Путешествие вокруг света 1803, 1804, 1805 и 1806 годах на кораблях „Надежда“ и „Нева“»
Шрифт:
Как положение, так и направление острова Меак-Сима показаны на всех картах неверно. На карте Лаперузова путешествия нет его вовсе; на Арро-Смитовой же означен он как малой остров и притом в 75 милях от Японского берега. Мы нашли, что он состоит из многих островов, лежащих один подле другого так тесно, что в весьма близком только расстоянии приметить можно разные каналы, их разделяющие, в коих должны быть очень хорошие пристани для малых судов, которые мы видели во множестве плывущие в разные стороны и скрывавшиеся от взора нашего, то в самых каналах, то за каменистыми возвышениями. Непременно полагать должно, что все сии острова составляли прежде один остров, которой сильным каким либо возмущением в природе разделен потом на многие. Сходственные виды камней, где примечаются такие разрывы, и близкое оных один от другого отстояние, не оставляют о сем почти никакого сомнения. [86] Весь остров состоит из одних камней; но трудолюбивые руки Японцев покрыли оные плодоносною землею. Везде видны зеленеющиеся поля и насажденные деревья. И здесь видели мы так же, как и на Сатцуме, длинную аллею, проведенную чрез многие, довольно высокие горы. Самая большая длина сего острова, имеющего направление NO и SW, составляет 18 миль, не причисляя к тому каменных островков и надводных камней, находящихся у северовосточной оконечности. Ширина острова не соразмерна длине его: югозападная часть, составляющая половину целого острова, есть самая широкая, но и та не более 3 х или 4
86
Сие собрание островов известно на Европейских картах под общим названием Меак-Сима; на подлинной-же Японской карте имеет оно другие два названия.
Во весь день окружало нас множество Японских лодок, ходивших туда и сюда в разных направлениях. Но они не подходили к нам ни однажды так близко, чтоб можно было переговаривать с бывшими на оных людьми; напротив того всевозможно старались держаться от нас далее. Мы делали им знаки и заставляли земляков их кликать громогласно на Японском языке; но все было тщетно. Рабское повиновение есть как будто врожденное Японцев свойство, которое бесспорно, досталось им так же в удел, как и всем другим народам, несущим иго Азиатского деспотизма. Им повелено не иметь с иностранцами ни малейшего сообщения. Исполняя сие в совершенной строгости, не отвечают они ни одного слова даже на приязненные, невинные вопросы. Пред самым наступлением ночной темноты, увидели мы надводной риф, состоявший из многих черных камней. По положению и виду берега я имел причину думать, что подобные сему рифы и от других частей острова выдались, a сие понудило меня взять курс несколько западнее. Риф сей лежит в широте 31°,42,20" и в долготе 230°,26, 30" на NW 39° от югозападной оконечности Меак-Сима в 7 милях. Я назвал его именем нашего корабля Надежда.
На рассвете следующего дня увидели мы к N берег, признанный нами островами Гото, и два малые каменные островка к W, из коих один плоской, другой же, лежащий на одну милю южнее и имеющий около 2 х миль в окружности, довольной высоты, с двумя острыми вершинами. Последний, вероятно, есть тот самой, которой на Арро-Смитовой карте называется ослиными ушами. На нашей карте как сей, так и первой означил я одним сим именем. Они лежат в широте 32°,2,30" и в долготе 231°,23,30" на SW 9°, от мыса Гота в 33 милях, а от югозападной оконечности Меак-Сима NW 65° в 58 милях. Склонение магнитной стрелки найдено в сей день 0°,55 западное.
В полдень обсервованная широта нашего места была 32°,22,3". Мыс Гото, находился от нас в сие время на NW 39°; северовосточнейшая же оконечность островов сего имени, на NO 14°. В 4 часа по полудни приближились мы к берегу на 3 или 4 мили. Ветр сделался слабой, течение к NO было сильно; почему и поворотили от берега. Островов Гото видели мы малую часть, почему я не могу сказать об оных ничего удовлетворительного. Бурная и туманная погода, сопровождавшая нас по отплытии из Нангасаки, воспрепятствовала осмотреть опять оные; однако положение мыса Гото, югозападнейшей оконечности островов сих и всех прочих, принадлежащих к Японии, определено нами с довольною точностию. Он лежит в широте 32°,34,50" и в долготе 231°,16,00". Острова Гото, лежащие близко один к другому, составляют по видимому обширную цепь гор, простирающуюся от WSW к ONO, к коей прилежит множество малых островов, возделанных наилучшим образом. На оных не видно ни одного местечка, которое не было бы покрыто прекраснейшею зеленью. Промежутки сих малых островов усеяны надводными камнями, из коих один особенно отличается, как величиною своею, так и тем, что кажется разделен на три части выпуклыми полосами; почему и может служить приметою. Он лежит в широте 39°,34 и на SSO от высокой горы, которая одна на сих островах отличается своею высотою.
При слабом ветре, сделавшемся под вечер свежее, поплыли мы в сие время под всеми парусами к OSO. Ночью ветр переменился и благоприятствовал нам идти на NO. Сим курсом надеялся я достигнуть Нангасаки. На рассвете увидели мы прямо пред собою ту часть острова Киузиу, где находится Нангасаки. Берег в сем месте вообще горист. К S отличаются два высокие мыса, из коих южный лежит в широте 32°,30 в долготе 230°,11; северной-же выдающейся более к западу, в широте 32°,35,10", в долготе 230°,17,30". Сей последний весьма высок и состоит из двувершинной горы. Полагать должно, что он есть тот самой, которой показан на старых картах под именем Номо, как южнейшая оконечность берега, на коем находится Нангасаки; но сей причине и удержал я сие древнее его название. Мысы Номо и Сеирот, лежащие один от другого на NtW и StO в 25 ти милях, суть две оконечности, заключающие великой залив, усеянный островами и большими надводными камнями. [87] Берег, простирающийся от мыса Номо до входа в залив Нангасаки, окружен особенно опасными местами. Не нашед сего залива в том месте, где он на всех старых картах показан, а именно в широте 32°,32 % пошли мы параллельно берегу в близком расстоянии от больших надводных камней, каковые приметили мы и далее. Пред северною оконечностию залива Киузиу, находится несколько островов, которые, кажется составляют продолжение островов Гото, протягивающихся цепью на NO. расстояние, в котором находились мы от северовосточной оконечности и от упомянутых островов, не позволило нам определить оных с некоторою точностию. От мыса Номо до входа в залив Нангасаки, видны были позади маленьких каменных островков, многие малые заливы, с прекраснейшими по берегам их долинами. Берег представлял вообще взору нашему яснейшие признаки рачительнейшего возделывания земли, с прелестными видами, украшаемыми необозримыми рядами насажденных дерев. Позади долин простирается земля к северу цепью гор, одна другой прилежащих. В полдень обсервованная широта нашего места была 32°,36,40", но мы находились еще южнее Нангасаки. В сие время пришла к кораблю нашему лодка с Японским чиновником, которой, разведав несколько об нас немедленно, удалился. Чрез два часа потом прибыл к нам другой чиновник и оставался на корабле до тех пор, пока мы войдя в залив Нангасаки в половине шестого часа вечера стали на якорь на глубине 33 х саженей, грунт мелкой серой песок. Тогда северозападная оконечность острова Иво-Сима находилась от нас SW 13°; остров Папенберх NO 85°; мыс Факунда SW 85°; расстояние корабля от ближайшего берега было 3/4 мили.
87
Сей залив называю я Киузиу, дабы отличить оный от другого малого в нем находящагося залива, при котором лежит Нангасаки, и которой посему название
сего города носить.ГЛАВА XII. ПРЕБЫВАНИЕ В ЯПОНИИ
1804 год Октябрь.
Оскорбительная предосторожность, с каковою поступают в Японии с иностранцами, довольно известна. Мн не могли надеяться, чтобы приняли нас благосклоннее, нежели других народов; но думая, что имеем с собою Посланника, отправленного МОНАРХОМ могущественной и соседственной нации сего столь боязливого в политических отношениях народа, с одними дружественными уверениями, ласкались не только некоторым исключительным приемом, но и большею свободою, которая могла бы долговременное наше в Нангасаки пребывание, соделать приятным и небезполезным. Мы полагали, что шестимесячное наше бездействие вознаградится по крайней мере приобретением сведений о сем так мало известном Государстве. Посещающие оное в продолжении двух столетий Голландцы поставили себе законом не сообщать свету ни каких об нем известий. В течении ста лет явились два только путешественника, которых примечания об Японии напечатаны. Хотя оба они находились в Государстве сем короткое время; однако описания их важны; поелику они суть единственные со времени изгнания Христианской веры из Японии, после чего Езуиты уже никаких известий об оной доставлять не могли. Но сии путешественники не принадлежали к Голландской нации, коей не обязана Европа ни малейшим сведением о Японском Государстве. Чтож бы такое удерживало от того Голландцев? Не боязнь ли строгого за то Японцев мщения? Не зависть ли или политика? Первая причина могла бы достаточна быть к извинению, если бы Японцы, вознегодовав на сочинения Кемпфера и Тунберега, которые толмачам, шпионам их правления, очень известны, запретили действительно Голландцам писать об их Государстве. Но сего никогда не бывало.
Голландцы не доставили даже и посредственного определения положений Фирандо и Нангасаки, где они так долго имели свое пребывание. Кемпферова хотя с худого Японского чертежа есть единственная известная в Европе карта Нангасакского залива. Они не сообщили никакого описания даже и о положении островов, находящихся в близости Нангасаки, а тем менее еще о лежащих между сим и Формозою, мимо которых плавают они двукратно каждой год на двух кораблях. Не возможно думать, чтобы Японцы почли объявление о точном положении стран сих, непростительным преступлением. Итак чему приписать глубокое их молчание? бесспорно не благоусмотрительной, но самой мелочной и вовсе бесполезной политике, которая духу 18 го столетия совсем противна, и республиканскому правлению несвойственна. Претерпела ли хотя малой урон торговля Агличан от того, что они свободно обнародывают описания всех посещаемых ими стран? Что выиграли Голландцы от ненавистного их хранения тайны? Состояние Аглинской и Голландской торговли известно каждому. Дальнейшее сравнение оной ни мало здесь не нужно.
Я прошу читателя извинить меня в сем невольном отступлении от настоящего предмета, к которому опять возвращаюсь.
Мы крайне обманулись, надеясь получить от Японского Правительства бо льшую свободу, нежели каковою пользуются Голландцы, которая впрочем казалась нам вначале столь презрительною, что мы с негодованием отказались бы от оной, если бы предлагаема была с условием не требовать большей. Но и в сей отказали нам вовсе. Время пребывания нашего в Нангасаки по справедливости назвать можно совершенным невольничеством, коему подлежал столько же Посланник, сколько и последний Матрос нашего корабля. Из сего явно видно, что никто из нас, а особливо из находившихся всегда на корабле, не был в состоянии приобресть какие либо хотя бы и недостаточные о сей стране сведения. Единственными к тому источниками могли служить толмачи, которые во всю бытность на берегу Посланника не смели к кораблю приближаться. [88]
88
Для принятия подарков только и выгружения корабельной провизии присылаемы были толмачи нижнего разряда.
По сей причине не могу я удовлетворить читателя обстоятельным описанием сего Государства, хотя пребывание наше продолжалось в оном более шести месяцов. Я намерен только рассказать здесь те произшествия, которые нарушали иногда тишину нашего заточения. Большая часть оных не заслуживает особенного внимания; но я не хочу и таковых прейти в молчании; поелику все, относящееся до мало известного Государства, любопытно. Сверх того простое, но верное представление случившагося с нами, может некоторым образом привести прозорливого читателя к общим заключениям.
Не излишним поставляю я упомянуть вопервых о нашем невольничестве и о явной к нам недоверчивости Японцев, не оставляя впрочем в молчании и оказанных Посланнику нашему разных преимуществ, которым не было до того в Японии примера.
Первое доказательство строгой Японцев недоверчивости состояло в том, что они тотчас отобрали у нас весь порох и все ружья, даже и Офицерские охотничьи, из коих некоторые были очень дорогия. После четырех месячной прозьбы позволено было на конец выдать Офмцерам ружья для чищенья, но и то по одиначке; опустив довольное потом время выдали только несколько вместе. Полученные обратно ружья не быв долгое время чищены оказались по большей части испорченными. Впрочем Офицерам оставлены были при них шпаги, каковым снизхождением не пользуются никогда Голландцы. Солдатам предоставили также ружья со штыками, чего Голландцы и требовать не могут, ибо они столько осторожны, что никогда не показываются здесь в военном виде. Всего удивительнее казалось мне то, что Посланнику нашему позволили взять с собою на берег солдат для караула и притом с ружьями. Но сие преимущество допущено с величайшим нехотением. Толмачи всемерно старались несколько дней сряду уговорить Посланника оставить свое требование. Они представляли ему, что оное не только противно их законам; но что и народ возьмет подозрение, увидев вооруженных иностранных солдат на берегу. Такового случая, говорили они, не бывало никогда в Японии. Само правительство подвергнется опасности, если на сие согласится. Видя, что все их представления не могли преклонить Посланника оставить почетной караул свой, просили они его взять по крайней мере половину только солдат. Но он и на сие не согласился. Настояние Японцев, чтоб не иметь вооруженных иностранных солдат в своем Государстве, было, кажется, единственное только справедливое их от нас требование. Ибо между просвещеннейшими нациями Европы иностранные Послы не имеют своего караула. Сие обстоятельство было столь важно, что Нангасакской Губернатор не мог на то решиться сам собою. Более месяца продолжалось от начала сих переговоров до того времени, как позволено Посланнику съехать на берег. Губернатор, вероятно, посылал между тем курьера в Эддо.