Путешествие в будущее и обратно
Шрифт:
В том Верховном Совете депутаты от демократических объединений в первый и пока в последний раз получили наибольшее число мест — 45%, коммунисты и националисты вместе — 20—25%. Это опять же самая маленькая их доля по сравнению с другими составами законодательных органов. (Остальные 25—30% приходились на колеблющееся «болото»).
И тот Верховный Совет долго во всем поддерживал Ельцина. Одобрил «Беловежский сговор», не остановил гайдаровскую либерализацию цен, одобрил приватизацию по Чубайсу да еще предоставил Ельцину чрезвычайные полномочия для проведения этих реформ. Большая часть делегатов находилась, увы, под влиянием «коммунистов, желавших переквалифицироваться в капиталистов», и их интеллектуальной обслуги. Но когда делегаты, люди более совестливые, нежели их коллеги в последующие времена, увидели, к чему приводят одобренные ими реформы, они начали пытаться сдерживать реформаторов.
Однако Ельцин к тому времени уже закусил удила —
Пропагандисты Ельцина пустили тогда в ход аргумент, что Верховный Совет не был настоящим парламентом, и поэтому его можно было, значит, разгонять и заодно опрокидывать Конституцию. На бумаге, в Конституции, были слова о правах Верховного Совета, не характерных для западных парламентов, но они ничем не были обеспечены, и потому реальной власти в руках у Ельцина было больше, чем у главы исполнительной власти в любом демократическом государстве. Кроме всего прочего, ему подчинялись все силовые органы. Да и кто сказал, что это плохо — большие права у парламента! Не надо забывать, что под лозунгом «Вся власть Советам!» незадолго до того стояли все демократы, в кавычках и без оных, включая Сахарова. А он, между прочим, был не из тех, кто занимается популизмом и тактическими играми.
За событиями тех дней я наблюдал в основном по передачам СNN, показывавшим всю эволюцию событий: оцепление Белого дома проволочным заграждением, избиение омоновцами людей на прилегающих улицах, в метро. Навсегда запомнился кадр, как омоновец сбивает с ног пожилую женщину на костылях. Было ясно, что ельцинисты стремятся спровоцировать защитников и членов Верховного Совета на какую-нибудь силовую вылазку, чтобы оправдать применение армии.
Трудно, душно было жить в те дни, мутило от омерзения при виде методов «коммунальной кухни», применявшихся Ельциным — отключение в Белом доме связи, света, тепла, канализации. «Всесильный Верховный Совет» был беззащитен перед Ельциным!
На этом фоне уважение вызывало чеченское мужество и упорство Хасбулатова. И я боюсь, что это его мужество дорого потом обошлось чеченскому народу. Ведь именно тогда ради дискредитации Хасбулатова впервые была развернута подлейшая античеченская кампания в верной Ельцину прессе и на телевидении. Чечня представлялась центром мафии, наркобизнеса и т. д. (Это при том, что 70% наркотиков поступало из Таджикистана). А какие расистские выпады делались против самого Хасбулатова! Запомнилось заявление пресс-секретаря Ельцина В. Костикова, что «Хасбулатов является антиподом русского национального характера и русской нравственности, «пришельцем» извне... Судьба России будет решаться под руководством лидера, отражающего национальные интересы отечества». Руководитель отдела средств информации у Ельцина М. Полторанин в интервью для нашего радио объяснял, что «Хасбулатов выступает против демократии в силу своих азиатских генов!».
Учитывая ничтожность личности Ельцина, его злопамятность, я подозреваю, что ненависть к Хасбулатову, посмевшему противоречить его президентскому «ндраву», сыграла потом свою роль в принятии Ельциным решения обуздать Чечню.
Отраду в октябрьские дни давало поведение председателя Конституционного суда Валерия Зорькина. Как и во время предыдущего кризиса в отношениях Ельцина с Верховным Советом, Зорькин продемонстрировал способность и силу духа подниматься до роли неформального лидера лучшей части российского общества. Его компромиссный «нулевой вариант» был принят Верховным Советом и собрал вокруг себя почти всех руководителей областей и краев России, и даже ряд членов президентского совета одобряли этот вариант. Кабинет Зорькина стал неформальным штабом всех людей, стремившихся положить конец самоубийственному для страны конфликту.
Память у россиян дырявая, и потому напомню яркую деталь. Когда делегация представителей регионов собралась идти к Белому дому, чтобы передать текст «нулевого варианта», то белым флагом послужила штора, сорванная с окна в кабинете Зорькина. Нес флаг Кирсан Илюмжинов. Автоматные очереди продолжали раздаваться, и когда Илюмжинов подошел к подъезду Верховного Совета, то, обернувшись, увидел, что с ним осталось лишь два человека! Остальные по дороге растаяли.
В те дни и я вложил свою лепту в попытки ликвидировать кризис, опубликовав в последних числах сентября в «Независимой газете», занимавшей тогда очень достойную позицию, корреспонденцию о том, как относятся к кризису на Западе. Я провел серию блиц-интервью со знакомыми мне немцами и американцами. Все они, конечно, были в шоке и осуждали действия Ельцина. Их мнения в обобщенном виде сводились к тому, что в России, видимо, до сих пор нет понимания, что в правовом и демократическом обществе парламент должен быть высшей властью как орган, представляющий все общество со всеми его разнообразными
слоями и классами.«Мы надеялись, — сказал мне немецкий журналист, — что Россия станет, наконец, цивилизованной и безопасной для мира страной, но теперь мы видим, что ошибались. В правовом обществе Ельцин предстал бы перед судом!»
Эта публикация имела резонанс: ее потом цитировали в статьях.
Ужасала в массе своей элита творческой интеллигенции в стремлении угодить силе, Ельцину, что было мне до боли знакомо по эмиграции. Лозунг Юрия Черниченко «Раздавить гадину!» был тогда одним из самых популярных в этой среде, невзирая на то, что взят он был прямо из лексики 37-го года. А чего стоило собрание интеллигенции в Бетховенском зале Большого театра, когда высокочтимые маэстро умоляли Ельцина «не церемониться с этими шулерами» из Верховного Совета. «В порядочном обществе таких бьют канделябрами!» — разорялся пианист Ю. Петров.
Третьего октября мы с Анитой по случаю воскресенья пошли на прогулку под Мюнхеном, вдоль Изара, но взяли с собой портативный радиоприемник, так как из Москвы несло порохом. И тогда мы услышали репортаж по «Свободе» о прорыве демонстрантов к Белому дому. Острое чувство радости, счастья охватило нас! Неужели люди проснулись?!
Мы бросились назад, в Мюнхен — к телевизору, к спасительному CNN. При виде несметных толп людей, спешивших к Белому дому (в прессе тогда фигурировали цифры от 300 до 500 тысяч человек), при виде радостных, счастливых лиц демонстрантов стало ясно, что это было мирное народное восстание. В один из моментов около камеры CNN молодая девушка воскликнула потрясенно: «Революция! Настоящая революция!». Это подметил даже и австрийский телекомментатор: «Люди шли к Белому дому не столько «за» Верховный Совет, сколько против сложившегося режима нищеты народа и наглого обогащения бывших коммунистических вельмож и их прислужников».
И по «лайфу» CNN мы с ужасом увидели, как солдаты, оцеплявшие Белый дом, открыли огонь из автоматов по толпе. Потом телерепортеры сообщили, что еще раньше стрелять по людям начали из здания мэрии и гостиницы «Мир». На асфальт упали первые жертвы. Но это уже не помогло: оцепление было смято, частично разоружено, частично обращено в бегство.
Что касается обвинений в адрес Хасбулатова и Руцкого в призыве к «насилию» — к штурму мэрии, гостиницы «Мир» и телестудии в Останкино, то, на мой взгляд, они были просто обязаны как руководители парламента, высшего органа власти, подавить антиконституционный мятеж и арестовать его зачинщиков подобно тому, как Ельцин с помощью того же Руцкого арестовал путчистов из ГКЧП. Другое дело, что руководители Верховного Совета не должны были действовать так поспешно, без разведки и подготовки, да еще на ночь глядя. Массовый расстрел в тот вечер демонстрантов в Останкино переломил, видимо, настроение людей: они попросту испугались, поняв, что ельцинисты настроены на смертоубийство, и на другое утро никто не пришел к Белому дому защитить его, как то было в августе 91-го. Но Хасбулатова и Руцкого трудно винить за поспешность: 12 бессонных суток осады в нечеловеческих условиях, и вдруг — освобождение восставшим народом! Голова закружится у любого. Руководители Верховного Совета, видимо, решили, что восстание уже непобедимо и надо действовать решительно.
Ельцинисты утверждали потом, что первыми открыли огонь защитники Белого дома. Но мало того, что противоположную картину демонстрировало телевидение, так, напомню, позже, 9 августа 1995 года, в «Известиях» появилось сенсационное сообщение о том, что Федеральный центр судебной медицины, обследовав автоматы и пистолеты, взятые в Белом доме, и пули, извлеченные из раненых и убитых около него, пришел к заключению, что ни одна из этих пуль не была «идентифицирована с оружием из Белого дома». «Эксперты, — цитирую сообщение, — попросили оружие, которым стреляли с другой стороны. Им было отказано». И после этого институт в наказание был лишен государственного финансирования.
В «Известиях» и «Коммерсанте» было напечатано и интервью со следователем прокуратуры, возглавлявшим комиссию по расследованию октябрьских событий, в котором он сообщил, что выстрел из гранатомета по студии в Останкино, после которого начался массовый расстрел демонстрантов, был сделан провокатором-милиционером, а два убитых внутри здания — солдат и журналист — были убиты выстрелами в спину!
Расстрел безоружных людей у Останкино вели солдаты элитного «бандформирования» «Витязь» при поддержке бэтээров. Да, к Останкино подъехала и группа вооруженных защитников Белого дома во главе с красно-коричневым генералом Макашовым, но Макашов, поняв, что они попали в засаду превосходящих сил, призвал всех демонстрантов срочно покинуть площадь и увел свой отряд. Большинство демонстрантов не успело уйти, люди, спасаясь, легли на асфальт под ураганным огнем с разных сторон. По официальным данным, у Останкино погибли 100 человек, но это, конечно, преуменьшенная цифра. По телевидению было видно, какие тучи трассирующих пуль летели из окон Останкино и от бэтээров в лежащих на площади людей.