Пять капитанов

Королева выбрала первый вариант, но сказала, что разрешит начать «предприятие» лишь в том случае, если в нем примет участие Франция. Темпераментный дон Антонио через своего представителя в Лондоне торопил английское правительство с началом экспедиции. В обеспечение займов, которые надо было сделать для финансирования экспедиции, он даже передал Уолсингему крупный бриллиант. Приготовления к экспедиции, которыми руководили Дрейк и Хокинс, шли полным ходом. Все должно было быть закончено в июне 1581 г. В конце июня дон Антонио прибыл в Лондон. 1 июля он был принят королевой. Дон Антонио просил послать на Азорские острова как можно более мощный флот. Елизавета же, в обычной для себя манере, осторожничала, стараясь обеспечить себе сильного союзника в этом чреватом опасностями деле. Она послала Уолсингема в Париж для того, чтобы тот сумел втянуть в «предприятие» Францию.

Но время шло, а вести от государственного секретаря приходили неутешительные. Франция не желала участвовать в экспедиции против Испании. К тому же были получены сообщения, что испанский флот с американскими сокровищами уже достиг родных берегов, а Терсейра была захвачена войсками короля Филиппа. 18 августа лорд Берли писал Уолсингему в Париж; «Все эти сообщения… заставили ее величество воздержаться от отправки экспедиции… ее вчерашний ответ дону Антонио был таков, что подготовка к плаванию будет продолжаться, но корабли не покинут порт до вечера, т. е. до того времени, когда она надеется что-нибудь от Вас услышать»». Но ожидавшегося сообщения от Уолсингема не поступило. Франция продолжала отказываться от участия в экспедиции. Тогда королева предложила компромиссный план: послать два или три корабля к Азорским островам, чтобы спровоцировать местное население к выступлениям против испанцев, а весной следующего года направить туда морскую экспедицию. За это время, полагала она, удастся склонить Францию к военному союзу против Испании. Дрейк и Хокинс передали это предложение Елизаветы дону Антонио. Но последний не хотел ничего слышать. Он рассматривал предложение королевы как уловку, как попытку уйти от осуществления экспедиции. Дон Антонио заявил, что прекращает всякие переговоры с Елизаветой, и потребовал назад свой бриллиант, переданный Уолсингему. 24 августа 1581 г. лорд Берли писал Уолсингему: «Сегодня дон Антонио потребовал от королевы возвращения бриллианта и хотел послать за ним своего человека к Вашей жене; но я думаю, что ответ Вашей жены должен быть такой, что бриллиант был оставлен ей Вами и она может вернуть его без Вашего разрешения только в том случае, если будут уплачены деньги, которые были затрачены на подготовку экспедиции»». Отвечая лорду Берли 28 августа, Уолсингем полностью его поддержал. Бриллиант не был возвращен дону Антонио, так как тот отказался возместить расходы по подготовке экспедиции. Судьба бриллианта была сложна. Многократно переходил он из рук в руки, пока наконец не оказался в сокровищнице русских царей.

Разгневанный дон Антонио вернулся во Францию, где, набрав добровольцев во главе с Ф. Строцци, поплыл в 1582 г. к Азорским островам. Испанцы под командованием маркиза де Санта-Круз разгромили флотилию дона Антонио. Строцци был убит, а сам дон Антонио хотя и спасся, но потерял все деньги и драгоценности. Никто в Англии больше о нем не вспоминал.

Тогда решили осуществить «второе предприятие». По совету графа Лестера, Дрейк отказался от участия в этом деле, только предоставил в распоряжение будущей экспедиции свой барк «Фрэнсис». Руководителем экспедиции был назначен Эдвард Фентон. Командование «Фрэнсисом» было поручено Джону Дрейку. В состав экспедиции, кроме небольшого «Фрэнсиса» (40 тонн), вошли «Медведь» (400 тонн), «Эдвард Бонавентура» (300 тонн) и «Елизавета» (50 тонн). Фентон получил от правительства инструкции ни в коем случае не ввязываться в сражения с испанскими кораблями и идти к Молуккским островам только через мыс Доброй Надежды. Проход через Магелланов пролив мог быть использован только при чрезвычайных обстоятельствах. Чтобы подчеркнуть мирный характер экспедиции, в ней приняли участие купцы, а также плотники и каменщики, взятые для сооружения торговых факторий в заморских землях.

Когда началось плавание, неблагоприятные ветры погнали корабли к берегам Америки, т. е. сложилась именно та чрезвычайная обстановка, которая разрешала Фентону использовать Магелланов пролив для прохода в Тихий океан. У берегов Южной Америки Фентон захватил испанский корабль, от команды которого узнал, что испанская колониальная администрация начала строить военные укрепления в Магеллановом проливе, чтобы воспрепятствовать проходу по нему чужеземным кораблям. Фентону стало известно также, что была налажена связь между районом Ла-Платы и Перу, благодаря чему вице-король мог быстро узнать о появлении вражеских кораблей у Атлантического побережья испанской Америки. Эти сведения так напугали Фентона, что он решил прекратить дальнейшее плавание и возвратиться в Англию. Джон Дрейк самовольно повел свой корабль к бразильским берегам. О том, чем это кончилось, говорилось выше. «Второе предприятие» Уолсингема, таким образом, тоже потерпело неудачу.

Однако «партия войны» при английском дворе не собиралась складывать оружие. Политическая обстановка в Европе накалялась. В голове Уолсингема зрели новые планы нападения на Испанию, главным исполнителем которых по-прежнему оставался Фрэнсис Дрейк.

Гибель «Непобедимой армады»

В 1571 г. в морском сражении в заливе Лепанто испанско-венецианский флот нанес поражение турецкому флоту, уничтожив практически все морские силы Османской империи. Господство Турции в Средиземном море было подорвано. Позиции Испании в этом районе значительно укрепились. Но к западу от Геркулесовых столбов положение осложнилось. Близилась битва за господство в Атлантическом океане между рвущейся к заокеанским землям английской и нидерландской буржуазией и Испанией, претендующей теперь и на владения португальской колониальной империи. Готовясь к решающим сражениям, Филипп II прежде всего заботился об увеличении флота. Еще в 1584 г. Луис де Рекесенс, главнокомандующий войсками Кастилии, писал ему: «Мы сможем победить в войне только в том случае, если ваше величество станет хозяином моря». Внешнеполитические дела также на первый взгляд складывались благоприятно для Испании.

Казалось, шел к успешному завершению заговор на жизнь Елизаветы. В Нидерландах герцог Парма продолжал подавлять антииспанское восстание, захватив главные города на юге страны. В июле 1584 г. в Делфте был убит Вильгельм Молчаливый. Во Франции смерть от лихорадки герцога Алансонского еще более укрепила позиции герцога де Гиза в борьбе с протестантом Генрихом Наваррским, новым претендентом на французский престол.

Но заговор на жизнь Елизаветы был раскрыт. Высланный из страны Мендоса (он стал последним при жизни Елизаветы испанским послом в Лондоне) угрожал: «Поскольку я, очевидно, не устраиваю ее величество как посол мира, то это вынуждает меня постараться оправдаться перед ней в будущей войне». В этой сложной обстановке Елизавета решила созвать новый парламент. Перед открытием сессии Дрейк был вызван на заседание Тайного совета королевы. Его познакомили с планом экспедиции на Молуккские острова и предложили ее возглавить. Опять был создан «синдикат», финансировавший это предприятие, в состав которого вошли королева, Лестер, семья Хокинсов, Рэли, Хеттон и Дрейк. Общий капитал составил 40 тыс. ф. ст. Экспедиция должна была иметь чисто военный характер. Используя опыт Дрейка, приобретенный им во время кругосветного плавания, предполагалось нанести удар по Молуккским островам, расположенным вдали от главных испанских колониальных центров. Приготовления к плаванию начались немедленно и шли на протяжении всей сессии парламента.

Однако, когда корабли были уже готовы выйти в море, политическая ситуация резко изменилась. Урожай в Испании в 1585 г. был плохой. Над Галисией и Андалузией нависла угроза голода. Филипп обратился к английским купцам, предлагая им послать корабли с английской пшеницей в Испанию. Он обещал англичанам привилегии, давая возможность их судам после выгрузки пшеницы свободно заходить в любой испанский порт. Конечно, такая любезность Филиппа в отношении английских торговцев была подозрительна. Но дельцов лондонского Сити, увлеченных возможностью хорошо заработать, это не насторожило. Большое число судов, груженных пшеницей, направилось в Испанию. Назад они не вернулись. Все английские корабли, пришедшие в испанские порты, по приказу Филиппа были захвачены, груз их конфискован, а команды посажены в тюрьмы.

Лишь одному английскому судну «Примроз» удалось избежать испанского плена. 8 июня корабль вошел в лондонский порт. Англия узнала о случившемся. Оказывается, 24 мая корабль пришел в залив Бильбао и два дня дожидался выгрузки. 26 мая к кораблю подошла испанская пиннаса, на которой находились испанский чиновник и шесть мужчин, назвавшихся местными торговцами. Они вели себя очень дружески. Хозяин «Примроз» Фостер пригласил всех семерых на завтрак. Завтрак был очень обильный, и испанцы воздали ему должное. Но вскоре чиновник и трое других из этой компании встали из-за стола и покинули корабль, сославшись на какое-то срочное дело на берегу. То, что гости так быстро покинули уставленный яствами стол, показалось подозрительным опытному Фостеру. Поэтому, проводив гостей, он не сразу вернулся в каюту, а обошел команду, состоявшую из 27 человек, и приказал им быть готовыми к неожиданному нападению. После этого он вернулся в каюту и продолжал разыгрывать роль гостеприимного хозяина перед оставшимися тремя испанцами.

Вскоре ему сообщили, что испанский чиновник вернулся на большом судне с 70 людьми, одетыми как местные купцы. Их сопровождала шлюпка, в которой находились еще 24 человека. Фостер пригласил чиновника и с ним еще четырех человек войти на палубу «Примроз», а остальных просил остаться на месте. Чиновник согласился, но не успел он договорить фразы, как «купцы», оказавшиеся переодетыми солдатами, схватили находившиеся на дне шлюпки шпаги и бросились на палубу английского корабля. Вслед за ними на корабль поднялись уже знакомый Фостеру чиновник и какой-то, по-видимому, важный человек, заявивший Фостеру: «Теперь вы пленник короля». «Нас предали», — вскричал Фостер. Экипаж, заранее предупрежденный своим хозяином и хорошо вооружившийся, принял возглас Фостера за сигнал к нападению на испанцев. Англичане начали палить из мушкетов, в ход пошли и три небольшие пушки, спрятанные на палубе. Немногим испанцам удалось вернуться на берег. Несколько из них были захвачены англичанами. Среди них был и знакомый англичанам чиновник, оказавшийся высокопоставленным лицом Бискайской провинции. Он заявил, что действовал по приказу короля, и показал Фостеру письмо Филиппа И, в котором говорилось: «Я поручил привести в готовность огромный флот в гавани Лиссабона и у Севильи. Все необходимое для солдат: вооружение, продовольствие и амуниция — должно быть собрано и в больших количествах… Поэтому я требую от Вас по получении этого письма останавливать и арестовывать все суда, которые будут появляться у берегов или заходить в порты вверенной Вам провинции…»

Реакция в Англии была мгновенной. До того времени Филипп мог рассчитывать на поддержку части влиятельных дельцов лондонского Сити, имевших большое влияние на политику английского правительства. Эти люди сдерживали «партию войны» от прямого выступления против Испании, так как были заинтересованы в торговле с пиренейскими монархиями. Но в день, когда «Примроз» вошел в лондонский порт, Филипп утратил их поддержку. Даже лорд Берли был возмущен. Видя всеобщее единодушие, Елизавета ответила наложением эмбарго на всю испанскую собственность в Англии. Она вызвала «своего пирата» и приказала собирать большой флот. Дрейк поспешил в Плимут. Он пригласил к себе Томаса Муна, своего соратника по кругосветному плаванию, брата Томаса и молодого Ричарда Хокинса. Уолсингем послал к Дрейку своего зятя Христофора Карлейля, опытного моряка и солдата, который был назначен капитаном одного из кораблей флотилии и командующим сухопутным отрядом, передававшимся в распоряжение экспедиции. Один из лучших английских мореплавателей того времени Мартин Фробишер был назначен вице-адмиралом. Эдвард Винтер, брат капитана «Елизаветы», сподвижника Дрейка по предшествовавшему плаванию, стал капитаном одного из кораблей. Капитаном флагманского корабля «Бонавентура», на котором находился сам генерал-адмирал Фрэнсис Дрейк, был назначен опытный моряк Томас Феннер. Дрейк включил во флотилию свой собственный корабль «Томас», командовать которым назначил брата Томаса. Кузен королевы Фрэнсис Ноллис, получивший чин контр-адмирала, командовал кораблем «Галион Лестера».

Всего было собрано 21 судно. Укомплектовать их командами, вооружить, оснастить, запастись провиантом на длительное плавание было делом нелегким. А надо было спешить. И не только чтобы застать Филиппа врасплох, но и для того, чтобы не дать возможности королеве, после столь обычных для нее колебаний, отменить экспедицию. «От плавания Дрейка, — писал Уолсингем Лестеру, — зависит жизни и смерть нашего дела». Даже Берли проявлял нетерпение и на письмо Дрейка из Плимута отвечал, что хотел бы получить от него известия из испанского порта. Дрейк все понимал и спешил изо всех сил.