Пять граммов бессмертия (сборник)
Шрифт:
– Так точно! – теперь по-военному ответил майор.
– То-то же! – шеф улыбнулся. – Ну, ступай в канцелярию, готовься! Просмотри все материалы по этому делу. Через неделю в дорогу. Успеете собраться-то? И смотри у меня, чтоб с Нинки глаз не спускал! Сам понимаешь, не мог я ее одну здесь оставить, всю бы печенку мне проела! Еле убедил начальство по ее кандидатуре. А там вам и помириться проще будет, да и мне спокойней! В общем, помни мою доброту, зятек. И смотри, не подведи!
Глава 12
Адамовы сидели в столовой на своей
Она слушала, смеялась со всеми, улыбалась, когда Макс изображал испуг Олега при виде собственного ушиба, и никак не могла отделаться от мысли, что все это может повториться еще раз. И она опять увидит тот страшный сон. Настроение у нее при этом снова испортилось, и она ушла в спальню, сославшись на головную боль.
От Игнатьича не укрылось перемена в настроении дочери:
– Чего это она? – спросил он у Макса.
Тот только плечами пожал.
– А я, кажется, знаю, – произнес Никита, работая вилкой, – ей стало завидно, что не пошла в море с нами!
Игнатьич с сомнением посмотрел на сына – шутит тот или нет.
– Да нет, я думаю, как раз наоборот! Она тревожится за всех нас и, в особенности, за своего молодого супруга. Она вообще не хочет, чтобы мы всем этим занимались. Она за нас просто боится, понимаешь?
– Пап, да не бери в голову. Женщины всегда беспокоились за своих близких. Во все времена и у всех народов!
Никита был, конечно, прав. Игнатьич посмотрел на Максима, который сидел молча, опустив голову.
– Макс, а ты что скажешь?
– Не знаю! Но я это тоже почувствовал. Марина мне ничего по этому поводу не говорила, но я-то ее очень хорошо знаю!
– Я не про ее чувства, а про твои! Ты сам-то не передумал?
Но Макс молчал, потому что не мог разобраться в себе. С одной стороны, безусловно, его интерес к самой кампании по поиску затонувших сокровищ сохранялся, несмотря на несколько увядший энтузиазм после волнений за своих друзей во время их недолгого плавания. С другой стороны, ему было безумно жаль жену, сходящую с ума от страха за него.
Но Игнатьич понял его молчание по-своему. Он не хотел заставлять зятя, но тогда разрушились бы все его планы! Тем не менее, он также понимал, что без огромного желания, энтузиазма и куража в таких экспедициях делать просто нечего! Человек может выполнять все на «отлично», но это все равно будет насилием над собой! В экипаже должно присутствовать единомыслие во всем – в работе, мыслях, настрое, бесшабашности, наконец!
Ну, что ж, принимать волевое решение все-таки придется, несмотря на обещание, данное дочери, а жаль…
– Макс, – заговорил Игнатьич, – я понимаю тебя и Марину. Я вообще всех должен понимать по рангу – как отец, как тесть и как капитан! Но и ты должен меня понять. Без четвертого члена нам не обойтись, и ты это прекрасно знаешь! Я не могу все изменить на этом этапе. Если бы ты отказался сразу, этого разговора не было. Но ты дал согласие, и мы все на тебя рассчитываем! Я не могу из-за твоих сомнений отменить следующую экспедицию, которая продлится месяц. Мы с Олегом обсуждали предстоящее плавание, и я
как раз сегодня собирался об этом объявить. Поэтому давай договоримся так:… ты с нами поедешь в следующую экспедицию, а я тебе торжественно обещаю: решишь уйти по возвращении, препятствовать и зла держать не буду, как бы все ни сложилось, и никому не позволю тебя в чем-нибудь упрекнуть! Ну, как, по рукам?– Да! – коротко ответил Макс. – Спасибо вам… за понимание!
Гостиница, которую разыскали майор Карнаухов с женой, оказалась небольшим старинным трехэтажным зданием в романском стиле. Здание практически не перестраивалось со времен, когда оно еще было доходным домом. Все эти сведения туристы из России почерпнули из небольшого путеводителя по гостиницам и отелям Амстердама, купленном еще в аэропорту. На всякий случай, они оба приехали по туристической визе, чтобы не привлекать ненужного внимания к своим персонам.
С утра чета Карнауховых, как и положено любопытным туристам, с удовольствием побродила по великолепному городу, поглазела на местные достопримечательности, полюбовалась старинной архитектурой, покаталась в экскурсионной карете, поплавала на прогулочном катере по живописным каналам.
Затем они пообедали в кафе в центре города, сфотографировались на память на фоне знаменитого Музея мадам Тюссо, прошлись по кварталу Красных фонарей и побывали в уникальном парке тюльпанов. В общем, за целый день Карнауховы вполне убедились в справедливости других названий столицы Нидерландов – Нового Вавилона и Северной Венеции, которые придумали ей потрясенные иностранцы, впервые побывавшие в этом свободолюбивом городе.
Возвратившись в гостиницу, они только и смогли, что наскоро поужинать в небольшом ресторанчике на первом этаже и улечься спать.
Назавтра они снова спустились в ресторан и заказали кофе. В этот утренний час народу было немного. Кроме них была еще одна пожилая пара и двое молодых парней, сидящих за соседним столиком.
Похоже, это были старые приятели – они шумно смеялись и говорили на своем непонятном языке. Карнаухов рассеянно оглядывал интерьер и соображал, с чего следует начать расследование.
И вдруг чуткое ухо следователя уловило в разговоре молодых людей знакомую фамилию – Адамова! Причем произнесена она была ими обоими, но с абсолютно разными интонациями. Вывод напрашивался сам собой – они были с ней знакомы или что-то о ней знали!
«Это удача!» – решил майор. Он был неплохим психологом и знал, как «разговорить» любого человека. Тем более ему для начала было просто необходимо получить любую информацию. А в такой неформальной обстановке сделать это было гораздо проще.
– Господа, – начал он, обращаясь к парням по-английски, – вы, я вижу, местные, не могли бы нам с женой помочь?
Парни перестали смеяться и вопросительно посмотрели на иностранца.
– Да, пожалуйста. Что вы хотели узнать? – произнес один из них – высокий и черноволосый, украдкой глянув на часы.
От Карнаухова этот жест не укрылся, но он, встал со своего места, захватив чашку, и присел за столик к удивленным парням:
– Вы позволите? Я вас ничуть не задержу! Поверьте, это очень важно для меня!