Путешествие шлюпа Диана из Кронштадта в Камчатку

В исходе мая шлюп был готов к принятию груза.

Разместить порядочно такой разнообразный груз в малом судне и притом для столь дальнего путешествия — было дело не весьма легкое. Сверх того, при размещении оного надобно было стараться дать каждой вещи место, где бы менее она была подвержена, по свойству своему, порче от мокроты или стесненного воздуха и не могла бы одна вещь испортить другую в таком продолжительном переходе; и чтобы расположение тяжестей не причинило какого неудобства в морских качествах судна и не подвергло бы его опасности или от излишней остойчивости или от чрезвычайной валкости.

Кроме того, нужно также было иметь великое внимание при укладке такого большого количества морских провизии всякого рода, которыми мы необходимо должны были запастись. Положить их надлежало так, чтобы сухие провианты лежали в местах, менее подверженных влажности и мокроте, и все провизии вообще надлежало так поместить, чтобы один сорт не был заложен другим и чтобы все их можно было легко доставать во всякое время и во всякую погоду.

Установка бочек с пресной водой, укладка дров и уголья требовали таких же предосторожностей, и я смело могу сказать, что при нагрузке «Дианы» все сии предосторожности были соблюдены с крайней точностью; в продолжение путешествия опыт мне показал, что при укладке груза и расположении провиантов, воды и уголья, по моему мнению, никакой ошибки не сделано.

20 июля главный Кронштадтского порта командир сделал у нас обыкновенным порядком депутатский смотр.

Скоро после того я получил повеление отправиться в путь при первом благополучном ветре, который настал в 4 часа пополудни 25-го числа, а в 5 часов «Диана» была под парусами и, сделав с крепостью взаимный салют, пустилась в путь при свежем порывистом ветре от NO.

Оставляя свое отечество, не знали мы и даже не воображали, чтобы в отсутствие наше столь нечаянно могли случиться такие важные перемены в политических делах Европы, которые впоследствии переменили и едва было совсем не уничтожили начальную цель экспедиции. Путешествие сие было необыкновенное в истории российского мореплавания как по предмету своему, так и по чрезвычайно дальнему плаванию. Оно было первое в императорском флоте, и если смею сказать, то, по моему мнению, первое с самого начала русского мореплавания. Правда, два судна Американской компании{7} совершили благополучно путешествие вокруг света прежде «Дианы». Управлялись они офицерами и нижними чинами императорской морской службы; но сии суда были куплены в Англии, в построении же «Дианы» рука иностранца не участвовала; а потому, говоря прямо, «Диана» есть первое настоящее русское судно, совершившее такое многотрудное и дальнее плавание.

* * *

Государственная Адмиралтейств–коллегия снабдила меня пространной инструкцией, в которой, кроме вообще известных предписаний, заключались следующие статьи:

1. Избрать путь около ли мыса Горна, или кругом мыса Доброй Надежды, которым мы должны достичь восточного края российских владений, Коллегия предоставляет мне, соображаясь с временами года, ветрами, течениями и проч.

2. В содержании и продовольствии команды не поступать по обыкновенному порядку, морскими узаконениями предписанному, а по климату и обстоятельствам путеплавания, следуя в сем случае правилам и примерам лучших и более достойных последования мореплавателей.

3. Стараться всеми мерами сохранять здоровье служителей, доставляя им в портах самые лучшие свежие провизии: мясо, зелень, рыбу — или ловлей, где возможно, или покупкой за деньги.

4. Коллегия предписывала мне купить все морские путешествия на тех языках, которые я знаю, также морские карты всех известных океанов и морей.

В инструкции своей Государственная Адмиралтейств–коллегия вместила мнение капитана Крузенштерна касательно до вверенной мне экспедиции. Прилагая оное, Коллегия упоминает, что включено оно в инструкцию не в виде предписания, которое я должен непременно исполнять, но как род совета.

Впрочем, позволяется мне следовать наставлениям других известных мореплавателей или поступать по собственному моему мнению.

Государственный Адмиралтейский, департамент дал мне также свою инструкцию; усовершенствование мореплавания и науки вообще составляли всю цель оной.

Глава вторая. НА ПУТИ ИЗ КРОНШТАДТА ДО АНГЛИИ И В АНГЛИИ

Для большей ясности и для избежания излишних повторений в продолжение сего повествования я предуведомляю читателей в начале сей главы о следующем:

1. Все расстояния я считаю географическими милями, называя их просто: мили, коих в градусе 60{8}.

2. Румбы правого компаса{9} везде употреблял я в журнале, как говоря о курсах, так и о положении берегов и проч., а где нужно было говорить о румбах магнитного компаса, там так и означено: румб по компасу.

3. Когда я называю широту обсервованную, я разумею найденную по полуденной высоте солнца, а во всех других случаях показан род наблюдения, по коему она сыскана.

4. Долготу по хронометрам всегда должно разуметь среднюю из показуемых всеми нашими хронометрами.

5. Высота термометра во всех случаях означена та, которую он показывал, будучи поставлен в тени; а когда был на солнце, то так и сказано, и всегда по фаренгейтову делению{10}.

6. Названия приморских мест вне Европы всегда употреблял я те, которыми их англичане называют; потому что счисление нашего пути мы вели по английским картам и употребляли английские навигационные и астрономические таблицы во всех наших вычислениях.

7. Так как все наши инструменты, кроме двух секстантов, заказаны были в Лондоне и мы получили их по прибытии в Англию, а потому в переходе из России до Англии, кроме меридиональных высот солнца, луны и звезд, мы никаких других астрономических наблюдений не могли делать; для той же причины и метеорологических замечаний не делали.

8. Долготы я считаю от Гринвича, потому что все наши таблицы, карты и астрономический календарь сочинены на меридиан гринвичской обсерватории.

Выше я сказал, что мы пошли с Кронштадтского рейда под вечер 25 июля; ветер тогда был от NO и только что начался перед снятием с якоря; потом задул он при нашедшей дождевой туче с порывами.

Около полуночи ветер нам сделался противный, временно дул крепко, и мы проиграли все то расстояние, на которое днем подались вперед.

Крепкий противный ветер продержал нас, так сказать, в самых воротах двое суток. Хотя он при самом начале путешествия и скучен нам был, однакож не без пользы; в продолжение оного иногда находили жестокие порывы, а особливо в ночи с 26-го на 27-е число, которые дали мне случай увериться в доброте нашего такелажа и парусов, ибо во все сие время мы не имели ни малейшего повреждения. Притом я опытом узнал, что шлюп «Диана» не так опасен по своей валкости, как мы думали. Правда, что он, будучи уже совсем нагружен, чувствовал переход 10 или 15 человек с одной стороны на другую и удивительно как много наклонялся при подъеме барказа{11}, но под парусами он кренился много и вдруг только до известной черты. Я заметил, что при сильных порывах, в одно мгновение приведя нижнюю линию портов к воде, он останавливался, и тогда хотя и кренился больше с усилием ветра, но понемногу и так, что всегда можно было успеть при шквале убавить паруса. Сей случай мне также показал, что матросы наши весьма проворны и исправны в своем ремесле.

В ночь на 31-е число мы имели ужасную молнию и гром; тучи поднимались со всех сторон, дождь был проливной, и молния сверкала почти беспрерывно; удары ее в воду мы видели очень ясно, и некоторые были весьма близко от нас. Я редко видал такую грозу, даже в самом Средиземном море, где они довольно часто случаются. Продолжалась она всю ночь и прошла с рассветом.

В 2 часа ночи 4-го числа мы прошли Борнгольмский маяк{12}, после полудня увидели мы остров Мен {13}, а на другой день (5-го числа) при рассвете были у мыса Стефенса{14}. В Кегебухте {15} тогда открылись нам на якорях английский линейный корабль и множество мелких, повидимому, купеческих судов.

В 10-м часу поутру подняли мы сигнал для призыва лоцмана с пушечным выстрелом. Между тем с помянутого корабля приехал к нам лейтенант; от него мы узнали о новостях, совсем нам неожиданных, которые, надобно признаться, для нас очень были неприятны. Он нам сказал, что в Зунд{16} недавно пришел английский флот, состоящий из 25 линейных кораблей и большого числа фрегатов{17} и мелких военных судов, что на сем флоте и на транспортных судах, под его конвоем пришедших, привезено более 20 тысяч войск, что видимый нами в Кегебухте купеческий флот пришел недавно от острова Ругена {18} с английскими войсками, которые были посланы в Померанию{19}, что Стралзунд{20} не в состоянии защищать себя против сильной французской армии, против его действующей под предводительством маршала Брюна; и когда они его оставили, то думали, что сей город на другой день должен будет сдаться; что корабль, с которого он приехал, принадлежит к эскадре, назначенной крейсировать в Балтийском море.