиеся очень близкими вулканические вершины Коряцкую, Авачинскую и Козельскую и седловины между ними. Сзади открывается
Все дальние хребты (более высокие) сплошь одеты еще снегом, на ближних сохранились только отдельные снеговые пятна. По направлению к вулканам заметны еще четыре хребтика, разделенных долинами и одетых березняком и зарослями ольховника. Значительных болот нигде не видно. В хорошую погоду Коряцкая сопка видна и из Петропавловска, но по большей части или вся она, или хоть вершина ее закрыта облаками. Зато с вершины Петровской горы, прямо над северной окраиной города, все три сопки видны прекрасно, так же как и Калахтырская долина и все хребтики, отделяющие ее от подножия Авачинской сопки; оттуда же хорошо видна и вся гладь Авачинской губы с низменностью у устьев рек Авачи и Паратунки, Тарьинской бухтой и выходом в океан. Окрестный пейзаж сильно отличается от того, который можно себе представить по литературным данным (Киттлиц, Дитмар): рощи березы мелки, зонтичных мало и они не высоки, главное же то, что вместо роскошного травяного покрова всюду земля покрыта плотным слоем дресвы, сквозь который пробиваются редкие, как на дюне или на сухой степи, стебли трав и одинокие дерновины; местами дерн гуще, но все же дресва есть и тут. Корневища и клубни сидят необычно глубоко, и выкапывать их трудно.
1 июня мы с Э. К. Безайсом и Л. Г. Раменским произвели пробную нивелировку, избрав для этого "кошку" Култучного озера. Уровень воды в озере оказался всего на 0,22 саж. выше среднего уровня воды в море.
В сильные штормы валы перекатываются в озеро, и оно становится снова частью залива. Теперь кошка растет вширь со стороны озера, где во многих местах к ней прилегают полузалитые водой отмели, покрытые уже травой, особенно у стока и от него к Меженной горе.
Вода в море у берега и на поверхности в 12 час. дня 2 июня имела 9,5°, тогда как в озере она нагревалась уже до 13,5°.
По мягкому низовому склону Меженной горы рассеяны жалкие остатки березняка; к морю этот склон обрывается стеной сланцевых скал и глинистых оползней. Последние деятельны, и часто деревья валятся с камнями и глыбами глинистой почвы и падают в море. У подножия стены пробивается несколько ключей, водой из которых запасаются проезжающие мимо на батах люди, идущие из Авачи в Петропавловск или обратно.
На камнях в черте отлива массами залегают у подножия Меженного мыса заросли Fucus evanescens и морские желуди (животное Baianus). Пузыри Fucus с шумом лопаются под ногами. За мысом открывается красивым правильным полукругом бухта, на берегу которой, ближе к мысу, расположена Сероглазка, заселенная в 1853 г. казаками, выписанными губернатором В. И. Завойко {* Правильные инициалы Завойко: В. С.
– - Прим. ред., 2008 г.} из Гижиги. Здесь бросается в глаза благоустроенное, сравнительно с Петропавловском, собачье хозяйство, частью на земляном мыске за деревней, который весь изрыт норами, частью на небольшой кошке внизу, у устья маленькой речки, рядом с балаганами и вешалами для хранения и сушки рыбы.
За Сероглазкинской бухтой тропа, ведущая на Авачу, пересекает еще широкий мыс, поросший довольно старым, хотя и разреженным вырубкою березовым лесом. Здесь эрмановская береза крупных размеров, с кустами ольховника и кедровника у подножия. Далее уже типичный пейзаж паркового ландшафта. С самого мыса хорошо видна низкая и плоская дельта р. Авачи, за которой поднимается зубчатый хребет, весь в снегу. Хребет этот я далее буду называть Быстринским, по р. Быстрой, притоку р. Паратунки, так как река эта отделяет его от других хребтов, идущих на юг, к Мутновской сопке.
В противоположную Сероглазке сторону от Петропавловска продолжение главной его улицы, идя по склону горы вдоль морского берега, упирается в кладбище, за которым сейчас же спуск в долину р. Поганки, к зданию маяка. Верхняя часть долины Поганки раскинулась амфитеатром склонов, густо поросших молодым березняком и ольховником с пятнами кедровника и таволожника (Spiraea betulifolia Pall.). Везде масса дресвы. Очень нередки полянки со сплошной зарослью черемши (Allium victoriale L.), которую здесь, как и на всем почти пространстве Сибири, солят впрок. Самая Поганка, составляющаяся из нескольких ручьев, маловодная и очень быстрая речка, повыше тесно обрамлена ольховником, пониже -- ивами. В тальвеге ее, близ устья, глубокие ямы шурфов, выбитых инженером Симоновым на золото лет 5--6 тому назад. У моря опять песчаная коса (кошка), далее стены скал с ярко-белыми кварцевыми прожилками, и в одном месте темно-синее
пятно смоляной медной руды. Среди крутого, местами даже отвесного берегового склона между скалами и повыше их часты оползни. Далее -- маленькая речка Гремучка, опять-таки обросшая ольховниками и кедровниками, и за ней высокий мыс, с которого хорошо виден густо покрытый снегом Быстринский хребет. Одна из вершин его хорошо выделяется, достигая на глаз приблизительно 5000 фут. Это, по-видимому, гора Вацкажац, хорошо видная из Начики.Горы южнее Тарьинской бухты также в снегу, и местами отчетливо выделяются слоистые толщи последнего. Вилючик с видимого основания своего весь в снегу. Он кажется раза в два выше, чем стоящая за ним вправо и более удаленная Мутновская сопка.
Единственный пароход на рейде (1 июня) -- японский крейсер "Конго", наблюдающий за рыбными промыслами; теперь он медленно движется на середине Авачинской губы, делая промеры. В чужих водах этого не полагается, но помешать некому, так как наших судов нет. "Шилка" ушла на север, а "Маньчжур" еще не пришел из Владивостока. "Конго" -- небольшой старый крейсер, с большой парусностью и слабо вооружен; это скорее учебное судно, чем крейсер.
За мысом открывается вход в узкую и длинную Раковую бухту, узким языком вдающуюся в материк. На дальнем конце ее колония для прокаженных, недавно перенесенная сюда из находившегося в долине р. Паратунки и затем упраздненного сел. Николаевского (во времена Дитмара колония эта находилась у Дальнего озера, где теперь рыбалка паратунских жителей).
4 июня наши зоологи сели на транспорт "Лицун", который должен высадить их 6-го в Усть-Камчатске; с ними уехал и Э. К. Безайс, которому я поручил тщательно обследовать остатки земледелия, сохранившиеся, как уже было сказано, только в Ключевском селении. Кроме того, он должен был осмотреть и всю прилегающую местность, чтобы вывести условия, необходимые для восстановления и развития земледелия в будущем. Я просил его вернуться обратно осенью через долину Камчатки и собрать возможно более сведений как об ее природе, так и об огородной и вообще хозяйственной деятельности населения. Вместе с тем Э. К. Безайс должен был всюду, как он уже начал в Петропавловске, раздавать жителям огородные семена, с обязательством сообщить затем о результатах посева. Могу теперь же сказать, что семена эти разбирались нарасхват.
5 июня и мы оставили Петропавловск.
Глава III
ТАРЬИНСКАЯ БУХТА И БЛИЖНЕЕ ОЗЕРО
Проработав почти всю ночь над упаковкой и распределением нашего экспедиционного имущества, мы к часу дня 5 июня готовы были выступить из Петропавловска. План пути, выработанный главным образом при содействии В. Н. Тюшова, был таков: 1) переплыть через Авачинскую губу в Тарью; 2) высадиться на берег у подпругинских сарайчиков; 3) переселиться на Дальнее озеро; 4) переплыть по нему вдоль до Паратунского летовья; 5) переехать в сел. Паратунские ключи; 6) оттуда вниз по р. Паратунке спуститься в сел. Микижина (иначе Микижу), повыше устья главного левого притока Паратунки р. Быстрой, отсутствующей на карте Богдановича; 7) из Микижиной вверх по р. Быстрой перейти через трудный, без тропы, перевал, за которым лежит Большое Начикинское озеро; отсюда через Начику пройти в Завойку и обследовать Коряцкую и Авачинскую сопки и долину р. Налочевой, где большие горячие ключи, и 8) вернуться в Петропавловск около 15 сентября. План был хотя и скромный по числу верст, которые предстояло сделать, но очень интересный по разнообразию местных особенностей. Оставалось только изыскать средства передвижения. В Петропавловске их не было вовсе, из окрестных же поселений наибольшим количеством лошадей обладало, как говорили, сел. Паратунские ключи, лежащие в стороне от тракта, почему его редко беспокоят требованием дорожной повинности, или, по-местному, "каюры". В. Н. Тюшов полагал, что паратунцы охотно доставят нас от берега Тарьи до своего селения и от последнего до Начики: "Все равно их лошади все лето ходят по лесу и ничего не делают, только дичают". В опытных проводниках там тоже нет недостатка.
Ко дню отъезда число наше пополнилось еще двумя лицами. Нанят был один рабочий, Варфоломей Пустовит, молодой человек, уроженец Киевской губ., пришедший на Дальний Восток переселенческим ходоком; и кроме того, В. Н. Тюшов убедил, хотя и с трудом, поехать с нами в качестве проводника Спиридона Атласова из Сероглазки.
Переезд через залив на берег Тарьи был возможен 5 июня благодаря тому, что управляющий делами Камчатского торгово-промышленного общества В. К. Вильдеман любезно согласился доставить наш груз на большом кунгасе, буксируемом паровым катером, а самих нас -- на лодке за кунгасом.
Перед началом работы я, насколько мог, выделил Л. Г. Раменского, снабдив его двумя анероидами, двумя психрометрами, глубоководным термометром Negretti-Zambra, термометрами-пращами, родниковыми и минимальными, буссолью, нивелиром Вагнера, эклиметром, драгой, планктонными сетками, торфяным буром, приборами для собирания ила и грунта со дна водоемов, двумя фотографическими камерами (9x12 и 13x18) и надлежащей посудой. Кроме того, от К. Д. Логиновского он получил в пользование легкую казенную шлюпку, а от меня -- единственного пока рабочего, которого удалось нанять в Петропавловске, В. Пустовита. Л. Г. Раменский собирался главное свое внимание отдать изучению водных бассейнов, которых так много в районе Авачинской губы.