Пять дней сплошного цирка

– А Петечка?

– А Петечка, – Алевтина Николаевна взяла свою мензурку, в которую я долила коньяк, – был просто телом. Лицо практически отсутствовало. Месиво плоти на плечах. Эй, ты держись. – Аня смотрела в одну точку на столе, не мигая. Алевтина долила в мензурку коньяк, слегка хлопнула Аню ладонью по щеке и тут же поднесла к ее губам спиртное. – Пей залпом. Я хотела оказать первую помощь Борису, у него на затылке было немного крови, но наш медбрат упал в обморок, и пришлось возиться с ним. – Доктор щелкнула пальцами, и я разлила остатки коньяка по мензуркам. – Я, как положено по инструкции, вызвала милицию. А когда оглянулась – охранника не было. Он до своего исчезновения очень настойчиво мне объяснял, что боится убийцу. Вот и сбежал.

Я слушала рассказ и смотрела на Аню. Та опустила голову и молчала.

Когда мы вышли из врачебного кабинета, Аня заспешила к выходу. На улице зашептала мне в ухо, что ее брат становился разговорчивым, только когда сильно выпьет. Значит, он на службе сильно напился, что очень странно.

Я быстро вернулась в кабинет. Алевтина аккуратно протирала чистый стол.

– Доктор, скажите, охранник был пьян?

– Нет, ни грамма. И вообще у него был вид хронического язвенника. Но не алкоголика.

– Спасибо.

Подойдя к Анне, рассматривающей витрину парфюмерного магазина, я развернула ее к себе и, держа за плечи, спросила, заранее зная ответ.

– Аня, как у твоего брата с желудком? Язва или гастрит были?

– Не-а. Он как боров, ел все подряд и без последствий.

– Ладно, пошли в ломбард. У меня еще дел сегодня много.

И коньяк, и внимание к ее судьбе благотворно подействовали на Аню. Она говорила без умолку, раскрасневшись и иллюстрируя рассказ жестами. Прохожие оглядывались на нас, улыбались.

– Мне больше всего хочется, чтобы родители вернулись. Я с Борей мало о чем говорила. О школе начну рассказывать – дура, с мамой обсуждаем покупки – обе дуры. Мне кажется, родителям стыдно, что у них Боря такой получился. А я-то чем виновата?

– Тогда почему они тебя с ним оставили?

– А он… – Аня на секунду остановилась. – Он надежный. По-бытовому. Продукты принесет, в машинку стиральную белье закинет, цветы польет. Но я обязательно должна еду готовить и посуду мыть. Вы как, Настя, думаете, давать мне родителям телеграмму или подождать?

Бедная девочка. Она еще не понимала…

– Обязательно телеграфируй. Родители в трудную минуту должны быть рядом.

Мы дошли до ломбарда. Видимо, парень-приемщик наблюдал за улицей. Он вышел нам навстречу, держа в руке ключи.

– Держи, Анька. Отнес я твой телевизор. А деньги, что мне твоя подружка дала, я на пиво потратил и мойвы копченой купил.

Лицо Ани менялось на глазах. Для свидания не осталось повода, и вечером она останется одна… А парень продолжал говорить:

– И рыбу, и пиво у тебя в холодильнике оставил. Я зайду после работы?

На Аню было жалко смотреть. Она обрадовалась до слез, терла вспотевшие ладони, не знала куда смотреть.

– Успокойся. – Я похлопала Аню по руке. – Только сразу, перед дверью в квартиру, объясни парню, что ты еще девственница. А я через пару дней тебя проведаю. Ты понял?

Я резко обернулась к парню, и тот выставил вперед ладонь.

– Усек. По пустякам трогать ее не буду.

Аня счастливо покраснела. С этой минуты я была ей совершенно не нужна.

Глава 4 Одежда для заклания

Время было обеденное. Это я не по часам, это я по запаху из бытовки Виталика поняла. Готовил он как кулинарный бог.

Будучи в армии, Виталик освоил профессию повара и даже получил какой-то там престижно высокий разряд.

Я решила перед обедом принять душ и пересмотреть свой гардероб. Из всего багажа мне понравился только цветастый, ненадеванный сарафанчик и старые зеленые шорты.

Замочив в тазике полосатое платье и нижнее бельишко, я быстро ополоснулась, надела белый халат и отправилась к Виталику в гости.

Виталик, привыкший жить в коллективе, не понимал, как можно обедать в одиночку. Готовил он всегда человек на пять, но если ему было лень или надвигался запой, он, не стесняясь, ходил обедать в гости, не дожидаясь приглашения.

Сегодня было мясо «по-французски». Тонкие пласты отбитой говядины укладываются на слой сливочного масла в противень с высокими стенками. Сверху – порезанный кружочками лук. Лука должно быть много. И все хозяйство засыпается толстым слоем натертого или нарезанного сыра. Готовится мясо полчаса, съесть можно огромное количество.

В святой момент, когда я поднесла ко рту первый ароматный кусочек запеченного в сыре мяса, а Виталик сощурился на прозрачную рюмку с холодной водкой в своей руке, в открытое окно влезла голова Кости.

– Настя, там за тобой пришли.

– Кто? – без особого интереса спросила я.

– Гена-продавец. Очень сильно тебя хочет.

– Он так и сказал? – Я жмурилась от удовольствия, пережевывая мясо.

– Так и сказал. – Вкусный запах из бытовки заставил капитана чуть ли не перевалиться через окно вовнутрь. – Вам пора идти поминки праздновать. Не забудь, я здесь не как ты, не у зверей под задницами развлекаюсь, я деньги зарабатываю. Так что бегом на оперативное задание.

– Костик, – Виталик опрокинул в себя водку, закусил мясом, – ты чего в окне маешься? Иди сюда, пообедай как человек.

– Уже иду.

Не теряя времени, Костя влез в окно и начал вытеснять меня с табуретки, вырывая вилку из рук.

– Настька, тебя стол на десять курбетов ждет, а я с голоду шатаюсь.

Пришлось отдать вилку и выйти на улицу.

У моей бытовки, чуть покачиваясь, стоял пьяный Гена.

– Ну, ты чего еще не в праздничном? – Обиделся парень. – То есть не в поминочном?

Желание идти на малопраздничное мероприятие пропало окончательно.

Я думала, что бы такое сказать, чтоб отвертеться, но тут меня левой рукой плотно взял под локоть Костя. Правая рука у него была занята вилкой с нанизанным мясом, с которого свисали обжаристые кольца лука.

– Немедленно соглашайся. Выбери платье потемнее и вперед.

– У меня из темного только синий халат.

– Ага, с запахом медвежьего дерьма. – Костя успокаивающе улыбнулся Гене. – Секундочку подождите, она сейчас что-нибудь траурное нацепит и будет в вашем распоряжении. Совсем одичала в этом балагане, от людей шарахается.