Путевой дневник. Путешествие Мишеля де Монтеня в Германию и Италию

Мы там узнали три достопамятные истории. Одна – о вдовствующей старой даме, г-же де Гиз де Бурбон, восьмидесяти семи лет, которая до сих пор жива и все еще проделывает четверть лье своими ногами [73] .

Другая: всего за несколько дней до этого в местечке Монтье-ан-Дер, неподалеку отсюда, состоялось повешение, и вот по какому случаю: семь-восемь девиц из окрестностей Шомон-ан-Бассиньи несколько лет назад затеяли одеться мужчинами и так продолжить свою жизнь в мире. Одна из них под фамилией Мари пришла в Витри, зарабатывая себе на жизнь как ткач, – молодой человек хорошего нрава, который каждому становился другом. Тут, в Витри, он даже обручился с одной женщиной, которая до сих пор жива, но из-за какой-то размолвки, случившейся между ними, дальше этого их сделка не зашла. Потом, отправившись в Монтье-ан-Дер и по-прежнему зарабатывая себе на жизнь сказанным ремеслом, он стал возлюбленным некоей женщины, на которой женился и прожил с нею четыре-пять месяцев, к ее удовольствию, как говорят. Но когда его узнал кто-то из Шомона, дело было передано в суд, и девица была приговорена к повешению. А вот что она говорила: лучше уж разом отмучиться, чем вернуться к девичьему состоянию; и была повешена за противозаконную выдумку: восполнить изъян в ущерб своему полу.

73

Антуанетта де Бурбон, вдова Клода де Лоррена, герцога де Гиза, мать и бабка всех знаменитых Гизов, умерла в 1583 году в возрасте восьмидесяти девяти лет.

Третья история – о человеке по имени Жермен, который до сих пор жив, он низкого происхождения, без всякого ремесла и занятия, и до двадцати двух лет был девицею, известной всем жителям города, тем более что на подбородке у нее было чуть более волос, чем у прочих девиц, за что ее и прозвали Бородатой Мари. И вот однажды, когда она, сделав усилие, прыгнула, у нее от этого вдруг открылись мужские орудия, так что кардинал де Ленонкур, епископ Шалона, перекрестил его, дав ему имя Жермен. Однако он так и не женился; и у него большая борода, весьма густая. Увидеть его мы не смогли, потому что он был в деревне. В этом городе даже песенка есть, ее обычно девушки поют, предостерегая друг дружку не делать слишком широкие шаги из опасения стать мужчиной, как Мари Жермен. Местные говорят, что Амбруаз Паре вставил эту историю в свою очень достоверную книгу по хирургии [74] , а также ее засвидетельствовали г-ну де Монтеню самые значительные должностные лица города. Мы уехали оттуда в воскресенье утром после завтрака и за один перегон приехали в

74

Амбруаз Паре, хирург Генриха II, Франциска II, Карла IX и Генриха III, автор многочисленных трудов, и в самом деле приводит эту историю в своей книге «О монстрах и чудесах». Монтень добавит ее к своим «Опытам», I, 21 (издание 1588 года).

БАР-ЛЕ-ДЮК, девять лье. Г-н де Монтень бывал в этом городе и раньше [75] и не нашел тут из нового ничего примечательного, кроме необычайных расходов, которые одно частное лицо, тамошний священник и настоятель, уже понес и продолжает каждодневно нести на строительство. Его зовут Жиль де Трев; он возвел самую роскошную мраморную часовню во Франции, расписанную и украшенную, а заодно построил и даже закончил обставлять самый красивый городской дом во Франции, прекрасного устройства, соразмерный, наилучшим образом обеспеченный всем необходимым и всякими изделиями и украшениями, самый удобный для проживания: он хочет превратить его в учебное заведение, а после этого снабжать деньгами и содержать за свой счет [76] . Из Бара, позавтракав там в понедельник утром, мы приехали на ночлег в

75

В 1559 году, после коронации Франциска II в Реймсе, Монтень последовал за двором в Бар-ле-Дюк; см. «Опыты», II, 17.

76

Жиль де Трев, каноник Святого Марка, заказал скульптору Лижье Рикье великолепную часовню для своей церкви (разрушена во время революции в 1792 году). Он также завещал средства на основание городского коллежа; им руководили иезуиты вплоть до революции.

МОВАЖ, четыре лье. Маленький городок, где г-н де Монтень остановился из-за колики, которая также стала причиной его отказа от намерения повидать Туль, Мец, Нанси, Жуанвиль и Сен-Дизье, города, рассеянные вдоль этой дороги, чтобы поскорее достичь вод Пломбьера. Из Моважа мы уехали во вторник утром и прибыли к обеду в

ВОКУЛЁР, одно лье. И вдоль реки Мёзы приехали в деревню

ДОМРЕМИ, на Мёзе, в трех лье от упомянутого Вокулёра. Отсюда была родом знаменитая Орлеанская дева, которая звалась Жанной д’Арк или дю Лис. Ее потомки были возведены во дворянство милостью короля, и нам показывали герб, который король им пожаловал: на лазурном поле стоящий впрямь меч с золотой рукоятью, увенчанный короною, и по бокам от него – два золотых цветка лилии. Один сборщик податей из Вокулёра подарил изображение этого герба г-ну де Казалису [77] . Фасад домика, где она родилась, весь расписан ее деяниями, но время сильно повредило росписи. Есть также дерево на краю виноградника, которое называют Древом Девственницы, в котором нет ничего примечательного [78] . Мы приехали тем вечером на ночлег в

77

Бернар де Казалис, зять Монтеня, женатый на его сестре Мари.

78

Фрески с изображением деяний (подвигов) Жанны д’Арк не сохранились. Дерево, возле которого она слышала свои голоса, было буком, его называли еще Древом Дам или Фей.

НЁФШАТО, пять лье. Там, в церкви кордельеров, имеется множество старинных трехсот-четырехсотлетних могил местного дворянства, и на всех начертано в таковых выражениях: «Здесь покоится такой-то, опочивший за тысяча двухсотым мильным камнем» [79] . Г-н де Монтень видел их библиотеку, где имеется множество книг, но ничего редкого, и колодезь, из которого тут черпают весьма большими ведрами, крутя ногами вал с деревянными педалями, к которому присоединена круглая деревянная деталь с привязанной колодезной веревкой. Подобные устройства встречаются и в других местах. Выше края колодца на пять-шесть футов имеется большущая каменная лохань, куда поднимается ведро и опрокидывается в нее без всякой посторонней помощи, а опустев, само спускается вниз. Эта лохань установлена на такой высоте, что вода оттуда по свинцовыми желобам самотеком направляется в их трапезную, и на кухню, и в хлебопекарню и брызжет из продолговатых, вытянутых кверху камней наподобие естественных родников [80] . Из Нёфшато, позавтракав утром, мы приехали к обеду в

79

То есть после 1200 года.

80

Этот интерес Монтеня к техническим изобретениям будет засвидетельствован в «Дневнике» еще не раз.

МИРЕКУР, шесть лье. Красивый маленький городок, где г-н де Монтень услышал новости о г-не и г-же де Бурбонн, которые оказались тут по соседству [81] .

А на следующее утро после завтрака он отправился посмотреть на воспитанниц обители Пуссэ, отклонившись от своего пути на четверть лье. Таких религиозных заведений в тех краях много, они устроены для воспитания девиц из хороших домов [82] . Каждая из них располагает собственным бенефицием, то есть средствами, чтобы содержать себя, в сто, двести, а то и триста экю, кто похуже, кто получше, и отдельным жилищем, где они живут каждая сама по себе. Сюда принимаются и девицы, выросшие в семье кормилицы. Никакой обязательной девственности не требуется, если только речь не идет о должностных лицах, об аббатисе, приорессе и прочих. Девицы одеты по всей свободе, как другие барышни, кроме белого покрывала на голове да большого плаща в церкви во время службы, который они оставляют на своем месте в хоре [83] . Посещения отдельных воспитанниц, либо чтобы посвататься, либо по другому поводу, тут допускаются совершенно свободно. Те, что покидают заведение, могут уступить свое место и продать бенефиций кому хотят, лишь бы избранница была подобающего происхождения и положения. Потому что на местных сеньоров возложена неукоснительная обязанность: они должны клятвой засвидетельствовать знатность тех девиц, которых сюда представляют. Никто не возражает, чтобы одна воспитанница имела три-четыре бенефиция. Впрочем, в остальном они служат такую же божественную службу, как в других монастырях. Большинство из них там же и заканчивает свои дни, не желая менять свое положение. Оттуда мы приехали к ужину в

81

Эрар де Ливрон, барон де Бурбонн и его жена, урожденная Габриель де Бассомпьер, были, без сомнения, в замке рядом с Аруэ.

82

То есть из благородных семейств.

83

Восточная (алтарная) часть церкви до апсиды.

ЭПИНАЛЬ, пять лье. Это красивый маленький городок на берегу реки Мозель, куда во въезде нам было отказано ввиду того, что мы проехали через Нёфшато, где недавно была чума. На следующее утро мы приехали к обеду в

ПЛОМБЬЕР, четыре лье. После Бар-ле-Дюка лье становятся такой же длины, как в Гаскони, и удлиняются по мере приближения к Германии, вплоть до того, что удваиваются, а то и утраиваются.

Мы приехали сюда в пятницу, 16 сентября 1580 года, в два часа пополудни. Это место расположено в предгорьях у границы Лотарингии и Германии, в низине среди множества высоких холмов с покатыми вершинами, которые теснят ее со всех сторон. В глубине этой лощины рождаются многие источники, как холодные от природы, так и горячие. У горячей воды нет никакого запаха и вкуса, и она горяча настолько, что едва можно вытерпеть при питье, так что г-н де Монтень был вынужден перемешивать ее стакан за стаканом. Тут имеется только два [источника], из которых пьют. Вода из того, который повернут задом на восток и где устроена купальня, которую прозвали Купелью Королевы, оставляет во рту немного сладковатый вкус, как от лакрицы, без всякого неприятного послевкусия, однако если пить ее весьма осторожно, то г-ну де Монтеню показалось, что в ней заметен какой-то непонятный железистый привкус. Другой источник бьет у подножия горы, на противоположной стороне, эту воду г-н де Монтень пил всего один день, она немного резковата и в ней можно обнаружить присутствие квасцов.

В обычаях этого места только принимать ванны, причем два-три раза в день. Некоторые едят в купальне, где им обычно ставят банки и пускают кровь, и угощаются только после очищения желудка. Если они и пьют, то стакан-другой в ванне. Они находят странным обычай г-на де Монтеня, который без всяких предварительных процедур выпивает по девять стаканов и примерно то же количество возвращает в горшок каждое утро, в семь часов; обедает в полдень, а когда принимает ванны, что случается через день, то в четыре часа, оставаясь в купальне примерно на час. В такие дни он намеренно отказывается от ужина.

Мы видели людей, излечившихся от язв и прочих красных пятен на теле. Обычно тут проводят по меньшей мере один месяц. Приезжают по большей части весной, в мае. И совсем не пользуются этим после августа из-за холодного климата; но мы еще находили здесь общество, из-за того что сухость и жара здесь сильнее и держатся дольше, чем обычно. Помимо прочего, г-н де Монтень близко сдружился с сеньором д’Андело из Франш-Конт'e, чей отец был обер-шталмейстером императора Карла V, а он сам – первым лагерным маршалом в армии дона Хуана Австрийского и стал комендантом Сен-Кантена, когда мы его потеряли [84] . У него часть бороды была совсем белая, а также часть брови; он рассказал г-ну де Монтеню, что это с ним произошло в один миг, в день его великой скорби из-за смерти брата, которого герцог Альба велел умертвить как сообщника графов Эгмонта и Горна [85] ; он тогда уронил свою голову на руку и закрыл ладонью это место, так что присутствующие подумали, что туда случайно попала мука. И с тех пор оно так и осталось.

84

Сеньор д’Андело (сын знаменитого Жана д’Андело, который в битве при Павии схватился врукопашную с Франциском I) служил под началом дона Хуана Австрийского, внебрачного сына Карла V и победителя турок при Лепанто, а затем наместника Нидерландов с 1576 по 1578 год. Крепость Сен-Кантен, над которой д’Андело начальствовал, после того как Франция ее потеряла в 1557 году, вернулась к ней в 1559-м по Като-Камбрезийскому договору.

85

Они были обезглавлены в Брюсселе в 1568 году; см. «Опыты», I, 7.

Эти воды некогда посещали одни только немцы; но вот уже несколько лет, как жители Франш-Конте и многие французы приезжают сюда во множестве. Для купания отведено много мест, но тут имеется одно главное и большое, овальной формы и старинной постройки. Эта купальня тридцать пять шагов в длину и пятнадцать в ширину. Горячая вода бьет снизу и растекается по многим отводам, а сверху пускают холодную, чтобы умерить жар горячей по желанию тех, кто ею пользуется. По бокам купальные места отделяются друг от друга навесными барьерами, как стойла в наших конюшнях, а сверху их закрывают досками, чтобы укрыть от солнца и дождя. Вокруг купелей идут три-четыре ряда каменных ступеней, наподобие театральных, на которых те, кто принимает ванны, могут сидеть или опираться. Здесь наблюдается необычайная скромность, однако неприлично погружаться в воду иначе как совсем нагишом: мужчинам дозволяются только короткие подштанники, а женщинам одни сорочки [86]

86

Жан Ле Бон в «Кратком очерке Пломбьерских вод» (1576) подтверждает все, что говорится в «Дневнике» об этих водах, в том числе и о совместно принимающих ванны мужчинах и женщинах.

Конец ознакомительного фрагмента.