Путевые записки эстет-энтомолога

— Вы не имели права… — выдохнул я.

— Почему? — хитро улыбаясь, Броуди сделал удивленное лицо. — В пункте 6.3 нашего договора нам предоставлено право фотографировать экспонат. Мы им и воспользовались.

Взяв себя в руки, я вновь обратился к биочипу, и он восстановил в памяти текст договора. Действительно, имелся такой пункт, но он не указывал способа съемки и был составлен настолько расплывчато, что позволял владельцу экспоната в любой момент отказать в фотографировании и в то же время разрешал провести съемку без согласия владельца. Естественно, что ни один владелец экспонатов, узнай, какую именно съемку собираются провести устроители выставки, не дал бы своего согласия. Вот почему всех столь навязчиво агитировали отправиться в экскурсии по экзотическим уголкам Раймонды…

— У нас теперь есть голограммы всех экспонатов выставки! — патетично провозгласил Броуди. — Выставка закрывается, но выставка и продолжается! И будет длиться всегда!

Я внимательно посмотрел на Броуди. Почему-то казалось, что не только в голограмме дело. За одну только голограмму песчаникового бюста царицы Нэфр'ди-эт не преподносят столь дорогого подарка, как Двухмерный артефакт. Предупреждающие щелчки в голове превратились в сплошной треск, но на них накладывался шум крови в ушах от начавшегося отторжения жабр, и я был уже не способен здраво оценить ситуацию из-за воцарившегося в сознании бедлама.

— Ну а теперь, когда вы знаете все, пойдемте оформлять документы на отправку подлинника хозяину, — сказал Броуди.

— Пойдемте, — кивнул я. На меня вдруг навалилась усталость. Какое мне, собственно, дело до голограммы бюста Нэфр'ди-эт и того, что за этим скрывается? Я обыкновенный сопровождающий, ответственность за раритет несут охранная и страховая фирмы. Мне же сейчас предстоит работа. Небольшая, но очень тонкая. Я бы даже сказал: ювелирная.

В зале с настоящим бюстом Нэфр'ди-эт нас уже поджидали ионокцы. Процедура оформления документов на отправку экспоната владельцу ничем не отличалась от той, которую мы проделали на вилле Мальконенна, а затем при установке скульптуры в демонстрационном зале. Броуди отключил защитное поле, снял скульптуру с пьедестала и передал ее ионокцам, которые тут же приступили к своим обязанностям. Параметры чуть-чуть не совпали с зафиксированными месяц назад — вместо возраста в пять тысяч триста плюс-минус тридцать четыре года сканер ионокцев показал пять тысяч триста плюс-минус двадцать два года, — но они являлись вполне допустимыми. Эти расхождения вписывались в пределы отклонений, объясняемых иной окружающей средой, в которой находился экспонат. Ионокцы запротоколировали данные и передали скульптуру мне.

И вот тут случилось неожиданное — мой анализатор показал те же плюс-минус двадцать два года! И это при всем при том, что точность карманного хронографа ниже точности анализатора ионокцев! Нет, ничего выходящего за рамки достоверности в этом не было, однако такое совпадение показаний приборов разной степени точности вызывало удивление. В голове опять предупреждающе щелкнуло, но на сей раз мне было не до того.

— Занесите показания в протокол, — сказал я и повернулся к Броуди, который держал подставку для скульптуры на вытянутых руках. И в момент, когда моя спина загораживала песчаниковый бюст царицы от глаз хейритов, я провел левой рукой по ее основанию. Контейнер с яйцами занзуры скользнул в углубление скульптуры и закрепился там на распорках. Ионокцы и Броуди ничего во время моей манипуляции заметить не могли, а вот глаз хейритов, фиксирующих все происходящее с фотографической точностью, я опасался.

— Прошу вас, — галантно улыбнулся я Броуди, вставляя скульптуру в углубление подставки.

Броуди ответил не менее благожелательной улыбкой, накрыл скульптуру прозрачным колпаком и, поместив в переносной сейф, закрыл его.

— Подписываем протокол и можем отправляться на таможню, — сказал он.

Глава 12

Кажется, таможенник был тем же самым, который просвечивал сейф при моем прибытии на космостанцию «Раймонда-П». Но полной уверенности у меня не было — во-первых, как я уже говорил, все раймондцы были на одно лицо, а во-вторых, любое обмундирование, и таможенная форма в том числе, идеально нивелирует индивидуальные черты.

На сей раз мой багаж проверили самым тщательным образом: одно дело — приезд на Раймонду, и совсем другое — отъезд. Туризм и торговля экзотическими животными основная составляющая часть государственного бюджета планеты, поэтому всех выезжающих досматривали без исключения. И наказание за контрабанду экзотических животных здесь весьма суровое — от двадцати лет до пожизненной каторги без права помилования.

Таможенник скрупулезно пересмотрел все мои вещи и долго изучал сертификат, выданный на провоз раймондского артефакта, с завистью поглядывая то на меня, то на коробочку с двухмерной морской звездой. Мне же было скучно — таможенный досмотр тянулся уже более получаса. Наконец личные вещи были досмотрены, и таможенник приступил к сканированию сейфа.

Ожидая услышать от него те же ахи и охи, что и месяц назад, я неожиданно увидел, как лицо таможенника, глядевшего на экран, изумленно вытянулось. Я перевел взгляд на экран и обмер. Сквозь полупрозрачную скульптуру Нэфр'ди-эт хорошо просматривался контейнер с тремя яйцами занзуры. Окружающее поплыло перед глазами. Это был конец, конец всему. Сейчас меня вежливо возьмут под руки, наденут наручники… Почувствовав, что меня теребят за рукав, я обернулся лицом к таможеннику, протягивая руки для наручников.

— Ваши документы, билет, — лучезарно улыбаясь, проговорил таможенник, вкладывая бумаги мне в руки. — Счастливого пути!

— Что? — не понимая, выдавил я пересохшим горлом.

— Счастливого пути! — повторил раймондец, расплываясь в совсем уж приторной улыбке. — Надеемся, вам у нас понравилось и вы непременно посетите Раймонду еще! — Да-да… Обязательно…

Я попытался изобразить на лице хотя бы подобие благодарственной улыбки и, развернувшись, механическим шагом направился по пандусу к шестому шлюзу, где был пристыкован мой отсек. При этом казалось, что спину мне сверлит взгляд таможенника и в глазах у него пляшут все те же хитрые искорки «облого чудища». В чем заключалась хитрость раймондцев, я никак не мог постичь.

Внезапно кто-то взял меня под локоть, я вздрогнул и остановился. Похоже, началась игра в «кошки-мышки»…

— Добрый день, господин Бугой! — услышал я радостный возглас. Передо мной стоял цветущий улыбкой, излишне возбужденный господин Тарандовски. Искусствовед-промоутер, а на самом деле скорее всего агент службы безопасности. Или галактической Лиги защиты животных.

— Здравствуйте, — натянуто ответил я.

— Послушайте, Алексан, — наклонившись к моему уху, доверительно начал Тарандовски, — мне по секрету сообщили, что экскурсией в Великие пещеры и дополнительной — на Заповедные луга я обязан лично вам. Вы замолвили за меня словечко… — Он выпрямился и предложил уже нормальным голосом: — Приглашаю вас на обед в ресторан. За мой, разумеется, счет.

«За счет владельца экспоната, который ты сопровождаешь», — механически поправил я про себя, а вслух постарался уклониться от приглашения:

— Не знаю, право… Я так плохо переношу космические путешествия… Вряд ли…

От сердца чуть отлегло, и я выдавил вымученную Улыбку, которую следовало принимать за извинение.

— Господин Бугой, я вас очень прошу.

— Постараюсь, — кивнул я на прощанье и зашагал к шестому шлюзу. Даже если меня не арестуют на корабле, обедать с Тарандовски я не стану. И дело даже не в том, что в моем положении не до званых обедов. На меня производили равное негативное впечатление как люди, жадно жующие все подряд и не соблюдающие при этом норм этикета, так и гурманы, осведомленные во всех тонкостях застолья. И те, и другие процесс принятия пищи ставили превыше всего, и в их присутствии я чувствовал себя за столом неуютно, теряя аппетит.

Весь день до старта лайнера в Солнечную систему я не находил себе места. Неприкаянно бродил по отсеку, анализируя случившееся и пытаясь спрогнозировать ход дальнейших событий.

Версий было две. Первая, наиболее вероятная и логически обоснованная, — в деле задействованы Лига защиты животных и галактическая служба безопасности. По этой версии служба безопасности хотела взять с поличным не только исполнителя, но и заказчика. Поэтому арест должен произойти на вилле Мальконенна во время передачи контрабанды. Вторая версия была настолько абсурдной, что верилось в нее с трудом. В основу ее была положена та самая хитрость «облого чудища», наличие которой накрепко въелось в мое подсознание за месяц общения с раймондцами. Хитрость, которую я так и не смог разгадать, а наметки на ее смысл выходили за рамки человеческого понимания, ибо предполагаемая по второй версии афера, затеянная раймондцами, была настолько грандиозной, что контрабанда яиц занзуры по сравнению с ней выглядела детской шалостью. Однако я не сбрасывал эту версию со счетов из-за подаренного артефакта. Если меня с самого начала подозревали в контрабанде яиц занзуры, то зачем понадобилось дарить безмерно дорогое украшение? Заполучив артефакт, я мог не пойти на контрабанду. К тому же удивительное избавление от смерти в пасти пересмешницы на озере Чако никак не вплеталось в первую версию, зато во вторую…