Путешествия и исследования в Африке

Эту ночь они проспали у колодца на туфовой скале к северо-западу от Чиперезивы, и никогда сон их не был таким сладким.

Глава III Открытие озера Ширва

Во время нашего обратного пути однажды вечером к нам в лагерь явился оркестр туземных музыкантов. Они устроили нам концерт. Музыка их дикая, но не неприятная. Музыкальный инструмент – маримба – состоит из брусков твердого дерева различной ширины и толщины, прикрепленных к выдолбленным тыквам различного размера и настроенных по нотам. Несколько отрезов мануфактуры доставили им большое удовольствие, и они отправились дальше.

Как и говорил наш спутник, на нашем обратном пути население охотно продавало нам провизию. Когда мы вернулись в Тете, комендант сообщил нам, что вскоре после нашего ухода река поднялась на фут и стала мутной. Видя это, один португалец, местный уроженец, пришел к нему и с серьезным видом заявил: «Англичанин что-то делает с рекой». К сожалению, нужно сказать, что это весьма обычный пример невежества и суеверия местных уроженцев; иногда они разделяются и людьми, выросшими в Португалии. Когда мы были в Тете, в Мозамбике был посажен в тюрьму один капитан пехоты за то, что он подверг муаве, т. е. пыткам, заподозренное лицо и казнил его только на основании того, что он сказал во время пытки.

К концу жаркого времени года все становится сухим и пыльным; воздух полон синей мглой и очень душный. После начала дождей вид страны с поразительной быстротой меняется к лучшему. Хотя здесь воздух и не бывает похожим на оранжерейный, как на западном побережье, холмы и долины, которые еще недавно были обугленными и бурыми, быстро зеленеют. Воздух освобождается от дымоподобного тумана, и можно легко видеть на далекое расстояние. Пейзаж залит великолепным потоком света, и утром у человека создается восхитительное ощущение свежести, пока блеск не начнет утомлять глаза. Когда я однажды спросил одного бечуана, что он понимает под словом, равносильным «святости» (бойцефо), он ответил: «Когда ночью пройдет сильный дождь и все – и земля, и листья, и скот – вымыто начисто, и восходящее солнце блестит в капле росы на каждом стебельке травы, и воздух свеж, это – святость».

Молодая листва нескольких пород деревьев, особенно в более высоких местах, сначала бывает коричневой, светлокрасной или розовой, как осенние листья в Англии; по мере того как листья увеличиваются в размере, этот цвет сменяется приятным и свежим светло-зеленым.

Повсюду яркие цветы – белые, пунцовые, розовые и желтые; некоторые – темно-красного цвета, как, например, кигелия, придают теплоту краскам в саду природы. Многие деревья, например эритрина, привлекают глаз красотой своих цветов. Лес покрыт белыми, крупными цветами баобаба, которые иногда распускаются еще до дождей, и мелкими, нежными цветами других деревьев, собранными в богатые гроздья. Мириады диких пчел заняты работой с утра до вечера. Некоторые виды акации обладают особой привлекательностью для определенной породы жуков, на обширных листьях пальмы собираются другие. Теперь в полной силе всевозможные насекомые: яркие бабочки порхают с цветка на цветок; они, как и прелестные маленькие солнечные птички, которые являются здесь представителями колибри Америки и Вест-Индии, по-видимому, никогда не устают. Множество муравьев усиленно работает, добывая пищу или относя ее с торжеством домой. Зимние перелетные птицы, как желтая трясогузка и синий сорокопут, все улетели; вместо них прилетели новые: коричневый коршун, который свистит, как боцман в свой свисток, пятнистая кукушка, крик которой звучит как «пролетающая пуля». Все это делает африканское Рождество похожим на английский май. Некоторые птицы сбросили зимнюю одежду скромного коричневого цвета и появляются в веселых летних нарядах – пунцовых и черных как смоль; другие сменили зеленую на ярко-желтую с полосками, похожими на черный бархат. Певчие птицы живут не только в деревнях; но поскольку в Африке их так часто наблюдают собирающимися вокруг деревень, создается впечатление, что назначение их песен и красоты – радовать взор и слух человека, ибо, лишь приближаясь к человеческим жилищам, мы узнаем, что наступило время пения птиц. Раньше мы думали, что этих маленьких созданий привлекают к человеку только зерно и вода, пока не увидели покинутых деревень, все жители которых были уведены в рабство, где зерно текло рекой, – но птиц там не было. Черная птица-ткач с красной шейкой прилетает стаями немного позже, неся за собой длинный шлейф из великолепных перьев, который, по-видимому, ей сильно мешает, когда она охотится в высокой траве. Козодой (Cometornis vexillarius), длина которого от головы до хвоста составляет всего 10дм, также привлекает в ноябре взгляд двумя перьями 26 дм длины в середине каждого крыла, 9-е и 10-е от внешнего края. Они придают крыльям медленное волнистое движение и, по-видимому, мешают полету, так как в другое время эта птица летает так быстро, что мальчишки не могут попасть в нее камнем. Местные жители умеют убивать зайцев, бросая в них булаву, и хорошо стреляют на бегу, но ни одному не удалось попасть в козодоя, когда он в обычном оперении, хотя в сумерках козодой нередко садится почти у самых ног человека. Какова может быть цель замедлить полет самца, мы не знаем. Эти перья бывают только у самцов, и в течение короткого периода времени.

Кажется странным, что Рождество наступает в такое веселое и яркое время года: его с трудом узнаешь в весеннем уборе, с поющими птицами, прорастающими зернами и цветущими долинами, вместо зимней одежды минувших дней, когда холодный, бодрящий воздух и земля, одетая в снежную мантию, увеличивают вдвое уют семьи, собравшейся у камина. Ассоциации с прежней жизнью в северном климате предрасполагают нас смотреть на другие страны довольно узко, – как эскимосы, привезенные в Европу. Безрадостно смотреть на эту солнечную часть нашего прекрасного мира, нездоровую только из-за того, что необыкновенному плодородию, которым одарил ее Творец, чтобы она обильно кормила человека и животных, позволяют пропадать впустую. В связи с этим было уже давно замечено, что в Африке все происходит наоборот: «шерсть растет на головах людей, а волосы – на спинах овец». В виде слабого подражания этому изречению, позволим себе добавить, что мужчины здесь часто носят длинные волосы, а женщины почти никогда. Там, где есть скот, женщины возделывают землю, сажают хлебные злаки и строят хижины. Мужчины же остаются дома, чтобы шить, прясть, ткать, болтать и доить коров. Мужчины, кажется, платят выкуп за своих жен, вместо того чтобы получать с ними приданое. Европейские горцы считаются гостеприимными, щедрыми, смелыми. Горцы же этой части Африки слабы, малодушны и трусливы даже по сравнению с их собственными соотечественниками, живущими на равнинах. Некоторые европейцы считают, что и африканцы, и они сами произошли от обезьян. Некоторые африканцы верят, что души людей после их смерти вселяются в обезьян. Большинство писателей считает чернокожих дикарями; почти все чернокожие считают белых людоедами. У одних детский бука – черный, у других – белый. Не продолжая этого неразумного сравнения, мы не можем не улыбнуться при мысли о той массе бессмыслиц, которая была написана по поводу интеллекта негров. [28] Если для большего эффекта воспользоваться ломаным английским языком и глупыми фразами, якобы переводами замечаний, которые в девяти случаях из десяти никогда не делались, мы бессознательно представим в карикатурном виде самих себя, а не негров, ибо весьма любопытен факт, что европейцы, начиная говорить с туземцами, почти неизменно прибавляют буквы еи о к своим словам: «givee me corno, me givee you bisuito» или «Looko, looko, me wante beero muche». Наши матросы начали с этого, хотя раньше они черных никогда не видели. Казалось врожденной идеей, что они могут таким образом приспособить английский язык для народа, который говорит на красивом языке, не имеющем вульгарных жаргонов. Благодаря большой разнице очень мало европейцев приобретают точное знание африканских языков, если они не начали учиться совсем молодыми. Жалобы на бедность языка часто являются лишь верным доказательством недостаточных достижений жалующегося; даже те, которые имели самую большую практику в африканских языках, делают грубые ошибки. Однажды мы уловили слово вроде «сирия», которое было употреблено как название местности на другом берегу реки. На самом деле, надо было произнести «псидия», что означает только «другая сторона». Серьезный профессор привел в научной работе слово «кайя» как местное название одной ящерицы. А «кайя» просто значит «я не знаю» – ответ, который мы получили. С такой же младенческой невинностью это слово было дано как название одного горного хребта. Каждый может припомнить ошибки, воспоминание о которых заставляет краснеть спустя много лет. Вообще мнение умного миссионера, который усердно изучал язык, более ценно, чем любого путешественника. Тем, кто знает их язык, африканцы дают обычно такие же разумные, если не более уместные ответы, как и наши необразованные бедняки. Не следует забывать, что наши предки в Англии два столетия назад были такими же отсталыми, как африканцы сейчас.

28

Негры (фр. negre, исп. negro, от лат. niger – черный) – принятое во многих языках название людей негроидной расы. Негры – коренное население Тропической и Южной Африки. Слово негр прочно вошло в литературу как название всех африканских народов, живущих южнее Сахары; говорят об африканских неграх, о негритянской Африке и пр. Но никакого единого негритянского народа нет. Единственно, что является общим для всех африканских народов южнее Сахары, это – черный цвет кожи, курчавые густые волосы, широкий нос, толстые губы. Многочисленные народы Африки отличны один от другого по языку и по культуре, различны они и по внешнему физическому облику. О единстве африканских народов можно говорить только с антропологической точки зрения; слово негр может употребляться только в антропологии как название негрской расы (первичного порядка). Самими африканцами название «негр» не употребляется.

Д-р Кэрк весьма удачно делит год на три сезона: холодный, жаркий и дождливый. Холодный продолжается в течение мая, июня и июля; жаркий – большею частью в течение августа, сентября и октября. Дождей можно ждать в продолжение остальных месяцев.

Дождливый сезон в Тете несколько отличается от такового в некоторых других тропических странах: количество дождей здесь значительно меньше. Он начинается в ноябре и кончается в апреле. Когда мы в первый раз проводили дождливый сезон в этом месте, осадков было только немного больше 19 дм. В среднем в урожайный год бывает до 35 дм. Выпадает много дней, когда дождь совсем не идет, и редко он идет целый день; иногда бывает только сильный ливень, которому предшествует и за которым следует жаркая солнечная погода. Случается, что в дождях наступает полный перерыв на неделю и даже на две, тогда посевы страдают от солнца. Такие частичные засухи бывают в декабре и январе. Создается впечатление, что жара здесь возрастает до определенной температуры в различных широтах, после чего необходима перемена погоды – подобно тому закону, который регулирует сильный холод в других странах. Здесь после нескольких дней все нарастающей жары (в самый жаркий день температура достигает, вероятно, 39° в тени) наступает перемена погоды, и гроза на время освежает воздух. В Курумане можно ожидать дождя, когда термометр показывает 29°; в Колобенге мы ждали бури при 35°.

Замбези разливается два раза в год: первое полноводье, частичное, достигает своего наивысшего уровня к концу декабря или началу января; второе, большее, наступает тогда, когда река уже зальет, подобно тому как это бывает при разливе Нила, внутреннюю часть страны; до Тете оно не доходит ранее марта. Португальцы утверждают, что наивысший уровень, которого разлив достигает в Тете, – 30 футов; и это бывает примерно только раз в четыре года. Однако, если дело не касается слоновой кости, их наблюдения никогда не бывают особенно точными; и в этом случае также они опираются только на свою память. Первый водомер был поставлен в Тете – и вообще на Замбези – по нашему совету; по его показаниям, первый разлив достиг наибольшей высоты в 13 футов 6 дм 17 января 1859 г.; потом вода постепенно спала на несколько футов, пока не последовал больший, мартовский разлив. Вода поднимается внезапно и становится очень грязной и мутной; во многих местах реки образуются отдельные течения со скоростью в четыре узла; но через день или два после начала разлива течение распределяется более равномерно по всему руслу реки и принимает свою обычную скорость в основном русле, хотя разлив реки продолжается.

В остальное время вода Замбези является почти химически чистой, и фотограф нашел бы, что она почти не хуже дистиллированной воды для раствора азотнокислого серебра.

В третий раз мы посетили Кебрабасу с целью выяснить доступность этой части реки для навигации во время разлива; наибольший интерес представлял, конечно, Морумбва. Мы нашли, что пороги, которые мы наблюдали при первом посещении, исчезли, но что, хотя они были теперь сглажены, в нескольких местах быстрота течения увеличилась. Так как во время нашего путешествия туда вода быстро падала, водопад Морумбва мало отличался по своей картине от того, что мы видели при его открытии. Несколько рыбаков уверяли нас, что, когда разлив достигает наибольшей высоты, его не бывает видно и что течение тогда не очень сильное.

На этот раз мы шли по правому берегу и нашли, что этот путь так же труден и утомителен, как и по левому берегу. Добавочные неудобства создавались к тому же дождем. Нашему продвижению вперед мешали мокрая трава и ветки, с которых беспрерывно капала вода, а также вызванная этими обстоятельствами лихорадка.

Во время первой части нашего путешествия мы наткнулись только на несколько покинутых селений; наконец, в красивой долине мы встретили несколько местных жителей, несчастных и голодных. Женщины собирали в лесах дикие плоды. Один молодой человек согласился за два ярда хлопчатобумажной ткани показать нам сокращенный путь к водопаду. Он довел нас вверх по горе до деревни, приютившейся на краю одной из пропастей. В этот момент разразилась гроза, старшина деревни пригласил нас переждать ее в его хижине. После того как наш проводник осведомил его о том, что, по его сведениям и мнению, составляло нашу цель, он получил длинный ответ в благозвучных белых стихах; при конце каждой строки проводник, слушавший с глубоким вниманием, отвечал старшине ворчащим звуком. Скоро это стало производить впечатление такой нелепости, что наши люди разразились смехом. Ни поэт, ни отвечавший ему проводник не обратили ни малейшего внимания на эту грубость, а продолжали в том же духе и с той же энергией, пока не кончили. Речь вождя или, что более вероятно, наши дурные манеры произвели некоторое впечатление на нашего проводника, так как он отказался, хотя мы предлагали ему двойную плату, идти дальше.

Мы привезли в Африку семена хлопка, не зная, что он здесь уже известен и по качеству равен среднему американскому или даже превосходит его. Мы предлагали эти семена всем португальцам и туземцам, которые решались его возделывать; но, хотя некоторые и пробовали заняться этим источником богатства, было ясно, что их вожделения не выходили за пределы черной «слоновой кости», как здесь называют рабов, слоновых клыков и небольшого количества золотого песка.

В марте и апреле начинает сильно свирепствовать лихорадка, – в марте в том случае, если наступают значительные перерывы между дождливыми днями, а в апреле – всегда, так как в это время действию жаркого солнца подвергаются обширные площади, покрытые грязью и гниющими растениями. [29] Обычно приступ продолжается недолго, но он быстро ослабляет человека; однако после того, как лихорадка прекращена, силы быстро восстанавливаются. Уже давно замечено, что те, которые долго остаются на одном месте и ведут сидячий образ жизни, страдают от лихорадки больше, чем те, которые передвигаются и у кого занято и тело, и голова. Но мы не могли все поместиться на маленьком судне, когда оно совершало свои поездки, во время которых перемена места и пейзажа оказывались такими полезными для здоровья; кроме того, некоторым из нас нужно было оставаться для охраны имущества экспедиции, совершая иногда небольшие второстепенные путешествия для обследования интересных вещей по соседству.

29

Возбудитель малярии был открыт французским врачом-паразитологом Шарлем Лавераном (1845–1922) в 1880 г., а роль комаров была выяснена только в 1897 г. Ливингстон, конечно, не мог знать всего этого и поэтому считал источником лихорадки гниющие растения.

Каковы бы ни были причины лихорадки, мы наблюдали, что часто все заболевали ею в одно и то же время, как это бывает при малярии. Особенно часто это случалось при северном ветре. Сначала все считали, что если ежедневно принимать хинин, то это предохранит от приступа. В течение ряда месяцев наши люди, за исключением двух, принимали хинин каждое утро. Случалось, что лихорадка поражала поклонников хинина, в то время как не верующие в его профилактическую силу от нее ускользали. Принимали ли мы его каждый день или не принимали вовсе целыми месяцами, не составляло никакой разницы: лихорадка была беспристрастна и нападала на нас в дни приема хинина с такой же жестокостью и регулярностью, как и тогда, когда он спокойно лежал в аптечке. В конце концов, мы совершенно отказались от его употребления как профилактического средства. Наилучшее предупредительное средство против лихорадки – побольше интересной работы и достаточное количество здоровой пищи. Если человек имеет хорошее жилище и хорошую одежду и обладает этими преимуществами, лихорадка для него не страшнее, чем обыкновенная простуда; но если какое-нибудь из этих условий отсутствует, – если он ленив, или предается излишествам в еде или питье, или плохо питается, – то лихорадка, вероятно, окажется для него кое-чем более серьезным.