Пьяная Россия. Том второй

Дед не смотрел телевизор, не слушал радио и не читал газет, о жизни в сегодняшней Америке имел самое смутное представление, делами в доме распоряжалась правнучка, Элизабет.

Ел он крайне мало, питался куриным бульоном и овсяными кашами. Говорил что-то, но его слова могла разобрать исключительно Элизабет. Именно она принялась вести переговоры с дедом, не удивляясь странным вопросам о прошлом, что задавали деду Джиму Джек и Кэтрин.

– На Чертовой тропе в прежнее времена стоял крепкий домина, – переводила Элизабет, вслушиваясь в невнятное бормотание деда, – но хозяин с ума сошел, прирезал жену и сам зарезался.

– Почему сошел с ума? – допрашивала деда Джима, Кэтрин.

– Говорят, черта увидел, – прошамкал дед, – говорят, жена его целый день из-под стола доставала. Трясся он, зубами стучал, волосы дыбом, напугался, страсть как!

– Ну, а жена? – допытывалась Кэтрин.

– Она никого не видела, обыкновенная была, помню ее. Малым бегал на речку, – и дед махнул в сторону далекой реки, – а она с подружками голой плавала. Красивая!

Зажмурился он.

– До сих пор помню, как я обрадовался, когда она меня к себе поманила!

– Зачем?

– Страсть как любила маленьких детишек целовать! – доложил дед и взглянул мечтательно. – Я в ее руках растаял!

– Она была ведьмой? – неожиданно для себя, спросил Джек и переглянулся с Кэтрин, удивленный вырвавшимися словами.

– Кто, как говорил, – закивал дед, – я считал ее обыкновенной, хотя и прекраснейшей из женщин. А, кто завидовал, так шипел, обзывал ведьмой, но после смерти, разве про покойников плохо говорят? Смолкли все и доброжелатели, и недруги.

– А дом куда делся? – недоумевал Джек.

– Люди раскатали, – нехотя доложил дед, – по бревнышкам растащили. Дома пустые только злобных духов привлекают, тем более дома с нехорошей славой, где кровь пролилась!

Элизабет проводила гостей до калитки, взглянула с недоверием:

– А чего это вы домом на Чертовой тропе интересовались?

– Живу я там! – сообщил ей Джек.

– Нельзя! – покачала головой Элизабет. – Беда будет! Съезжай!

– Куда?

– Да, хоть в лес, лишь бы выжить! – и Элизабет с вызовом поглядела в глаза Джеку.

Молодые люди возвращались домой, молча. О Джиме они узнали от историка, завсегдатая городского архива. Он и посоветовал не копаться в пыльных папках, а напрямую обратиться к самому старому жителю тех мест, уж он-то что-нибудь, да и вспомнит.

6

– Так ты продолжаешь жить в этом доме? – спросила Тонечка, когда Джек умолк и спрятал лицо в своих ладонях.

– Нет, – покачал головой Джек и отнял ладони, все увидели, что глаза его полны слез.

– Что случилось? – шепотом спросила тетушка Анфиса.

– Наши с Джилл родители сошли с ума, – печально произнес Джек, – а Кэтрин вместе с Эллис погибли.

– Они поехали навестить родственников на океанское побережье, – пояснила Джилл, – и попали под торнадо. Их унесло в океан, даже тел не нашли!

– Мне жаль, – положила ручку на запястье Джека, Тонечка.

– Джеки, – покачал головой Володя Соловьев, – ты такой молодой, а уже состарился душой!

– Ничего, – прошептала, сдерживая рыдания, тетушка Лизавета, – бог милостив, все образуется!

– Но дом? – настаивала Тонечка.

– Мы переехали и живем сейчас в Нью-Йорке, снимаем квартиру, – сообщил Джек.

– Маленькую квартиру, – подтвердила Джилл.

Тетушка Анфиса смахнула слезу и подложила Джеку блинков, а тетушка Лизавета активно полила их сметаной.

– Тетушки, – втиснулся тут в проем двери, ведущей в сени, толстый священник, – мы решили, где поставить часовню. Деньги на богоугодное дело даст вот он.

И батюшка посторонился, пропуская в избу барина.

– А это кто такие? – сощурился на художников, барин.

Ему объяснили. Когда все уселись, подвинувшись и дав место новоприбывшим, в дом проскользнул чиновник, которого с трудом, но все же заметил Володя Соловьев и передавая ему тарелку с блинами, позаботился и о сметане, и о чае.

Чиновник сухо поблагодарил.

Барин взбодрил себя двумя стопками малиновой настойки, из запасов тетушек.

Художники быстро вошли в суть дела и горячо принялись развивать мысль своего участия в деле становления церковной часовни на деревне.

Джек выпив пару, другую стопочек малиновой настойки быстро опьянел так сильно, что уже не мог понять приснилась ему или нет тощая особа с копной соломенно-желтых волос, багровым носом пьяницы и настолько визгливым голосом, что выдержать ее могли только хмельные люди.

– Что это за женщина? – спрашивал Джек у Володи Соловьева и морщился, зажимая уши.

– Где? – удивлялся Соловьев.

– Вот! – тыкал пальцем в тощую особу, Джек.

– Это кикимора болотная! – произнесла Тонечка и легонько дунула, после чего, визгливая баба исчезла, без следа.

Джек изумленно взглянул на девочку.

– Она появляется там, где пьют! – пояснила Тонечка. – Любит затевать скандалы и подначивает драчунов.

– Пьяная Россия! – изумленно произнес Джек и обессилено сполз на стуле.

– Пойдем! – дернула его за рукав, Тонечка. – Все равно вы у нас ночевать останетесь!

Она привела Джека в свою комнату. Усадила американца на стул, и сноровисто перестелив собственную постель, предложила опьяневшему и уставшему от впечатлений дня, гостю лечь спать. Джек с удовольствием повиновался, разоблачившись до нижнего белья, улегся и убаюкиваемый колыбельной песенкой, что принялась напевать над ним, Тонечка, быстро погрузился в спасительный сон без сновидений.

– Тонечка, – заглянула в комнату дочери, тетушка Анфиса, – нам бы еще Джилл уложить спать?

Тонечка с готовностью вытащила из-за шкафа раскладушку, скоро постелька была готова и для сестры Джека.

Девушка с благодарностью посмотрела на девочку.

– А ты?

– И я! – кивнула Тонечка, раскатывая небольшой матрац набитый сеном, на полу. – Мне надо охранять твоего брата! Он уязвим для духов нашей деревни!

Джилл не возражала, а улеглась, скоро погрузившись в крепкий сон.