Пути и стены

– Закрепите фал, - Виал указал на камень в двух шагах, - выложите весла на просушку, собирайте топляк...

Он отдавал распоряжения, сам участвуя в разгрузке. Камень, за который привязали судно, было установлено здесь давным-давно. Кто-то даже просверлил отверстие в середине, чтобы удобней было крепить.

Им удалось найти старое кострище; чуть поодаль под каменным балконом лежал собранный топляк. Эгрегий подтащил дерево к кострищу и отправился к воде, собирать выброшенную древесину.

Вместо трута они использовали высохшие водоросли, которые походили на размочаленное древесное волокно. Горит прекрасно, когда сухое. Моряки развели костер, поставили распорки между которыми натянули канат, повесили на него рыбу. Пусть коптится.

– Пастухи тоже так делали?
– крикнул Мафенас отпущеннику с топливом.

Эгрегий возвращался с богатым уловом. Дерево прибивало к берегу, разбивало в мелкие щепы о скалы и полировало о гальку. Даже топор не нужен, чтобы разрубать топливо. Вода сама все сделала. Ведь море кормит.

– В любом обществе люди заботятся друг о друге, - ответил Эгрегий, сгружая топливо под навес.

Виал оставил их заниматься ужином, а сам отправился к водопаду. Там была пещера, где располагалось святилище. С собой он захватил зерна и вяленого мяса - то, что не могут добыть морские чудовища сами.

За торговцем никто не последовал, а он никого не приглашал. Только приказал пройтись по берегу, собирая моллюсков, когда начнется отлив. Жаль, тут нет птиц, он очень хотел бы отведать на ужин чего-нибудь летающего.

Тут же кроме немногих мошек не было ничего. Над лужами кружились мушки, в спокойных водоемах бегали крабы. Морским гадам торговец бросил зерна, приговаривая, чтобы они росли. Вот тогда-то он их с радостью сожрет.

Рядом с водопадом от гула кости болели. Река прорезала в склоне глубокий овраг, обрушивалась на пляж с высокого мыса. Разбиваясь на множество осколков, вода наполняла воздух прохладой. Не чувствовалось даже соли.

Если бы рядом кто-то стоял, его бы не удалось услышать. Виал посмотрел по сторонам, но его никто не преследовал. Просто испуг от того, что утратил слух. Шум оглушает. Даже на месте стоянки приходилось перекрикивать громыхание падающей воды.

Голова начала побаливать, словно это чудовища воздействуют на его душу.

"Надо заканчивать поскорее" - подумал Виал.

Он не боялся сирен, часто их подкармливал. И не только зерном, животным мясом. Вино они не любят, зато уважают другой алый напиток. Виал сморщился; многое ему в занятие пиратством не нравилось, как например такая жестокость. И самый бесполезный пленник принесет золотую монету, а приходилось отдавать его жадным чудищам.

Пещера располагалась за нагромождением скал, поодаль от водопада. Со стороны пляжа ее не рассмотреть. Потому пираты часто там прятались, если их преследовали. Приходилось бросать лодки, вплавь добираться до пещеры. А вокруг рыскали патрульные суда. Сколько дней приходилось торчать в темной, затхлой пещере, под взглядом голодных бабищ.

Виал помотал головой. Нехорошие воспоминания всегда выплывали наружу, когда он приближался к пещере. И голод, и жажда, и позор его преследовали.

Перебравшись через каменный частокол, Виал спрыгнул в зеленую воду. Пахло от нее отвратительно. И здесь уже не водились крабы. Только мухи летали над застойной водой. Тина покрывала дно, высыхала на камнях. Идти по ней неприятно, словно по свернувшейся крови - и цвет похожий, такой бурый.

Свод пещеры нависал над головой, щеря гнилыми зубами. Солевой налет выбелил камни. По ним бегали мухи, слизывая угощение.

В пещере было темно. Это хорошо. Виал не видел истукана, установленного здесь. Этот камень был таким древним, что помнил, наверное, героев древности. Его привезли с востока, из великих городов. Кто были те переселенцы, что поклонялись морским чудищам, Виал не смог узнать.

После того памятного сидения в пещере, он отправился на восток, собирать сведения о великой колонизации. Вся южная часть Гирции была заселена чужеземцами. Даже у самого Косса Виала отыщется капелька чужеземной крови, иначе бы он не стал выходить в море.

Путешествуя от города к городу, Виал пытался узнать о тех, кто поклонялся сиренам. Но таких народов не было, никогда! Лишь в легендах упоминаются пожиратели людей, пираты и работорговцы - вот они могли поклоняться тем, кто пожирает моряков.

Пираты Гирции не поклонялись этим чудовищам. Даже с учетом тех даров, что они порой приносят. Это делается из страха, для собственной безопасности.

Собственные дары показались Виалу незначительными. Вот только робеть нельзя, эти твари чувствуют страх.

Стараясь не дышать, Виал направился в пещеру. Вонь разложения смешивалась с запахом стоялой воды и тины. Море не могло победить эту вонь, оно осталось по ту сторону, за каменной грядой.

– Ну здравствуй, камень, - сквозь зубы сказал Виал.
– Возьми это и подавись, тварь.

Он бросил дары под ноги статуи. В темноте едва угадывались очертания чудовища. Но во время ритуала, сюда приносили лампаду. Древний мастер иначе изобразил сирену, не так как принято. Перья и когти никуда не подевались, но отвратительная рожа, лапы и крылья были заменены на вполне женские части. А грудь, бедра и лицо были притягательными.

Возможно, кто-то просто так пошутил, изобразив весь женский род в образе чудовищ, что завлекают мужей в свои тенета. Вот только рядом с этим камнем почему-то не верится в такое простое объяснение.

Виал постарался поскорее покинуть пещеру. А сделать это очень тяжело, заводь глубока, камни скользкие. Спускаешься туда быстро, а вот выбираться приходится очень долго. Словно борешься за жизнь.

И ведь приходилось сидеть в этой жиже несколько месяцев. Выбраться наружу не получалось, на пляже у водопада расположились манипулярии...

Виал помотал головой, отгоняя призраков прошлого. Смотреть перед собой, в ослепительный проем, служивший выходом из глотки.

Чуть ли не бегом, борясь с тошнотой и страхом, Виал добрался до места стоянки.

Моряки взглянули на капитана, не стали задавать глупых вопросов. Они знали о том, что находится рядом. И были рады, что никогда их не приглашали в гнездо чудовищ.

Эгрегий хотел было задать вопрос, но по лицам спутников понял, что лучше помолчать. Он вывалил в котелок собранных моллюсков, чтобы они быстро сварились.