ПВЕ от рейнджера

Я не успел толком начать, когда ко мне приехала Валя со своим "персональным водителем" Катей. Девушки решили мне помочь, видимо переняв эстафету у аналитика. Не став их выгонять, я начал совместное планирование.

Наиболее хорошая и кратчайшая дорога до Перми, судя по Яндекс.Картам, была от свердловского Ачита, где стояли наши Маячки по автодороге Р242, являющейся частью европейской трассы Е22. Сто девяносто километров - это два часа езды на BMW, если дорога будет хорошая.

Дальше мы сели за наброски маршрутов по Пермскому краю для вертолётчиков. Катя предложила разделить край на пять частей, примерно равных по площади, и наметить маршруты на каждом из них. Все они должны пролегать вблизи населённых пунктов и охватывать всю площадь края.

С этим я согласился, но вспомнив, что Маячок мы можем ставить только на расстоянии ста метров, позвонил менеджеру в Перми и выяснил, что согласно приказу Министерства обороны летать ниже ста пятидесяти метров от земли над ненаселённой местностью вертолёт может только в исключительных случаях.

Я начал прощался с прекрасной идеей полетать в синем небе. Ерунда же - приземляться через каждые пятьсот метров.

– Смайл, а нельзя ли увеличить дальность установки Маячков?

– Абсолютно исключено! Сто метров - это предел. Возможно, в будущем что-то и изменится. Очевидно, что вы меняетесь, и я тоже становлюсь сильнее.

– Ёлки-иголки. Что ж нам, так и придётся везде на своих двоих ходить?

– У меня есть гениальная идея. Можно Маячки на камни закрепить и великолепно сбрасывать их во время полёта.

– И как я это вертолётчикам объясню?

– Сами соображайте. Или над танитами снижайтесь, или садитесь. Насчёт таких мелочей я думать категорически отказываюсь!

Решив пока отложить этот вопрос до встречи с пермяками, мы составили автомобильный маршрут на сегодня. Лесной, Качканар, Нижнетуринский, Вернетуринский и Новолялинский районы. Трудный получился путь, горный.

– --

Когда девушки пошли на тренировки, я позвонил в автотракторный и договорился на встречу через полчаса по поводу клетки, чтобы как посоветовала Валя, переложить эту головоломку на их плечи. Добравшись до преподавателя с факультета, я рассказал ему о новых задачах, которым должна соответствовать клетка после модернизации.

– Всё-таки, зачем вам всё это?
– спросили он у меня, почти точь-в-точь повторив слова менеджера из Ёбурга.

– Экотуризм, - толкнул я ту же легенду.
– Хочу наладить передвижные пункты в виде клеток, внутри которых будут сидеть туристы и фотографировать животных.

– А сдвигающиеся стенки вам тогда зачем? Чтобы животных фиксировать для фотосессии?

– Это для ветеринаров. Они попросили меня обеспечить для них такую возможность. Не знаю, зачем и как они будут этим пользоваться, но иначе мне никто разрешения на мой бизнес в заказниках не даст. Я уже со свердловчанами и пермяками договорился. Только так и не иначе.

– Ну, хорошо, мы попробую вам помочь.

Договорившись об оплате за разработку, я сразу вручил ему аванс.

– --

Дома Лика уже била копытом, стремясь поскорее закончить на сегодня с разведкой, у неё в КНР были назначены встречи и занятия. Под стук её каблуков мы Прыгнули к Верней Туре и двинулись по маршруту. В Качканаре, пока жена осматривала мемориал погибшим в афганской войне, мне позвонил Эдуард и пригласил завтра встретиться в Москве. Я согласился, поняв, что завтра вряд ли смогу составить Лике компанию, и нам придётся как-то выкручиваться.

Спустя два с половиной часа, когда необследованным остался только Новолялинский район, аналитик выступила с предложением:

– Вань, меня сейчас нужно идти на важные занятия по программированию. Если я их пропущу, то это очень отрицательно скажется на развитии моего Навыка. Считаю, будет оптимальным закончить эту разведку завтра.

– Хорошо. Но завтра мне нужно сходить к пермякам и в Москву, Эдуард организовал встречу с учёными. Дел много, поэтому встанем пораньше, исследуем сколько успеем новолялю, а потом продолжим после моего возвращения из златоглавой.

Аналитик переместилась в Поднебесную, а я поехал к пермякам. Мне нужно было поставить возле их офиса Маячок, чтобы завтра успеть к ним добраться и попробовать решить проблему с низкой полётной высотой.

Благополучно достигнув цели, я с машиной переместился домой и прошёл в зал, где встретил Катю и Валю.

– Как у тебя прошло с увольнением?
– спросил я рейнджершу, наливая себе чай.

– Заявление я написала, начальник его подписал. Документы будут готовы через две недели.

– Отработки не затребовали?

– Нет. Все, похоже, были рады от меня избавиться, и в ОМОНе я, видимо, тоже никому не нужна, вашу дивизию. Предложили устроить меня переводом в канцелярию, но я отказалась. Терпеть не могу сидячую и бумажную работу.

– Понятно, значит через две недели мы тебя в Гисеон и трудоустроим. Чтобы у тебя шёл непрерывный стаж.

Судя по эмоциям на лице, Валю это не особо заинтересовало, но она спросила:

– Какое здесь у меня будет матобеспечение?

– Не обижу.

– ---------------------------------------------------

Вторник

После почти ночного выезда к свердловчанам, я Прыгнул в Москву. Погода тут встретила меня ласково, после севера Свердловской области здесь было всего минус девять, а вчера вообще минус четыре. В златоглавой была слякоть, шёл толи дождь, толи мокрый снег. Погода в декабре опять чудит, скоро Новый Год, а снега нет ни у нас, на Урале, ни тут.

С Эдуардом я должен был встретиться в южном административном округе Москвы. Мне нужно было три километра пройти пешком от Кропоткинской станции метро. Маячков в этом месте столицы у нас не было, и мне пришлось двигаться своими натренированными ногами по московской слякоти.

Здание института меня не впечатлило. Серая коробка, территория вокруг не особо благоустроена. Однако пройдя с Эдуардом вовнутрь, я понял, что от новосибирского этот институт отличается кардинально. Если там я испытывал чувство ностальгии, то тут было чувство того, что я попал в офисный центр. Всё было новое, красивое, функциональное.

Пройдя к директору, я было хотел построить диалог с ним аналогично, как и с директором новосибирского института, но когда показал ему сингапурский чип, то не увидел в его взгляде никакой заинтересованности. Лениво рассмотрев наш сувенир, он вальяжно процедил: