Путевые заметки брата Дрона

Восточный тракт

Я спал и видел чудесные сны с буйно цветущими садами, прекрасными дворцами из белого камня, драконами, почему-то имеющими крылья бабочек, и порхающими над деревьями. Красивые корабли входили в гавань, возвышаясь над городом белоснежными парусами. Прекрасные горы, окружающие дивный город, раскинувшийся вдоль побережья моря. Лёгкие облака на голубом небе. Солнце своими лучами освещающее моё лицо. Добрый день! Если бы не эта странная туча!

Я открыл глаза. Было раннее утро. Надо мною склонился охранник, который пришёл будить меня. Мы посмотрели друг другу в глаза. Нелепая ситуация. Я, лежащий на постели, и он стоящий надо мной в поклоне и рукой протянутой, но не дотянувшейся до меня самую малость. Сознание возвращалось ко мне вместе с памятью. Дорога. Простое слово, но как в ней много сказано, особенно для такого как я. Пора идти.

Я встал, избавив охранника от необходимости меня и будить, и поднимать. Натянув сандалии и оправив рясу, я вышел на улицу и направился в сторону колодца, умыться. Приведя себя в порядок, я оглядел двор. Было полно народа и лошадей. Если отряд хотел двигаться тайно, то любое инкогнито было уже потеряно. Во дворе находились оба сына царя Ярок и Глузд. Здесь же находилась их свиты и охрана. Из здания выходили мои давешние спутники-узники, уже с вещами. Надо было идти во внутрь, забрать свои вещи. Однако войти внутрь мне не удалось. В дверях меня встретил давешний утренний гость охранник, несший мою перемётную дорожную сумку. Он сунул её мне, и, не дав сказать ни слова благодарности, развернул меня в обратном направлении и вытолкал наружу.

Вот так для меня начался путь на восток. Я стоял и смотрел на шумящую толпу, и обнимал свою объёмную сумку.

Нас построили посреди двора. Шестерых. Парень, которого я называл ассасином, уже сидел в седле, связанный. К седлу были приторочены его вещи. Кожаная сумка и широкий пояс, увешанный ножами разной длинны и размера. Возле коня стояли трое охранников. Их лица были злые и помятые, местами оплывшие. Скоро на этих местах появятся крупные синяки. Рядом со мной стоял воин Кошак. Его лицо было одновременно злое и весёлое, даже сказать злорадное. Пользуясь случаем, я задал ему вопрос, впрочем, не особо надеясь на ответ:

– Это он их? Что пытался сбежать?

И получил ответ.

– Он. И не пытался, а сбежал.

Далее последовал рассказ о том, что ночью охрана глаз не сомкнула, бдила, патрулировала. А когда посреди ночи пошли проверять пленников, одного не досчитались. Кинулись искать, нет нигде. Под утро он явился сам, в сопровождении какого-то старичка. Видишь ухо намято, это не стражники его, а старичок намял. А тот даже не брыкался, шёл молча. Разъярённые стражники, что охраняли именно этот покой, решили с ним поквитаться. Им грозила "секир башка" за то, что не устерегли. Ну и просчитались. Это не они его уняли. Старичок остановил, наорал по персидски. А то, знаю, ходили. Понимать не понимаю, а как звучит речь слышал, ну что по персидски. Тот и присмирел, дал себя привязать к коню. Так и сидит на коне. Рассказ перемежался едкими сравнениями, смешками и издёвками. Видимо Кошак был не высокого мнения о присутствующей здесь охране.

Двор продолжал жить своей жизнью. Двигались люди, переносились грузы, седлали и навьючивали лошадей. Было довольно шумно. Я не сразу разобрал, что к нам приблизился кто-то посторонний. Это был высокий, крепко сбитый мужчина, широкоплечий, с кудрявой шевелюрой и небольшой бородкой, лихо закрученными усами. Наверное, такие красавцы нравятся девкам, но не мне. Одет он был в щёгольский, тёмно синий кафтан, прекрасно подогнанный по его фигуре, подчеркивающий его богатырскую стать. Красные шаровары, заправленные в бордовые сапоги с изящной отделкой желтой тесьмой и по-модному загнутыми вверх носками. Весь вид его говорил о его превосходстве над нами.

– Я мастер оружия!
– заявил он.
– И мне приказано проследить, чтобы вы были вооружены, как положено.

– Кем положено?
– поинтересовался Кошак.

– Ам..
– стушевался "мастер", но тут же нашелся.

– царём. Он желает, чтобы вы выполнили поставленную задачу.

Было маловероятно, чтобы царя заботили такие мелочи. Скорее всего, он прикрылся его именем, чтобы прибавить себе авторитета. Мне не нравились такие щёголи. По делам государевым я пересекался с ними редко. Но, всякий раз как мы сталкивались, они пытались произвести на окружающих впечатление, поднять свой авторитет за мой счёт. Обычно я осаживаю таких, но здесь я был явно в невыгодном положении.

Среди нас трое было безоружных. Я и оба юноши. Остальные были вооружены своим обычным оружием. Проходя мимо каждого из нас, "мастер" бросал едкие замечания по поводу наших мечей. Следом за ним шагал слуга, увешанный самым различным оружием, на все случаи жизни. Те из нас, кто выслушал "одобрение мастера", отходили к лошадям и садились в седло. В конце концов, остались мы трое.

Первым настала очередь заплаканного юноши.

– Имя!

– Я... Ясень.

– Что?

– Ясенем зовут.
– тихо проговорил юноша.

– Хорошо, что не берёза. Ха-ха.
– глупо посмеялся "мастер" над собственной шуткой.

Далее последовало детальное и унизительное для юноши описание его внешности, со многими неприятными подробностями. Описание его способностей, на взгляд "мастера", и что бы лично он сделал с юношей. Слушать его было неприятно, но в целом я был согласен с "мастером". Юноша совершенно не годился для этого похода. Там его ждала только смерть. Но в конце Ясень получил лёгкое копье, нож в ножнах, колчан со стрелами и лук. После чего отошел к лошадям.

– Имя!
– обратился "мастер" ко второму юноше.

– Воля.

– Что, папочка сделал Вуаля!
– раздались тихие смешки окружающих.

– Дай рапиру, и я заткну тебе эти слова в глотку.

– О как!
– сказал "мастер", при этом поворачиваясь к слуге с оружием.

Среди предметов, находящихся у слуги, была и рапира. Подцепив её двумя пальцами, он вынул её из ножен, и тем же движением швырнул юноше. Рапира описала в воздухе дугу, вращаясь и опасно направляясь к юноше остриём. Однако, шаг в сторону, лёгкое движение, и ладонь парня крепко вцепилась в рукоять. В следующий миг остриё уже смотрело в горло "мастеру". Но "мастер" не собирался с ним драться. Он уже оценил достоинства противника. Следом в юношу полетели нож в ножнах, ножны рапиры, колчан со стрелами и налуч с луком. Указательным пальцем "мастер" дал понять юноше, что разговор окончен, и он может идти к лошадям.

– Видно породу - процедил сквозь зубы "мастер".

Настала моя очередь. Должен признаться, что до этого момента мне не приходилось работать с оружием. Монастырское воспитание как-то этому не способствовало. Да и служба при дворе не давала необходимого стимула. Придираться ко мне и дразнить царя желающих не находилось. Так что понятия о воинских упражнениях я имел самое приблизительное. "Мастер" приблизился ко мне. Все затаили дыхание. Назревал невиданный аттракцион, и все ждали развлечений. Неизвестно с какой целью к нам подошёл Кошак. "Мастер" вперил в меня взгляд и ощерился в плотоядной улыбке.

– Имя!

– Я вообще-то не воин...- начал я.

– Здесь все воины, нравится это умникам или нет. И все должны будут воевать.

С этими словами он швырнул мне саблю. Да, конечно, я её поймал. Но, оказавшись в моих руках, сабля жалобно запела металлическим воем, и, будто испугавшись, вновь подпрыгнула в воздух. Со всех сторон раздался смех. Но Кошак, видимо, первым оценил ситуацию. В следующий миг он отпрыгнул подальше от места событий. Я продолжал ловить саблю, но та упорно не хотела быть поймана именно мною. Закончилось это всё тем, что сабля описала в воздухе дугу, и рухнула вниз. Наступила тишина. Сабля воткнулась в землю, но не остриём, как можно было ожидать, а лезвием.