Путешествие шлюпа Диана из Кронштадта в Камчатку

Все вышеописанное, повествуемое Форстером, весьма справедливо; нельзя было точнее описать украшения жителей острова Таны. Наряды их я все выменял, кроме зеленого камня, с которым дикие ни за что не хотели расстаться; я им предлагал ножи, ножницы, огниво, платки и пр., но все без успеха. Надобно думать, что камень сей у них почитается редкостью и что они достают его с большим трудом. А после сего камня черепаховые кольца наиболее между ними в уважении. Красить лицо у них во всеобщем употреблении. Многие из них в первый день нашего знакомства привезли мне в подарок несколько своих красок, совсем приготовленных, о коих говорит Форстер, и хотели, чтоб я выкрасил ими свое лицо; но я, поблагодарив их за услужливость, старался им изъяснить, что краски их поберегу, доколе не возвращусь домой, чтобы там, выкрасив себе лицо, ими пощеголять между своими соотечественниками. Им очень понравились наши краски, которыми они себя марали; увидев себя в зеркало, они приходили от радости в исступление: прыгали, шумели и смеялись.

Потом повествует Форстер, что жители острова Таны мужского пола скрывают ту часть тела, которую стыд заставляет людей скрывать почти во всех странах света, таким же образом, как и жители острова Маликолы{181}, то есть они делают из листьев растения, подобного инбирному, остроконечные чехлы, которые, надев на тайную часть, поднимают кверху и привязывают к животу снурком, кругом тела взятым. Описание сие совершенно справедливо, но что Форстер говорит далее, в том, кажется, он ошибается. Вот его слова: «Мальчики, достигнув шестилетнего возраста, уже начинают носить такие чехлы; сие подтверждает и то, что я прежде заметил о жителях Маликолы, а именно: что прикрытие такое они употребляют не от побуждения стыда или благопристойности, но, напротив, вид оного имеет еще совсем противное действие: в каждом жителе Таны или Маликолы, нам казалось, мы видели живое подобие того ужасного божества древних, которое охраняло у них сады и огороды».

На сие я сделаю мое замечание: шестилетних мальчиков я не видал с такими чехлами; даже дети 8 и 10 лет при нас были совсем нагие; но четырнадцатилетние мальчики и более носили чехлы, как и все взрослые мужчины; и я имею очень хорошее доказательство, что они это делают от благопристойности, а не так, как Форстер думает. Однажды, возвращаясь с Хлебниковым и Средним от горячего родника по берегу, мы подошли к толпе островитян, из коих некоторые лишь только после купания вышли из воды и не успели надеть чехлов. Увидев нас, они тотчас тайные свои части зажали руками, потом отошли в сторону и, отворотясь от нас, надели чехлы и пришли опять к нам. Рикорд предлагал одному из них драгоценный для них подарок за такой чехол. Когда он понял совершенно, о чем дело идет, то зажал себе лицо обеими руками, как у нас от стыда делают, засмеялся и побежал прочь.

Оружие, употребляемое танцами, Форстер описывает таким образом:

«Оружие, которое жители Таны беспрестанно при себе имеют, суть: лук и стрелы, булавы, копья и пращи. Молодые люди у них обыкновенно употребляют пращи и стрелы, а пожилые действуют булавами и копьями. Луки их делаются из лучшего дерева, называемого казуарин, — они очень крепки и упруги. Танцы полируют их чрезвычайно хорошо, а может быть, иногда и маслом натирают для содержания в порядке. Стрелы делаются из тростника около 4 футов длиной; для наконечника к стрелам употребляется то же черное дерево, каков и в Маликоле для сего в употреблении, и весь наконечник, который иногда бывает более фута в длину, имеет на двух или трех сторонах зазубрины. Они имеют также стрелы с тремя наконечниками, но сии по большей части употребляются для птиц и рыбы».

«Пращи свои плетут из волокон кокосовых орехов и носят обвивши кругом руки или около поясницы; в середине они шире, и туда кладутся каменья, которые они носят всегда с собой по нескольку в древесном листе. Копья их по большей части делаются из тонких, сучковатых, кривых палок, не более как полдюйма в диаметре и 9 или 10 футов длиною; в толстом их конце они сделаны трехгранными, острием в длину 6 или 8 дюймов, а на каждой грани вырезано 8 или 10 зазубрин. Копья сии бросаются ими очень метко на большое расстояние посредством плетеной веревочки в 4 или 5 дюймов длиною, у которой на одном конце сделана петля, а на другом узел. Они держат копье между большим и указательным пальцами, надев прежде на последний из них петлю веревочки и взяв оную кругом копья выше руки; посредством сей веревочки и наводят они копье в надлежащее направление и бросают с руки».

В сем описании оружия жителей острова Таны сохранена совершенная точность, и мы нашли оное в таком же состоянии, в каком видел их Форстер. Я выменял по нескольку вещей каждого рода; в употреблении их есть небольшая разность между сим описанием и моими замечаниями.

О силе, с каковой сии народы действуют своим оружием, Форстер говорит следующее:

«Я видел, как одно из сих копий было брошено на расстояние 10 или 12 ярдов {182} в кол, имевший 4 дюйма в диаметре: ударило оно с такой силой, что зазубренный конец оного совсем прошел сквозь кол».

Из нас никому не удалось видеть подобного случая. О стрелах же их Форстер говорит, что они на расстояние 8 или 10 ярдов стреляют ими очень метко и с большой силой; но так как они боятся, чтобы не изломать своих луков, то редко натягивают их до самой большой степени, а потому в расстоянии 25 или 30 ярдов стрелы их будут иметь слабое действие и не опасны. Сие замечание, я думаю, очень справедливо.

Еще Форстер об искусетве сих островитян действовать своим оружием говорит следующее:

«Мальчики бегали перед нами и показывали свое искусство в воинских упражнениях. Они бросали каменья в цель пращами с большой точностью и употребляли зеленый тростник или твердые травяные стебли вместо копий. В бросании сих последних они достигли такого совершенства, что никогда не давали промаха, когда метали в какой–нибудь предмет, и умели дать тростинке, которую всякое дуновение ветра могло совратить с пути, столь быстрое стремление и силу, что оная входила более нежели на дюйм в крепчайшие деревья».

Мы никогда не видали такого совершенства в их искусстве действовать оружием, и воля Форстера {*39} — а я признаюсь, что последняя часть сего замечания мне кажется очень невероятной.

«Булавы, — продолжает Форстер, — употребляют они для сражения на близкое расстояние, как мы ручное оружие, и всякий взрослый мужчина имеет у себя булаву. Кроме сего употребляют они еще разного рода мелкое оружие. Булавы их четырех или пяти разных форм. Самые дорогие делаются из дерева казуарина, имеют около 4 фут длины, прямы, цилиндрической фигуры, чрезвычайно хорошо выполированы и с обоих концов у них по головяшке; одна из них, за которую они держат булаву рукой, круглая, а другая, коею бьют, имеет фигуру звезды, со многими выдавшимися концами. Другой род дубинок около 6 фут в длину, которая с одного конца выделана сучками, наподобие корня; сии дубинки делаются из крепкого дерева, имеющего темный цвет. Третий род около 5 фут длины, у коих на конце есть род остроконечного топорика, наподобие треугольника, стоящего в прямом угле с дубинкою. Четвертый во всем походит на предыдущий, с той токмо разностию, что топорики находятся на обоих концах. Напоследок пятый род ручного оружия не что иное есть, как кусок кораллового камня, имеющего около 1 1/2 фута длины и 2 дюйма в диаметре; обделан он очень дурно, наподобие цилиндра».

Время никакой перемены не произвело в их оружии. Мы его нашли совершенно сходным с сим описанием и выменяли каждого рода по нескольку штук.

Самое дорогое в глазах сих островитян оружие есть большая дубинка, сделанная из дерева казуарина, за которые они всегда просили у нас какие–нибудь вещи, кои отменно им нравились; а часто ни за что не хотели их променять; прочие же отдавали за безделицу.

Форстер говорит, что никто из жителей острова Таны не ходит без оружия; это справедливо. При нас все они были всегда вооружены, старики и десяти– и двенадцати летние мальчики. Но вероятно очень, что присутствие столь страшных для них гостей, каковы были англичане и мы, заставило их быть осторожными и не покидать оружия.

О женщинах острова Таны Форстер говорит следующее:

«Сегодня мы видели мало женщин, да и те старались быть от нас далеко. Однакож мы заметили, что они не столь пригожи и гораздо менее ростом, нежели мужчины. У молодых девушек только снурок был повязан к поясу с узеньким фартучком, сделанным из сухой травы, а взрослые имели короткие юбки, из листьев составленные. В ушах у них висело множество колец из черепаховой кости, а ожерелья из раковин висели по грудям. Некоторые из старых женщин имели на головах колпаки из листа платана или из мата; но этот наряд редко был виден.

Женщины и дети были столь чрезмерно боязливы, что если мы только устремляли взоры на них, то они тотчас бежали от нас, чему мужчины очень много смеялись. Мы заметили, что некоторые из них имели веселые лица, но вообще они казались нам печальны и задумчивы».

Сие описание о женщинах и их нарядах совершенно сходно с нашими замечаниями: при нас сначала они также были боязливы и дики, но после мешались в толпах с мужчинами и не боялись нас. Из женщин многие мне казались очень живы, веселы, а мальчики так были смелы, что часто шутили и играли с нами.