Пути. Дороги. Встречи

К моей радости, в Центральном меня ждал сюрприз: руководство промхоза посылало меня в Томск, в командировку.

«Слава богу! — думал я. — Наконец-то увижусь с друзьями. Почти два года прошло как расстались. И о трагедии с Суровым рассказать надо. Иначе придумают такое, от чего в век не отмыться, хоть и не виноват вовсе. До меня стали доходить слухи, что наш участковый Клешнёв намекнул Гуте, жене Юрия Петровича, что я виноват в смерти её мужа?! Только вот он, инспектор, пока доказать это не может. И хотя прокурор района Виктор Алексеевич Девятов подобные сплетни в районе пресёк и предупредил участкового Клешнёва, чтобы тот их не распускал, в городе недоброжелатели во главе с женой Сурова болтали всякое. Но особенно мне хотелось увидеть замечательного парня — своего единственного и самого надёжного друга Н.Л. Ему я хотел рассказать все свои приключения и что произошло с Суровым. Попытаться его уговорить отправиться со мной в конце зимы на шаманское место, где потерялся наш общий друг. И оттуда пересечь по Древней кочевой дороге, если, конечно, нам удастся её найти, водораздельное болото. Потом войти в вершину Тыма и, перейдя его, попасть в Ваховские беломошные сосняки на границе с Северными Увалами. Н.Л. был тем человеком, которому можно было рассказать всё как есть без утайки. Он интуитивно чувствовал истину и свои мысли насчёт неё всегда высказывал.

— Ну что же — вперёд, только вперёд! — поднялся со своего кресла, выслушав мой подробный отчёт о пережитом и услышанном, H.Л. — Историкам не надо, ну и бог с ними! По крайней мере, мы знать будем. А потом посмотрим, может, что в нашей науке со временем и изменится? Мы вот что с тобой сделаем, — продолжил он. — Я съезжу в облохотуправление, хорошо, что со всеми чиновниками я знаком, и возьму разрешение о проведении на твоём участке учёта соболя. Тогда твои промхозовские хапуги тебя обязательно со мной отпустят.

— Если бы? — усомнился я. — Они могут кем-нибудь меня заменить. Например, старшим охотоведом промхоза Локосовым. Его у нас в районе «Ловкочёвым» кличат. Мужик он ушлый, не дай бог, если так получится!

— Да…а! Ты меня озадачил! — почесал затылок Н.Л. — Что же делать?

— Может, ты, как работник научной организации, которая взялась за проведение в районе учёта нужных зверей, сможешь настоять, чтобы с тобой отправился не кто-нибудь, а именно я? — посмотрел я на него с надеждой.

— Настаивать я, конечно, могу, но что это даст?

— Знаешь что? — пришла мне в голову идея. — Давай так: если тебя зацепят с Ловкочёвым или с кем-то другим, я сразу же напишу заявление на расчёт. Всё равно мне в промхозе не работать. Как ты сейчас сказал — с хапугами! Один наш заготовитель чего стоит! Против него и директор, и старший охотовед — мелюзга! Похоже, он их всех кормит, потому и вертит ими как хочет!

— Тогда в чём дело?! Проблем нет! Давай, назначай срок, когда выступаем, — потирая ладонями, улыбнулся Н.Л. — Я почти готов. Кое-что по работе улажу и всё! Да, ты лыжи-то мне какие-нибудь найдёшь, настоящие таёжные?

— Думаю, да, — засмеялся я. — Или у староверов, или возьмёшь мои. На стойбище у меня новые, национальные эвенкийские!

— А до стойбища я что, по пояс в снегу пешком?

— Да найду я тебе лыжи, не переживай, — сделал я серьёзную физиономию, видя чудачество Н.Л.

— Тогда решено, жди меня в начале февраля.

— Но мне, кажется, что нас двое и твой эвенк — всё-таки маловато? — озабоченно посмотрел на меня мой друг. — Хорошо бы ещё кого привлечь? Мало ли что в тайге может быть, да ещё зимой?

— У меня есть хороший знакомый учитель физкультуры из нашей поселковой школы. Думаю, Сергея уговаривать не придётся. С его директором у меня отношения отличные. Он умный и всё поймёт.

— Ну, тогда другое дело! — развёл руками H.Л. — Оказывается, ты уже всё обдумал и дело только за мной?

Как я и предполагал, промхозовское начальство, заподозрив что-то неладное, вместо меня предложило H.Л. в помощники по учёту пушных зверей на Орловском участке, старшего охотоведа Локосова. И мне ничего не осталось, как написать заявление об уходе с работы. Освободившись, таким образом, от опеки коллег из района, я по-быстрому собрал две ручные нарты, закупил на дорогу все необходимые продукты и стал поджидать приезда своего друга. С третьим участником нашей тайной экспедиции вопрос решился в один день. Директор поселковой школы порядочный и умный человек, понимающий многие вещи без слов, выслушав мою просьбу, дал добро.

— Что же, я сам буду вести физподготовку, забирай парня, если надо! — коротко заключил он.

— Молодец Люткевич! — вышел я из его кабинета. — Умница! Не любопытный… Надо, значит, надо. Все бы директора такие были!

Когда приехал Н.Л., у нас с Сергеем Старковым, так звали молодого учителя физкультуры, всё уже было готово. Оставалось последнее, постараться незаметно исчезнуть из посёлка. Почему мне хотелось сделать это тайно, я и сам не знал, но интуиция подсказывала, что так надо. Иначе может случиться непоправимое. Мой дом, где я тогда жил, стоял на краю заболоченного бора. И, подумав, мы решили, что лучше всего нам уйти через него не на Орловку, а на её приток — на Чурбигу. Уйти по старой моей лыжне, чтобы новых следов лыж на снегу вокруг посёлка не было. По пойме Чурбиги, где невозможно проехать снегоходом, добраться до Яр-Маракана — гигантского бора междуречья. И по нему выйти на озеро Турэ к стойбищу. Этот план был хорош тем, что по нашим следам экспедицию на технике было не догнать. А пешком на лыжах промхозовские начальники ходить не любили. И вот в ночь на 12 февраля 1975 года, надев лыжи и впрягшись в нарты, мы двинулись по моей старой лыжне в неведомое. С экипировкой у нас было всё в порядке. На всех троих красовались Добротные стёганые куртки, на ногах с длинными суконными голяшками кожаные чирки. В нартах лежало сменное бельё, одеяла и продукты. Все трое шли на настоящих камусных лыжах: и Н.Л., и Сергею я взял лыжи у местных старообрядцев. До самого утра мы двигались молча, каждый думал о своём. Спать не хотелось. Тусклого света неполной Луны нам вполне хватало. Когда лыжня кончилась и путь лёг по целику, мы стали по очереди меняться. Обычно тот, кто шёл без нарты, торил дорогу, когда начинал уставать, его заменял тот, кто только что тянул нарту. Такая смена нагрузки позволила за ночь пройти больше тридцати километров. Когда рассвело, мы решили сделать, наконец, привал. Выйдя на кромку болота, натаскали побольше сушняка, разожгли из него костёр и, утоптав снег, устроили первый свой подходный лагерь. Пока я кормил двух наших лаек, ребята вскипятили чай и накрыли на стол.

— Наверняка, в посёлке ещё не знают, что мы ушли! — оттаивая у огня булку хлеба, предположил Сергей.

— Завтра уже догадаются, — сказал я. — Есть люди, которым всё интересно…

— Пусть догадываются, догадываться не вредно, — открывая банку со сгущёнкой, засмеялся Н.Л. — Пускай попробуют проехать за нами на «буранах» по такой чащобе! Это же не бор, где сосна от сосны на десять метров!

— А зачем они, собственно, могут за нами увязаться? — поинтересовался Старков. — Мы им что, мешаем?

— Как зачем? — удивился Н.Л. — Чтобы нас всех вернуть. Хоть промхоз и арендатор, но чувствует себя на госугодьях хозяином. Раз я не взял на проведение учётов их, как его там? Ловкачёва, значит, уже не порядок! Мы все, как они считают, на их угодьях вне закона…

— Так что, нас могут втихаря и кокнуть? — покосился на Н.Л. Серёжа.

— Всё может быть, — задумчиво попивая чай, ответил командированный госохотуправлением. — Если испугаются, что наша работа нацелена для того, чтобы изъять Орловский участок из аренды. Фактически, если лишить промхоз возможности добывать здесь пушнину, то администрация его может пойти и на крайние меры. Насколько нам известно, — кивнул Н.Л. в мою сторону, — именно с этого участка и утекает пушнина в Москву. Если прервётся аренда, то пострадает не столько промхоз, сколько карман местного заготовителя. Так что нас всех вполне могут и заготовить, — закрыл глаза от удовольствия, попивая чай, Н.Л.

— Ничего себе! — вытаращил на него глаза Стариков. — Вы этого вначале мне ничего не говорили?

— Если испугался, то можешь идти назад по лыжне, не заблудишься, — посмотрел я на него.

— Ничего я не испугался, мне даже интересно! В переплётах я ещё не был… — сконфузился Серёжа.

— Вот и побываешь, — философски заметил H.Л.

— Не падай духом — обойдётся! Главное добраться незаметно до эвенков. На стойбище Ловкачёвы не сунутся. Один раз Борис Леонтич этого Локосова прямо в промхозе чуть не зарезал. Охотовед хотел старика оленей лишить. Загнать его со стадом туда, где нет для них ягельника, — как мог успокоил я Сергея. — К эвенкам они не приедут.

— Может, вздремнём чуток? — предложил Н.Л.

— Думаю, что можем отдыхать до завтрашнего утра, — продолжил я мысль своего друга. — Завтра утром чуть свет в дорогу.

И день и половина ночи прошли в разговорах. О тех, кому мы мешаем, больше не вспоминали. Я рассказал ребятам о предстоящем маршруте по пойме Чурбиги и о переходе через гигантский сосновый бор междуречья. Сказал, что в это время в борах появляются северные олени, что проблем с питанием у нас не будет.