Путин. В зеркале «Изборского клуба»

Следует отметить, что консерватизм, будучи одновременно и ценностной, и рационалистической мировоззренческой концепцией, отрицает идеи полного равенства. Во-первых, индивидуальные способности, возможности, профессиональные качества и навыки, а следовательно, и вклады различных индивидуумов в общее благо — объективно не равны. Во-вторых, в силу этого справедливое распределение не означает абсолютно равного распределения.

Поэтому русское общество ждёт от устройства социально-экономической системы не столько реализации принципа равенства возможностей или, напротив, установления полного равенства, сколько принципа воздаяния по заслугам.

Однако в сложившихся условиях нельзя не признать, что существующий в России уровень неравенства противоестественен и явно несправедлив. И он является объективным тормозом развития. Радикальное снижение этого уровня неравенства — императивное требование, условие гармонизации общественных отношений, условие дальнейшего движения вперёд.

Можно спорить лишь по поводу тех или иных методов устранения этого уродливого неравенства и их уместности в нынешних условиях в России — насколько интенсивно использовать перераспределительную политику государства, в какой мере использовать налоговые и/или бюджетные инструменты такой политики, как избежать при этом социального иждивенчества, как эффективно совмещать меры перераспределительной политики с осознанной политикой государства по созданию условий для малого предпринимательства, развития самостоятельной предпринимательской инициативы и расширения самозанятости и т. п. Совершенно очевидно, что с той же целью реализации принципа справедливости в соответствии с ценностями российского общества необходимо дальнейшее совершенствование механизмов перераспределения всех видов природной ренты. Экономическая деятельность, связанная с эксплуатацией недр и природных богатств России, должна в максимально возможной степени работать на всех граждан страны.

Труд и капитал: соработничество и взаимная ответственность

Консерватизму свойственно уважительное отношение к собственности — однако это отношение не является безусловным. Нравственное отношение к богатству, моральный взгляд на мироустройство, идеал общественных отношений, построенных по образу родства, предполагают социальную ответственность капитала, ориентацию его деятельности на национальные интересы.

В отличие от распространённого в протестантских странах взгляда на богатство как на признак избранности, в России богатство всегда рассматривалось как инструмент созидания. Тот, кто богат, обладает большими правами, но и большими же обязанностями по созиданию всеобщего благосостояния. Поэтому предприниматель в консервативной парадигме является не просто бизнесменом, но одновременно и мироустроителем.

Социальный мир и гармония требуют от собственника и известного самоограничения, в частности, связанного с созданием благоприятных условий для своих работников.

В идеале фирма становится в чём-то похожей на семью — с взаимными обязательствами, правами и ответственностью каждого; управление должно строиться на основе учёта многообразия интересов всех участников — и владельцев-собственников, и менеджмента разных уровней, и рядовых сотрудников.

Отношения между трудом и капиталом имеют объективно сложную природу. Но в зависимости от применяемых социально-экономических и управленческих моделей эти отношения могут приобретать разный преимущественный характер — от антагонизма до сотрудничества.

Либерализм практически целиком снимает вопрос о социальной ответственности, приписывая все гармонизирующие свойства механизму рынка.

Социал-демократия, однозначно стоящая на стороне труда, обременяет социальной ответственностью только бизнес, причём в возрастающей степени — пропорционально уровню богатства и доходов.

Консерватизм призван найти консенсусную позицию, основанную на гармонизации этих отношений, диалоге и взаимной ответственности.

Здоровый консерватизм не может не признавать роль частной инициативы в развитии. Но перспективная экономическая модель в России должна более активно экспериментировать и с поиском новых коллективных форм собственности (совладения), в которых имеется огромный потенциал мотиваций, меняющих отношение и к труду, и к результатам деятельности, способных резко увеличить ключевые составляющие эффективности — производительность и повышение качества.

Либеральные реформы в нашей стране, к сожалению, полностью игнорировали значение трудовой этики, созидательного, производительного труда. Сейчас в России, как и в западном мире, имеет места культ успеха — независимо от того, каким путем успех был достигнут. Этот культ подвергает эрозии нормальные трудовые мотивации. Зачем трудиться, если продуктивный труд не гарантирует справедливого вознаграждения и заслуженного социального статуса, когда, напротив, положение человека в социуме зачастую зависит отнюдь не от уровня и качества его трудовых усилий и степени общественной полезности его деятельности?

Для консервативного сознания, с его взглядом на общество как на большую Семью, совершенно очевидна необходимость создания такой модели экономики, которая поощряет трудовые заслуги и достижения, такой системы, которая обеспечивает справедливое воздаяние за общественную полезность труда, квалификацию и мастерство. Для гармонизации общественных отношений нужно вывести средние зарплаты на уровень, соответствующий общему уровню экономического развития страны, — сейчас в структуре ВВП доля прибыли гипертрофированно раздута, а доля зарплаты — всё ещё недопустима мала.

Соработничество труда и капитала в рамках солидарных экономических отношений, «совместное делание», созидание «всем миром» — это действенный инструмент единения нации, преодоления раскола, отчуждения и социального пессимизма.

О так называемой «свободе торговли»

Поиск перспективной модели экономического развития в России в течение почти четверти века находится в заложниках у навязанного извне ложного представления об эффективности открытой экономики, основанного на мифе о якобы существующей в мире свободной торговле и о её непременно благотворной природе.

Проблема открытости экономики имеет две взаимосвязанные стороны вопроса:

• во-первых, открытость, понимаемая как отказ от применения защитных мер и преференций по отношению к национальной экономике и её основным субъектам — национальному капиталу и национальному труду;

• во-вторых, открытость, понимаемая как незамкнутость, разомкнутость, неполнота воспроизводственного контура (в противоположность его полноте, самодостаточности, автаркичности).

Сначала остановимся на первой стороне вопроса.

Принцип «свободы торговли» — порождение англосаксонской (так называемой «классической») политэкономии, краеугольный камень всей либеральной экономической доктрины. Свобода международной торговли обосновывается необходимостью всеобщей «гармонизации» и оптимизации экономических отношений на общемировом уровне.

Совершенно очевидно, что так называемая «свободная торговля» прямо противоречит принципу справедливости или честной конкуренции.

Английское слово competition имеет несколько значений: помимо конкуренции это ещё и соревнование, состязание. Можно ли считать справедливой победу в спортивном поединке, когда она практически предрешена, если на один ринг выходят тренированный боксёр-профессионал и неподготовленный боксёр-любитель, или же боксёры в разных весовых категориях? Вряд ли кому-то придёт в голову считать это «честным» соревнованием.

Поэтому честная торговля, справедливые межнациональные экономические отношения ничего общего не имеют со «свободной торговлей».

Другое дело, когда речь идёт о победе в войне за выживание, в войне на полное подавление врага, на уничтожение его способности к сопротивлению — в такой войне все средства уместны, и глупо пенять на «нечестность» победителя.

Так вот, мировая конкурентная борьба — это не соревнование, а жестокая и бескомпромиссная война. А «на войне как на войне».

Оружием сильной стороны является навязывание слабой стороне принципа «свободной торговли», «свободной конкуренции». В практике международных экономических отношений продавливание принципа «свободы торговли» со стороны высокоразвитых стран на деле становится «отмычкой», инструментом взлома национальных суверенитетов, инструментом закрепления неравенства на глобальном уровне, скрытой эксплуатации, господства сильного над слабыми.