Путешествие в Уссурийском крае
Шрифт:
Вслед за первыми прилётными птицами, несмотря на постоянные холода, начинают показываться другие виды и не проходит дня, чтобы не появился какой-нибудь новый экземпляр, так что к 9 марта, т. е. ко дню, с которого собственно считается начало весны, в прилёте было уже 22 вида.
В том числе, кроме вышеописанных, находились: орлан белохвостый (Haliaлtos albicilla), появляющийся здесь ранее всех других птиц, еще с половины февраля; сокол пустельга (Faleo tinnunculus) и ястреб тетеревятник (Astur palumbarius) [A. gentilis], оба довольно редкие в здешних местах; чёрный коршун (Milvus govinda) [M. korschun], в большом числе гнездящийся в ханкайском бассейне. Утки: кряква (Anas boschas) [A. platyrhyncha], косачка (A. falcata), шилохвость (А. acuta), чирянка [чирок] (A. crecca), широконоска (A. clypeata)
Однако все эти птицы показались только в небольшом количестве - в одиночку, парами или небольшими стайками, словно, передовые гонцы тех бесчисленных стад, которые должны были нагрянуть, лишь только погода сделается немного потеплее.
Между тем в ожидании такого благополучного времени ещё появились: белая и серая цапля (Ardea alba, A. cinerea) [Egretta alba, Ardea cinerea], в большом числе гнездящиеся на Ханке, чайка сизая (Larus canus) - одна из самых обыкновенных здесь птиц; гусь большой (Anser grandis) [сухонос - Cignopsis cygnoides], всегда держащийся только небольшими обществами или отдельными парами, хотя и появляющийся весной в значительном числе; улит, или лозник (Totanus fuscus), являющийся на Ханке, и то в небольшом числе, только во время пролёта; нырец (Podiceps subcristktus) [P. griseigena], гнездящийся на всех здешних болотистых озёрах; дрозд Наумана (Turdus naumanni), растягивающий свой пролёт до начала мая, но для вывода молодых здесь не остающийся; стренатка деревенская (Emberiza arustca) [овсянка ремез - Emberiza rusiica]; жаворонок полевой (Alauda arvensis), в большом числе гнездящийся в степной полосе ханкайского бассейна. Наконец, 13 марта появилась самая значительная и редкая птица здешних стран - японский ибис (Ibis Nipow) [красноногий ибис - Nipponia nippon].
Родной брат знаменитой священной птицы древних египтян, этот ибис чрезвычайно красив. Достигая в размерах крыльев до 4 футов [120 см], он имеет спину, верхнюю часть шеи и хохол пепельно-голубого цвета, низ тела бледнорозового, а крылья огненнокрасные; передняя голая часть головы и ноги кирпично-красные, длинный же согнутый клюв чёрный с ржавчинно-красным концом.
Появление этого ибиса на озере Ханка в такую раннюю весеннюю пору, когда все болота и озёра ещё закованы льдом, а термометр по ночам падает до -13° Р, составляет весьма замечательный факт в орнитологической географии.
Даже странно сказать, что в то время, когда эта южная птица прилетает на снежные сунгучинские равнины, вместе с нею, ещё в продолжение почти целого месяца, живёт здесь белая сова, гнездящаяся, как известно, на тундрах крайнего севера.
Я сам онемел от удивления, когда однажды выстрелом, направленным в пролетавшего мимо меня ибиса, вспугнул эту сову и пустил в неё другой заряд своего двухствольного ружья.
Подобно всем прочим водным и голенастым, ибисы с прилёта до тех пор, пока не начнут
таять болота, держатся на берегу Сунгачи, обыкновенно в сообществе других птиц, всего чаще белых и серых цапель, на чуткость и осторожность которых могут вполне, положиться. Притом же они сами по себе очень осторожны, так что если я и представил охоту за белыми журавлями как одну из самых трудных, то теперь должен сказать, что охота за ибисами нисколько не уступает ей в этом отношении.Прежде всего нужно заметить, что стрельба пулями в такую небольшую птицу, как ибис, не может быть годною; поэтому волей или неволей нужно употреблять дробовик, из которого выстрел действителен, конечно, только на близком расстоянии.
Но попробуйте-ка подкрасться к ибису на такую меру, в то время когда два-три их экземпляра сидят на берегу оттаявшего залива в сообществе целой сотни серых и белых цапель, не один раз приводивших меня в отчаяние своим лукавством и осторожностью.
Ведь, кажется, ползешь, бывало, по такой густой и высокой траве, что сам чорт не углядит; нет, смотришь, не приблизился еще и на сотню шагов, как тебя уже заметили эти длинноногие дьяволы, взлетели и вместе с ибисом отправились на другое место.
Идёшь за ним туда, опять ползёшь и опять повторяется та же самая история.
Иногда же случалось таким образом, что, подкравшись шагов на полтараста, вдруг встречаешь гладкий лёд широкого залива, на противоположном конце которого ходят ибисы в сообществе своих друзей цапель, часто же и других знакомых: журавлей, бакланов, гусей, уток и прочей пернатой братии. В подобных случаях уже нечего и думать о дальнейшем подкрадывании, так что, лёжа на окраине травы и любуясь на всё это общество в бинокль, я, как нельзя более, олицетворял собой басню о лисице, пришедшей за виноградом.
Однако после многих неудачных хождений мне удалось, наконец, убить двух ибисов; кроме того, одного убил мой товарищ и ещё двух случайно, во время сильной метели, застрелили казаки, так что я имею в своей коллекции пять экземпляров этих прекрасных птиц. Такое число добытых ибисов очень удачно, так как они здесь вообще редки и на нижней Сунгаче держалось никак не более двух-трёх десятков даже во время весеннего пролёта.
С конца марта, когда начнут таять болота, ибисы откочёвывают на них, но вскоре удаляются отсюда и размещаются для вывода молодых по небольшим рощам, рассыпанным, подобно островам, среди здешних недоступных болот.
Здесь они устраивают свои гнёзда на деревьях, и хотя мне самому ни разу не удалось найти такого гнезда, но местные казаки и китайцы уверяли, что прежде им случалось доставать молодых, которых они употребляли для еды.
Голос ибиса весьма неблагозвучен и очень похож на карканье вороны, только несколько громче и грубее. Такой крик он издаёт часто как на лету, так и сидя на земле, но в особенности сильно кричит, будучи подстрелен.
После вывода молодых ибисы скитаются небольшими партиями, вероятно, выводками, по берегам озёр, преимущественно же тихих, уединённых рек и проводят таким образом целое лето до времени осеннего отлёта.
Появление японского ибиса служило как бы сигналом к началу валового пролёта других птиц; в тот же самый день, т. е. 13 марта, несмотря на сильную метель, продолжавшуюся всю ночь и днём до полудня, показались большие стада уток клоктунов. Низко, почти над самою землёю, неслись они с юга и затем, встретив Сунгачу, направлялись вверх по ней на полынью, которая стоит целую зиму при истоке этой реки из озера Ханка. Поплавав здесь немного, клоктуны усаживались на льду для отдыха. Затем каждое вновь прилетевшее стадо присоединялось к прежнему, так что вскоре образовалась стая приблизительно около трёх тысяч штук.
Посидев несколько часов, вся эта живая громада поднялась с шумом, напоминающим бурю, и на лету то свертывалась в одну сплошную кучу, то вытягивалась фронтом в линию, то, наконец, летела углом, или разбивалась на другие меньшие стаи, которые вскоре опять соединялись с общей массой.
С этих пор в течение всего марта клоктуны держались по Сунгаче такими огромными стадами, что однажды с одного выстрела я убил 14 штук, а по пяти и семи экземпляров за один раз случалось убивать довольно часто.
Присутствие этих уток всегда можно было слышать ещё издали по беспрерывному крику, который издают самцы и который совершенно похож на слог: кло, кло, кло, отчего, конечно, произошло и русское название этой птицы.
Однако, несмотря на начавшийся 13 марта валовой пролёт клоктунов и серых цапель, постоянные, нисколько не уменьшавшиеся холода опять задержали на целую неделю появление в больших массах других пород птиц, хотя небольшие партии продолжали лететь попрежнему. Вообще весна на озере Ханка, и в особенности март, характеризуются постоянными и сильными холодами, которых, повидимому, никак нельзя ожидать при таком южном положении этого края.