Пьяные птицы, веселые волки

Однажды я так и сказал, и все засмеялись, хотя думали точно так же.

Светлана Семёновна тоже довольно красивая, но её треугольники не так остры, а от её нолей не так больно.

Семь

Комета распухла быстро, и мелкие пока не волновались, а учителя сразу поняли, что всё, пора. Математик диктовал:

– В си же времяна бысть знамение на западь: звьзда превелика, лоуча имоущи кровавы, въсходяще с вечера о заходь солнечномъ. И пребысть за седмь дний. Се же проявляше не на добро. Седмь – это семь, ясно?

Он говорит, что учит нас не простой, а высшей математике, но мне кажется, он просто читает нам из выдуманных книг.

– Того же лета гибель солнцу, яко погибнути ему ся оста, яко месяц дву дни, майя въ 21 день.

– Виктор Валентинович, а можно про дроби?

– Нельзя. Я каждый день вижу в окно эту ёбаную смерть. Того же лета земля стукну, яко мнози слышавше.

Шесть

Мама нарядила меня в белое в честь кометы, хоть я и кричал. По дороге я попался Помидору:

– Фигня твоя звезда. Смерть ждёт именно тебя.

У него кривой рот, он говорит по-смешному: «жидёт», «смярыть». Я понял, что и до меня дошло дело, скоро он и меня будет бить.

У самой школы апцовские привязали к дереву капцовского:

– Видишь комету? Видишь?

– Вижу!

– Не видишь!

И тыкали чем-то в глаз.

Комета висела над нами всеми, толстая.

Я думал, буду в школе в белом как дебил, но всех одели так же.

Пять

Бегаю я хуже всех и прыгаю ниже всех. Но на последней физре учитель бега и прыжков сказал, что к чёрту всё, к чёрту, и поставил всем «отлично» в четверть.

– Бабушкин, пять. Дедушкин, пять. Мамин, пять. Мамин второй, пять.

– Это, – сказал Дедушкин, – нам не поможет, когда мы сгорим.

Учитель лёг лицом в пол. Дедушкин долго извинялся, что ничего такого не имел в виду, но его не простили, заставили бегать голым пятью пять на пять кругов за то, что обидел учителя.

Четыре

Кто-то ещё сказал, что комета огонь и боится людей и льда. Мелкие не так поняли и стали строить снежный замок. Пришёл Помидор, пнул мелкого, сломал башню, ушёл.

Покричали, починили. Пришёл, пнул, сломал.

Когда он пришёл в четвёртый раз, все достали кто ключи, кто лопату. Его окружили, и я не видел сверху, что они сделали, но он остался лежать уже не криворотый, а кривой совсем, а они засели там, в снегу.

Конец ознакомительного фрагмента.