Путеводитель по повести А.П. Платонова «Котлован»: Учебное пособие

«Инвалиду, который совершенно неспособен к труду и нуждается в постоянном уходе (инвалиду первой группы), пенсия назначается а) в размере его полного заработка от работы по найму, если инвалидность наступила вследствие несчастного случая, связанного с работой по найму».

Инвалид Жачев за публикациями документов по социальному страхованию, видимо, следил и был в курсе всех новостей в этой области, особенно в части пенсий по инвалидности ввиду актуальности для него самого данной проблемы. Жачев-то и обеспечил Козлову необходимый «несчастный случай». Спустя некоторое время Козлов действительно является на котлован уже в новом статусе — он занимается профсоюзной работой и получает пенсию «по 1-й категории». Это значит, что комиссия признала его «неспособным к труду и нуждающимся в постоянном уходе (инвалидом I группы)», а причиной инвалидности — «несчастный случай, связанный с работой по найму», и назначила пенсию в размере его полного заработка. Получать пенсию в размере полного заработка — совсем не то, что жить на обычную инвалидную пенсию. Для сравнения: безногий Жачев — тоже инвалид 1 группы — должен был получать около 20 рублей, если принадлежал к «контингенту империалистической войны»; «контингент гражданской войны» получал рублей на пять больше (до 1930 г. включительно размер пенсии немного различался по областям, только с 1931 г. введены единые нормы выплат; информацию о размере пенсий публикует журнал «Вопросы страхования» [33] ), а Козлов как бывший строительный рабочий должен был получать около 70 рублей. Случай, произошедший с Козловым, был, видимо, типичным для этого времени: пресса сообщает о многочисленных недостатках и нарушениях в работе врачебной экспертизы по установлению инвалидности; об отсутствии врачебно-страхового подхода в определении степени утраты трудоспособности; о неудовлетворительном составе врачебно-экспертных комиссий; о многочисленных случаях непризнания инвалидами людей со стойкой утратой трудоспособности, равно как и о попадании в число инвалидов случайных людей [34] . Можно предположить, что часть таких же «активных», как Козлов, строителей социализма, устраивала себе пенсию «по 1-й категории», что Платонов и отразил в своей повести.

33

См. об этом: Е.К. Сводки правил // Вопросы страхования. 1929. № 3. С. 14; М. и Ш. 5-летний план Соцстраха в РСФСР // Вопросы страхования. 1929. № 6. С. 8–9; Об установлении на 1931 г. контингента пенсионируемых в порядке государственного обеспечения и о нормах пенсий для этих лиц: Постановление СНК РСФСР от 7 ноября 1930 г. // Вопросы страхования. 1931. № 7. С. 34.

34

См. об этом: Мирский С. Экспертиза инвалидности: Выправить работу // Вопросы страхования. 1929. № 2. С. 18–19.

Но Козлов, как сказано у Платонова, «дополнительно к пенсии по 1-й категории обеспечил себе и натуральное продовольствие» (63). Сделал он это следующим образом:

«Зашед однажды в кооператив, он подозвал к себе, не трогаясь с места, заведующего и сказал ему:

— Ну хорошо, ну прекрасно, но у вас кооператив, как говорится, рочдэльского вида, а не советского! Значит, вы не столб со столбовой дороги в социализм!?

— Я вас не сознаю, гражданин, — скромно ответил заведующий.

— Так значит опять: просил, он, пассивный, не счастья у неба, а хлеба, насущного черного хлеба!? Ну хорошо, ну прекрасно! — сказал Козлов и вышел в полном оскорблении, а через одну декаду стал председателем лавкома этого кооператива» (64).

Данная речь Козлова — еще один образец его политической безграмотности, а также тактики в достижении своих целей. Любопытна первая реплика этой обличительной речи: «Но у вас кооператив, как говорится, рочдэльского вида, а не советского!» Любопытна тем, что кооператив, в который зашел Козлов, не принадлежал к «рочдельскому виду» и принадлежать не мог по той простой причине, что таких кооперативов в СССР просто не было, все были «советского».

Информация о рочдельских кооперативах периодически появляется в печати 1920-х годов — волею судьбы они объявляются главным антагонистом кооперативов «московского/советского типа». В 1925 г. несколькими изданиями выходит брошюра «Москва или Рочдель», в которой опубликованы два доклада — старейшего представителя кооперативного движения, французского профессора Шарля Жида «Рочдель и Москва» и старого большевика, одного из главных советских специалистов по кооперативам, автора нескольких книг и статей на эту тему Н. Л. Мещерякова: «Москва и Рочдель». Рочдель — город в Англии, в котором в 1844 г. и появились кооперативы, принципы работы которых завоевали себе многочисленных сторонников: рочдельская кооперация стала самым распространенным видом кооперации во всех странах мира. Отличия «московского типа» кооперации от рочделького подробно описаны, хотя и с разных точек зрения, в докладах Ш. Жида и Н. Мещерякова. Мы кратко приведем некоторые из них: рочдельская кооперация — это свободный и независимый от государства союз добровольных членов, «московская» — государственная организация, почти обязательная для не лишенных прав граждан; рочдельская кооперация открыта для всех, «московская» — закрыта для «классово чуждых»; рочдельская кооперация распределяет прибыль между своими пайщиками, «московская» об этом и речи не ведет и т. д. [35] Но наибольшее раздражение идеологов советского кооперативного движения вызывал пункт в программе рочдельцев, который декларировал нейтралитет кооперации в области политики и религии и принципиальное неучастие в классовой борьбе. «Малая советская энциклопедия» по этому поводу с возмущением пишет: «Революционные кооператоры капиталистических стран и СССР отбрасывают эти принципы и ведут против них энергичную борьбу, требуя от кооперации участия в революционной борьбе пролетариата в союзе со всеми другими революционными организациями рабочего класса» [36] . Именно по причине своего демонстративного аполитизма рочдельская кооперация и становится главным жупелом советских идеологов кооперативного движения. Существенным отличием в работе этих диаметрально противоположных типов кооперации являлось и качество обслуживания. Рочдельские кооператоры требовали «продавать только доброкачественные продукты, соблюдая правильную меру и правильный вес», чего в советских кооперативах, как свидетельствуют сообщения в официальной прессе, не было и в помине: информацией о многочисленных злоупотреблениях, порче товаров и отсутствии их в кооперативах полны периодические издания этого времени. И конечно, не был исключением в этом плане и тот кооператив, в который пришел Козлов.

35

Москва или Рочдель: Доклады Шарля Жида и Н. Л. Мещерякова. М., 1925.

36

Рочдельские принципы // МСЭ. М., 1930. Т. 7. С. 437–438.

Во второй угрозе Козлова в адрес заведующего кооператива («Значит, вы не столб со столбовой дороги в социализм!?») обычно видят перекличку со сталинской статьей «Год великого перелома», в которой Сталин неодобрительно отзывается о людях, не желающих признавать, что колхозы являются «столбовой дорогой» вовлечения крестьянских масс в дело построения социализма. Однако смысл этой реплики Козлова в другом.

Поиск «пути к социализму» занимал представителей партийной верхушки с начала 1920-х годов, и понятие «столбовой дороги к социализму» было в ходу уже давно, но относилось оно к проблемам «социалистического переустройства деревни». На XIV конференции РКП(б), которая состоялась в апреле 1925 г., Ю. Ларину, призывавшему создавать в деревне колхозы, возражал Н. Бухарин: «Колхоз — это есть могущественная штука, но не это столбовая дорога к социализму» [37] . Сам Бухарин считал, что «столбовая дорога к социализму» проходит прежде всего через кооперацию в области закупки товаров, сбыта продукции и пр., а не производства (т. е. отдавал предпочтение, как говорили, «низшим формам кооперации»). Эти свои взгляды Бухарин развивает и в ряде работ, в том числе в брошюре «Путь к социализму и рабоче-крестьянский союз» (1925), один из разделов которой так и называется: «Столбовой путь к социализму». Основным оппонентом Бухарина становится Сталин. В работе «К вопросам ленинизма» (1926) Сталин пишет: «Кооперирование миллионных масс крестьянства является столбовой дорогой социалистического строительства в деревне» [38] . В дальнейшем Сталин будет настаивать на том, что «столбовой дорогой» социализма в деревне являются колхозы. Но в случае с Козловым дело даже не в разногласиях двух партийных лидеров, а в том, что Козлов употребляет данный оборот политического языка не к месту: кооператив, к которому у него был личный интерес, никакого отношения к полемике о «столбовой дороге» не имел. Козлов или мало разбирается в том, что читает, или сознательно манипулирует словами: новый знакомый Козлова заведовал таким же кооперативом, какие были по всей стране, и «столбом» с той дороги, по которой вся страна шла в социализм, конечно, был. Но заведующий больше понимал, чем слышал (почти как другой платоновский герой, который «понимал еще больше, чем видел»): в ответ на замечание он тут же сделал Козлова председателем лавкома своего кооператива, учтя «не только ярость масс, но и качество яростных».

37

Четырнадцатая конференция РКП(б): Стенографический отчет. М.; Л., 1925. С. 188.

38

Сталин И. К вопросам ленинизма. Указ. изд. С. 142.

Лавкомы (лавочные комиссии) — это органы рабочего контроля за деятельностью кооперативов, которые были введены как реакция на многочисленные злоупотребления в их руководстве: манипуляции с карточками, распределение дефицитных товаров по личным каналам, плохое качество и хранение продаваемых товаров, а чаще их полное отсутствие и пр. Однако вскоре после введения лавкомов в печати появляются сообщения о том, что лавочные комиссии не справляются с задачами рабочего контроля над кооперацией: они «сращиваются с кооперативным аппаратом и становятся участниками преступлений» [39] ; звучит даже требование «перешерстить лавкомы, чтобы отсеялись все шкурники» [40] . Председателем такого лавкома и был Козлов, а следовательно, и имел натуральное продовольствие дополнительно к пенсии по 1-й категории.

39

Лавочные комиссии или рабочее шефство? (общее название для подпорки материалов) // Труд. 1930. 7 апреля.

40

За немедленную перестройку работы рабочей кооперации (общее название для подборки материалов) // Правда. 1930. 9 января.

Свой социализм Козлов, таким образом, уже построил. Поэтому Козловым гордился профсоюзный лидер Пашкин, который, глядя на Козлова, «верил в тот близкий день, когда весь пролетариат примет образ авангарда своего: это и будет социализм» (64). Для окончательного построения социализма остальным рабочим осталось повторить путь первопроходца Козлова, который дает «ближним землекопам» напутственное пожелание: «Не будьте оппортунистами на практике!» (64). Эту реплику Козлова комментаторы платоновской повести связывают с конкретными партийными документами, причем достаточно поздними [41] . Однако на самом деле она восходит к устойчивым газетным оборотам типа «оппортунизм в теории и на практике», «теоретические основы правого уклона и оппортунизм на практике» и др., например: «Усилим вооружение ленинского комсомола в борьбе с оппортунизмом в теории и на практике» [42] ; «Партия ведет борьбу и против теоретических основ правого уклона, и против оппортунизма на практике» [43] ; «Усилим огонь по теории и практике правого уклона» [44] . «Оппортунизмом на практике» во время разгара борьбы с Н. Бухариным и группой правых называлось обычно лояльное отношение к «кулакам» и их пребыванию в колхозах. Так что призыв к землекопам «не быть оппортунистами на практике» направлен, мягко говоря, не по адресу, а Козлов опять достаточно бессмысленно использует политическую терминологию.

41

Платонов А. Котлован: Примечания // Платонов А. Котлован: Текст, материалы творческой истории. С. 155.

42

Усилим вооружение ленинского комсомола в борьбе с оппортунизмом в теории и на практике (общее название для подборки материалов) // Правда. 1929. 1 декабря.

43

Радыгин Г. Новый этап борьбы с правой опасностью // Спутник коммуниста. 1929. № 21–22. С. 4.

44

Не ослаблять борьбы с правым уклоном (б. п.) // Крестьянская газета. 1930. 17 января.

Определенным образом характеризуют Козлова и те «лозунги-песни», которые он заучил и любил произносить, например: «Прелестна вы, как Ленина завет!». В стране, выполняющей «первую пятилетку по строительству социализма», не только «кричали голоса ударных бригад» (112), но и пели тысячи «синеблузных» коллективов и артистов эстрады. Проблема их музыкального репертуара была настоящей головной болью работников культурного фронта. Журнал «Культурная революция» пишет: «Музыка — самая заброшенная область художественной работы союзов, ей уделяется меньше всего внимания. <…> Здесь процветает халтура, здесь торжествуют идеологически чуждые и вредные влияния» [45] . Основная проблема эстрадников — отсутствие музыки и текстов революционного содержания или механическая связь с этим самым революционным содержанием. Журнал приводит и образец такой механической связи — слова песни в духе тех, что любил повторять Козлов («Прелестна вы, как Ленина завет»): «Сердце-то в партию тянет» [46] . Козлов — не Сафронов и не Вощев; у него нет ни твердой идеологической установки, которая могла бы защитить от вредных влияний; ни ума и вкуса, которые оградили бы от пошлости.

45

На музыкальном фронте (редакционная статья) // Культурная революция. 1929. № 4. С. 19.

46

Бугославский С. За музыкальную культуру в клубе // Культурная революция. 1929. № 4. С. 21.

Платонов через имя дает Козлову определенную характеристику: доносчик; кляузник, обуреваемый комплексом власти; ночной рукоблуд и «рвущаяся вперед сволочь» [47] . Но некоторые черты этого социально-психологического типа раскрываются только на фоне политической повседневности: нетвердая ориентация в событиях окружающей жизни, но зато четкая направленность на свои личные интересы; начетничество при отсутствии понимания, но в соединении с умелой манипуляцией формально усвоенными словами; глубинная пошлость и отсутствие всяких принципов.

47

См. об этом: Харитонов А. А. Указ. соч. С. 174.

Следующий типичный представитель этого времени — безногий инвалид Жачев. После двух войн, империалистической и гражданской, таких искалеченных людей в стране хватало, и положение их было тяжелым — мизерные пенсии выбрасывали из жизни тех, кто сделал революцию. Платонов дает Жачеву несколько определений: «жирный калека», «могучий увечный», «урод империализма», «безногий инвалид». Из всех этих характеристик самым эмоционально окрашенным и даже возвышенным кажется слово «увечный», но именно оно и было официальным термином для фактических изгоев общества. Несмотря на очевидность и необратимость увечья, такие люди регулярно проходили экспертизу инвалидности. Журнал «Вопросы страхования» (1929, № 2) под призывом «Добиться улучшения экспертизы инвалидности» публикует фотографию одного из них: безногий человек в кабинете врача и подпись «Увечник на приеме в БВЭ» (БВЭ — больница врачебной экспертизы). Однако действительные инвалиды типа Жачева (многие из которых были участниками гражданской войны) не только регулярно проходили экспертизу инвалидности, но часто вовсе не могли ее получить в отличие от «инвалидов» вроде Козлова.

Искалеченность Жачева и отсутствие у него половины туловища для Платонова, безусловно, символичны: Платонов неоднократно подчеркивает, что Жачев — «урод империализма». Эта аллегорическая деталь почему-то важна писателю [48] .

В положении Жачева Платонов акцентирует его «выброшенность», а в позиции — неуемное чувство социальной справедливости; непримиримость ко всему, что чуждо революции; оппозиционность. Жачев, который считает себя «по человечеству лучше», облагает собственным налогом «достаточных лиц», т. е. советских функционеров; он мечтает убить «всех больших жителей своей местности, <…> оставив в живых лишь пролетарское младенчество и чистое сиротство»; за все его разоблачительные высказывания в адрес «новых буржуев» Жачева осуждает «носитель официальной идеологии» Сафронов, призывая «всецело подчиниться производству руководства». Последнее обстоятельство очень важно: в этих упреках «верного ленинца» Сафронова А. Харитонов услышал отзвуки политических дискуссий 20-х годов, а в личности и позиции самого мятежного обвиняемого — сходство с главным оппонентом Сталина — Л. Д. Троцким. Харитонов подчеркивает, что свою борьбу со Сталиным Троцкий строил на обвинениях в «обюрокрачивании рабочего государства» и расслоении в рядах правящего класса при сталинском режиме, появлении среди коммунистов высокооплачиваемых функционеров-бюрократов, положение которых разительно отличается от положения коммуниста, работающего в угольной шахте и получающего 50–60 рублей в месяц. В распоряжении таких коммунистов-функционеров, а фактически «новых буржуев», имеются автомобили, хорошие квартиры, пайки, партмаксимумы и пр. Подобные взгляды высказывает и Жачев. Харитонов отмечает, что «Жачев и личными своими чертами походит на „неистового Льва“: он беззастенчив, по-своему красноречив, склонен к демагогии»; «он, как и Троцкий, фанатик революции». Даже в фамилии героя отозвалась изначальная жесткость позиции Троцкого в вопросах коллективизации и индустриализации. И, безусловно, немаловажным объединяющим моментом в судьбе крупнейшего политического деятеля (фактически второго лица в государстве) и безногого героя платоновской повести является именно «вы-брошенность»: в 1929 г. Троцкого, одного из организаторов революции и победы в гражданской войне, выставили из страны. Троцкий, конечно, не является в привычном смысле прототипом Жачева. Его тема — лишь часть образа Жачева и лишнее свидетельство «ориентации писателя на идеологический контекст эпохи», а также особых принципов построения платоновского образа и многоплановости его художественного текста.

48

См. об этом: Платонов Л. Котлован: Примечания // Платонов А. Котлован: Текст, материалы творческой истории. С. 145.