Путеводитель по Библии

Он попытался возвратить первосвященникам тридцать серебряных монет, и, когда они отказались принять их у него, он бросил деньги, ушел и повесился, так что он умер той же ночью, когда свершилось его предательство. Это раскаяние, как правило, частично освобождает этого предателя от полного мрака, который окружает его имя.

К сожалению, правдоподобие драматического рассказа Матфея о конце Иуды вызывает подозрение в том, что евангелист просто пытался представить еще одну цитату из Ветхого Завета.

В отношении тридцати серебряных монет, которые Иуда отверг, Матфей объясняет, что священники посчитали, что деньги, которые были платой за предательство, не могут быть положены в сокровищницу. На них была кровь человека.

Мф., 27: 7—10. Сделав же совещание, купили на них землю горшечника, для погребения странников; посему и называется земля та «землею крови» до сего дня. Тогда сбылось реченное через пророка Иеремию, который говорит: «и взяли тридцать сребреников, цену Оцененного, Которого оценили сыны Израиля, и дали их за землю горшечника»…

Земля горшечника была, возможно, местом, где можно было добывать глину такого вида, которая подходит для изготовления глиняной посуды. В только что приведенных стихах фраза «земля горшечника» означала любое общественное место погребения для преступников, бездомных, нищих — всех, кому не могли предоставить (или они не заслуживали) лучшего места.

Однако в этом случае это цитирование Матфеем Ветхого Завета является более чем просто неуместным. С одной стороны, эта цитата взята не из Книги пророка Иеремии, а из загадочного рассказа Захарии о пастухах. (Возможно, ошибка возникла потому, что Иеремия в одном месте говорит о покупке земли, а в другом месте рассказывает притчу о гончарах, но все равно это — ошибка.)

В Книге пророка Захарии пастух, который уходит на покой, получал в качестве платы тридцать серебряных монет:

Зах., 11: 13. …И взял Я тридцать сребреников и бросал их в Дом Господень для горшечника.

Но «горшечник в Доме Господнем» — это ни в коем случае не то же самое, что «земля горшечника». В действительности само слово «горшечник» — это неправильный перевод, и оно могло появиться в стихе Ветхого Завета в результате неправильного использования этого отрывка Матфеем и его влияния на набожных переводчиков, которые работали с Библией короля Якова. В Исправленном стандартном переводе эта фраза читается как «в сокровищницу Дома Господнего».

Другими словами, в Книге пророка Захарии деньги были внесены в храмовую казну, именно поэтому священники отказались связываться с деньгами Иуды. Следовательно, эти два отрывка не параллельны, как, очевидно, считал Матфей, а, напротив, противоположны.

Существует альтернативная традиция трактования смерти Иуды, данная в Деяниях апостолов:

Деян., 1: 18–19. …но приобрел землю неправедною мздою, и когда низринулся, расселось чрево его, и выпали все внутренности его; и это сделалось известно всем жителям Иерусалима, так что земля та на отечественном их наречии названа Акелдама, то есть земля крови.

Согласно этой альтернативной традиции, в которой не используются никакие пророчества из Ветхого Завета, Иуда не испытывал никакого раскаяния и не совершал самоубийства. Он жил достаточно долго, чтобы осуществить эту сделку, предназначенную для того, чтобы он мог стать землевладельцем, и позже умер от какого-то удара.

Варавва

Очевидно, Пилат воспринял уклончивый ответ Иисуса первосвященнику («ты сказал») как негативный или по крайней мере не как положительный, и поэтому сомневался в том, что Иисус заслуживал смертной казни. Или, возможно, Пилат хотел досадить первосвященнику, который, как Пилат вполне понимал, имел свои собственные скрытые мотивы желать Иисусу смерти, кроме его фактической вины или невиновности:

Мф., 27: 18. …ибо знал, что предали Его из зависти.

Во всяком случае, он через голову священнической стороны обратился непосредственно к народу и предложил освободить какого-нибудь пленника в честь праздника Пасхи.

Мф., 27: 16–17. Был тогда у них известный узник, называемый Варавва; итак, когда собрались они, сказал им Пилат: кого хотите, чтобы я отпустил вам: Варавву, или Иисуса, называемого Христом?

О Варавве Матфей больше ничего не пишет. Однако Марк говорит:

Мк., 15: 7. Тогда был в узах некто, по имени Варавва, со своими сообщниками, которые во время мятежа сделали убийство.

Вполне возможно, что Варавва был одним из сикариев, или террористов, который возглавлял партизанский отряд против римлян и осуществил убийство какого-то римского чиновника.

Поэтому он вполне мог быть героем для зилотов, тех самых, которые разочаровались в Иисусе из-за того, что он уступил в вопросах уплаты дани.

Выбирая между главарем банды, который не проповедовал, но боролся против римлян, и тем, кто проповедовал и называл себя Мессией, но не предпринял никаких действий и покорно позволил схватить себя, пленить и подвергнуть суду, народные массы (или по крайней мере крикливые зилоты среди них) назвали Варавву и получили его.

Варавва — это не имя собственное, а арамейский эквивалент прозвища, означающего «сын отца». «Христос» или «Мессия» может также быть назван как «Сын Отца» (хотя и с прописной буквы). Достаточно странно, но традиция утверждает, что именем Вараввы было Иешуа или, по-гречески, Иисус. Следовательно, Пилат спрашивал у толпы, хотели ли они Иисуса, сына отца, или Иисуса, Сына Отца.

В действительности были и те, кто говорил, что Варавва и Иисус — это один и тот же человек, и рассказ о главаре банды и кротком и миролюбивом Мессии так или иначе переплелись, что Иисус был судим перед Пилатом, но был отпущен как Варавва, и что рассказ о распятии на кресте и последующем воскресении — это прикрасы более поздней легенды. Однако маловероятно, что эта точка зрения когда-либо приобретет много сторонников.

Пилат и жена Пилата

Матфей подчеркивает нежелание Пилата отдать приказ о смертной казни. Частично он объясняет это с помощью своего любимого приема — сна:

Мф., 27: 19. Между тем, как сидел он на судейском месте, жена его послала ему сказать: не делай ничего Праведнику Тому, потому что я ныне во сне много пострадала за Него.

Это единственное появление жены Пилата в Новом Завете, но традиция занималась ею. Говорилось, что ее имя было Клаудия Прокула и что она была, или позже стала, тайной христианкой. Она даже была канонизирована в Греческой православной церкви.

Предложив отпустить Иисуса, а вместо этого получив необходимость отпустить Варавву, Пилат столкнулся с кричащей толпой, требовавшей казни Иисуса. Пилат возразил:

Мф., 27: 23–24. Правитель сказал: какое же зло сделал Он? Но они еще сильнее кричали: да будет распят. Пилат, видя, что ничто не помогает, но смятение увеличивается, взял воды и умыл руки перед народом, и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего; смотрите вы.

Все четыре Евангелия соглашаются в том, что Пилат отказывался распорядиться о казни Иисуса, но только Матфей вставляет эпизод об умывании рук, драматический акт, вследствие чего фраза «умывать руки» означает теперь «отказаться от ответственности».