Путешествие в страну снега и медведей

— Господа! — удивлённо усмехнулся Владимир Александрович. — Кем вы меня считаете?

— Человеком, который может провернуть это дело, естественно, — спокойным, убаюкивающим тоном произнёс Трелони, подталкивая лежавший перед ним конверт в сторону сквиба. — Скоро в Канцелярии состоится бал Их Императорских Величеств. Император, императрица и великие княжны будут в Москве, можно было бы тогда представить Его Величеству документ, а до тех пор... убедить Калинцева не растапливать этими документами свой камин.

— Я думаю, Вы понимаете, что Семёна Васильевича убедить не так просто, — произнёс Князев, глядя на Альберта колким взглядом.

— Уверен, Вы знаете, как это сделать. Всё же, Вы посредник.

— Я не имею права действовать в своих интересах.

— Но вы действуете в интересах своей страны. Это вопрос международной безопасности, и если Калинцев пропустит этот момент, то... кто знает, какими будут последствия. Кто возьмёт на себя ответственность в эту трудную минуту, как ни простые люди?

— Не пытайтесь умаслить меня, мистер Трелони, я знаю свои полномочия, — нахмурился Князев.

— Хорошо, — кивнул Альберт, накрыв ладонью конверт с деньгами. — Скажите, Вам хватает денег, чтобы обеспечить своей жене достойный гардероб, чтобы она могла предстать перед Их Величествами?

Князев гневно зыркнул на него и, поджав бледные губы, протянул свою костистую ладонь.

— Я сделаю всё возможное, сэр, — с подчёркнутым снисхождением проговорил чиновник. Конверт с шелестом опустился в его руку и тут же скрылся во внутреннем кармане пиджака.

Грейвз почувствовал, как начинает ныть челюсть; он слишком крепко сжимал зубы, чтоб не разразиться гневной тирадой в сторону этих великих политических деятелей. Юноша крепко сжал кулаки и пытался максимально объективно анализировать сложившуюся ситуацию. Сделка была совершена, можно было покинуть это пропахшее деньгами заведение и продышаться, попробовать забыть это. Персиваль мысленно закатил глаза: международная карьера, это, конечно, здорово, но он хотел бы просто поймать Грин-де-Вальда. Поймать, сковать и под страхом Авады вытащить на суд Мирового сообщества. Он не рвался играть в эту Большую Игру, ему было достаточно роли той длани, которая убирает с доски фигуры, которые нарушают правила.

Персиваль уже готовился подняться со своего места, когда Грейвз сказал:

— Скажите, Владимир Александрович, каковы шансы нам с мистером Грейвзом оказаться на этом зимнем балу? Он же девятого числа, если не ошибаюсь?

Князев удивлённо посмотрел на британца, видимо, пытаясь понять, где у этого человека начинается совесть. Но достаточно было одного взгляда на его холодные змеиные глаза, чтобы понять, что совесть ему не нужна, она была задушена в колыбели, как змеи младенцем Гераклом. И Трелони явно гордился своим достижением.

— Это невозможно, мистер Трелони! Приглашения рассылались за полгода, любое изменение в списках соглашалось лично с секретарём его императорского величества... — обеспокоенно говорил чиновник.

— Ясно, — осадил его Альберт. — Что ж, ничего... Спасибо Вам за помощь, мистер Князев, — не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что приторная улыбка Трелони не предвещает ничего хорошего.

— Я прошу Вас проявлять благоразумие, мистер Трелони. Если о моём участии кто-то узнает...

— Не узнает, — успокоил его англичанин. — Конверт пропитан Дурманным зельем, которое прекрасно впитывается через кожу. Через сорок минут Вы забудете о нашем разговоре, но причины для помощи нам у Вас будут. Так или иначе, Вы в безопасности от допроса легиллиментами; они ничего не найдут. Мистер Грейвз! — окинул он молодого человека. Грейвз порывисто поднялся и, кивнув Князеву, который совершенно не изменился в лице от услышанного, покинул ресторан.

Трелони попрощался и вышел вслед за напарником. Персиваль стоял на улице и курил, подставив лицо крупным хлопьям снега, почти растворившихся в опускавшихся сумерках. На улицах уже зажгли фонари, и трамвайные рельсы отблескивали оранжевым, когда проезжал звенящий и грохочущий трамвай. Снег кружился в неподвижном воздухе, бесшумно падая под ноги суетившимся и бежавшим куда-то людям.

Каким бы ни было время суток, Москва постоянно куда-то спешила: люди бодро шагали, громко переговаривались или просто бросали обрывки фраз, чтобы никуда не опоздать. Совсем как в Нью-Йорке, только холодно, как в девятом круге Ада. Хотя, согревающие чары не давали закоченеть слишком быстро. Грейвз задумался: мог ли он почувствовать себя здесь, как дома? Он всего пару раз выбирался за пределы Нью-Йорка, но нигде особенно не пытался прижиться. Почему холодная страна за тысячи километров должна стать исключением?

— Хорошая работа, — сказал Трелони, закуривая рядом с юношей.

— Ага, — буркнул Грейвз, понимая, что его заслуга в том невелика.

— Вы очень выразительно молчали, Перси, — усмехнулся Альберт. — Это первый шаг в сторону новых горизонтов.

— Мне не по душе Ваши методы, — честно ответил молодой человек. — Мне вполне неплохо живётся в качестве мракоборца.

— И Вы хотите всю жизнь провести рядовым мракоборцем?

— Рядовому мракоборцу не дают задачу поймать Геллерта Грин-де-Вальда, — парировал Грейвз.

— Такую задачу дают либо если мракоборец выдающийся, либо если от него хотят избавиться. Зная Ваш характер, мистер Грейвз, я бы не смотрел на это дело оптимистично. Но выбор Ваш.

— Это невозможно.

— На Вашем месте, сэр, я бы посоветовал Вам поискать тут своих коллег. Скорее всего, Вы в этом деле лишь приманка. Без обид, у Вас большой потенциал, но невыносимый характер это нивелирует.

— И чем я вызвал Ваше сострадание?

— Это не сострадание, — отмахнулся Трелони. — Просто я терпеть не могу расточительство человеческого ресурса. Вы можете далеко пойти, если не наломаете здесь дров. И я могу помочь Вам в этом.

— И что же Вы захотите взамен? — прищурился Персиваль.

— Бросьте, Грейвз, я не настолько ужасен.

Грейвз посмотрел на него исподлобья, как бы спрашивая, не считает ли Альберт его совсем идиотом. Несмотря на свирепый вид, Грейвз был не самым глупым мракоборцем; во всяком случае, он был не настолько туп, чтобы его головой можно было ломать двери.

— После того, как я совершаю что-то, грозящее мне международным судом и экзекуцией в Министерстве, я обязательно должен совершить доброе дело. Так что считайте, что Вы невольно сыграли в рулетку и сорвали «Джек-Пот».