Путешествие по Сибири и Ледовитому морю (с илл.)

Оклад лица и язык якутов совершенно подтверждает предание об их татарском происхождении [103] . Они народ в полном смысле пастушеский: главное богатство их заключается в многочисленных табунах и стадах рогатого скота, доставляющих им почти все нужное для пропитания и содержания. Изобилие пушных зверей, обитающих по бесконечным лесам, и прибыль, получаемая от продажи их русским, заохотили и пристрастили якутов к звероловству, которым занимаются они с неутомимым рвением и удивительным искусством. С самого младенчества приученные к лишениям всякого рода и в них закаленные, якуты с величайшим терпением противостоят всем житейским нуждам, неразлучным с суровым климатом их земли.

103

Предание говорит, что некто из татар, по имени Сахалар, перекочевал из какой-тоземли, лежащей где-то за горами, к Киренге на Лену, поселился тут, женился на тунгуске и сделался родоначальником якутов, которые потому еще и ныне называют себя сахаларами.

Между прочим, они кажутся почти совершенно нечувствительными к стуже и почти до невероятной степени могут переносить голод.

Пища их состоит из кобыльего и коровьего молока, из конины и говядины, но только вареной; о жарении и печении, также о хлебе, якуты не имеют никакого понятия. Жир почитается у них величайшим лакомством, а самое неумеренное пресыщение оным – высочайшим блаженством; они употребляют его в разных видах: сырой и топленый, свежий и испортившийся, полагая все достоинство только в количестве, а не в качестве какой бы то ни было пищи.

Чтобы умножить объем и придать несколько вкуса пище, берут они внутреннюю часть коры сосновой, предпочтительнее лиственной, оскабливают ее, толкут мелко, мешают с рыбой, частицей муки, молоком, особенно с жиром, варят из такой смеси нечто похожее на размазню и пожирают в ужасном количестве. Из коровьего молока приготовляется у них так называемое якутское масло, по-настоящему – род сыра или творогу, на вкус кисловатого, не очень жирного и составляющего, даже без хлеба, довольно изрядную пищу.

Мужчины и женщины страстно любят курить табак, и притом самый крепкий, какой только достать могут, преимущественно черкасский. Глотая весь табачный дым, они приходят от того в какое-то опьянение, которое иногда, ежели якут разъярится, производит пагубные следствия. Не зная искусства делать кумыс хмельным, почему потребно его великое количество к произведению желаемого действия, они предпочитают ему горячее вино [104] , хотя им оно и весьма дорого обходится по причине привоза из отдаленных мест. Русские закупщики мягкой рухляди, пользуясь страстью якутов, ставят горячее вино и табак важнейшими предложениями в торговых с ними сношениях.

104

Речь идет о самогоне или водке. (Прим. ред.)

У якутов бывают жилища двоякого рода: летом уросы [105] – род легких конических шатров, составленных из жердей и обтянутых берестой; в них кочуют они по обильным травой лугам, на которых пасутся их стада, между тем как хозяева стад беспрестанно запасаются на зиму нужным количеством сена; с наступлением зимы переходят якуты в свои теплые юрты. Они суть род хижин, строимых поверх земли из тонких бревен в виде отрезанной пирамиды, покрываемой снаружи толстым слоем травы, глины, дерна и имеющей размер сообразно с потребностями в ней помещающихся. В таких жильях окна заменяются много что двумя, тускло освещающими внутренность их, небольшими квадратными отверстиями, в которые зимой вставляются льдины, летом вклеивают рыбьи пузыри, а иногда порядочно напитанную жиром бумагу.

105

На постройку таких уросов сдирают кору с берез большими лепестьями, размягчают ее посредством варки и сшивают вместе; будучи снаружи белы, а внутри желты, уросы представляют вид весьма красивый и издали уподобляются исполинским холстинным шатрам.

У бедных пол опускается вниз, обыкновенно на два или на три фута, и плотно убивается из глины, а у богатых поднимается и выстилается досками. Вдоль стен устраиваются из лежачих шестов широкие залавки, похожие на низкие полати, которые вместе служат и кроватями, и по числу жильцов, или по крайней мере женатых, разгораживаются слегка на несколько отделений. Посередине юрты, ближе к дверям, ставится чувал – род очага, или открытого камина, с трубой, проведенной в кровлю; в нем горит беспрестанно огонь для тепла в юрте и для варки пищи. По стенам развешиваются платье, белье и другая домашняя рухлядь, но во всем господствует поэтический беспорядок и величайшая неопрятность. Вне юрты ставят кругом еще несколько подобным образом построенных сараев для коров, которые пользуются здесь тем преимуществом, что стоят под крышей и кормятся сеном, а иногда в жестокие морозы их помещают даже в юрте, в переднем темном пространстве по обеим сторонам дверей; лошади, напротив того, остаются всегда под открытым небом и должны скудно питаться иссохшей осенней травой, выгребая ее копытами из-под снега.

Только в случае дальних поездок кормят их за несколько дней сеном для подкрепления. Хотя зодчество и устройство якутских жилищ крайне несовершенны, однако они в полной мере соответствуют здешнему климату, местности и потребностям жильцов, а в некотором отношении даже предпочтительнее появляющихся уже здесь кое-где русских крестьянских изб, в особенности потому, что на постройку юрты употребляются не настоящие бревна, а только одни тонкие древесные стволы; равномерно и чувал, с вечно пылающим огнем его, имеет то преимущество, что, вытягивая беспрестанно воздух, некоторым образом очищает в юрте атмосферу, напитанную всякого рода испарениями. Словом, как бы то ни было, юрта удовлетворяет всем нуждам якута в рассуждении удобства жизни, так что он спокойно проводит продолжительную, ужасную зиму без страданий от холода.

Днем мужчины ходят на охоту; женщины сидят вокруг чувала, обделывают звериные кожи, шьют платье, вьют веревки, вяжут сети и т. д., а вечером, когда вся семья собирается вместе, курят табак, пьют кумыс и в ужасном количестве едят, со свежим или прогорклым жиром, хорошо уваренную сосновую размазню. Случается, что в это время князец, или старшина, разбирает небольшие споры между своими; дела поважнее поступают к голове целой волости, или улуса [106] . День заключает нередко какой-нибудь шаман, который в полночь у тлеющих на чувале угольев совершает свои заклинания для отыскания заблудившейся скотины, для излечения от какой-либо болезни или испрошения помощи у духа в предстоящем пути и других предприятиях – иногда даже для прекращения долговременной тяжбы, не оконченной обыкновенным порядком.

106

Улус составляет целое якутское колено, состоящее под общим начальником (головой) и разделяющееся на несколько наслегов (ночлегов); каждый из них имеет своего старшину, или князца, из числа которых избирается голова над целым улусом. На Колыме есть улус, состоящий из десяти наслегов. Принадлежащие к одному улусу называются родниками (родовичами).

Хотя почти все якуты крещены и уже переведены на их язык заповеди, часть нового завета и главнейшие молитвы, но только весьма немногие из них, и то долго жившие между русскими, имеют некоторые основные понятия о христианской вере; потому они все еще крепко придерживаются шаманов и множества суеверных обрядов языческих.

Селиться обществами у них не в обыкновении; только между Якутском и Алданом, на пространстве более многолюдном, встречаются кое-где наслеги (ночлеги), состоящие из нескольких юрт; напротив того, за Верхоянским хребтом отстоит одна юрта от другой часто верст на двести, так что ближайшие соседи не видятся иногда по целым годам. К такому необыкновенно великому удалению побуждается якут не столько нуждой в пастбищах, сколько своим характером: имея уже однажды сильную наклонность к уединению и отчуждению, он всячески старается уклоняться, где только можно, от взаимных связей с другими. Несмотря на то, путешественник, проезжающий по якутским пустыням, найдет в каждом из разбросанных на великом расстоянии жильев радушное гостеприимство и готовность поделиться с ним чем только богаты хозяева.

Вскоре по прибытии моем в Миope явился ко мне голова улуса с одним князцом и двумя писарями, чтобы поздравить меня с приездом и пожелать счастья на дорогу. Я угостил их чаем, водкой, табаком, а взамен того я должен был выслушать предлинную иеремиаду жалоб на разные мнимые притеснения, претерпеваемые ими от якутских казаков, которые, по их уверению, будто бы без всякой нужды беспрестанно проезжают через их наслег и причиняют обывателям разные обиды. Я старался успокоить своих гостей уверением, что все это, вероятно, теперь прекратится, потому что сибирские казаки, получив новое устройство, будут заниматься возделыванием отведенных им земель, достаточных для прокормления их с избытком: следовательно, тем самым лишатся они повода приниматься за непозволительные средства к приобретениям.

Отдохнув недолго в Миоре и закупив достаточное количество съестных припасов, мы отправились 15-го сентября далее. Дороги были крайне худы, и не раз попадались мы в болота, где лошади вязли по шею; однако при чрезвычайном проворстве и расторопности наших караванных проводников нам удалось без особенной беды проехать девяносто верст через самые опасные места. С наступлением ночи прибыли мы на станцию Алданскую, или Железинскую, лежащую в полуверсте от Алдана, который за девяносто верст отсюда впадает в Лену. У этой станции прекращаются соединенные якутские селения и встречаются опять не ближе как за 400 верст отсюда, за Верхоянским хребтом, у Бараласа.