Пять лет рядом с Гиммлером. Воспоминания личного врача. 1940-1945
Шрифт:
Благоприятные условия жизни для правящего класса, связь с деревней, возвращение некоторых сыновей и дочерей на землю – вот путь к обновлению. Что рядом с этим значат первоначальные трудности! Рано или поздно станет непреложным фактом то, что каждый ведущий человек страны – в то же время земледелец. Люди больше не будут тратить время на пустые сплетни, а вместо этого, подобно фермерам, станут беседовать об управлении своими поместьями, и здравое деревенское мышление ляжет в основу всех наших политических и экономических решений. – Гиммлер с энтузиазмом продолжал: – Тогда начнется новый расцвет германской расы, и ее существование будет обеспечено на тысячу лет вперед. Мы должны заложить его основы, не позволяя себе опускать руки перед трудностями, которые многочисленны в начале любого великого предприятия. Прежде всего мы должны, как в этом, так и в других делах, начать,
5 января 1941 года
Сегодня разговор продолжился. Я заметил:
– Однако, господин Гиммлер, вы же не будете просить промышленника вести сельскую жизнь, забыв о том факте, что Германия – в первую очередь индустриальная держава и именно в этом ее сила.
– А вы забываете, что наши командиры промышленности – достаточно вспомнить одного Роберта Боша – зачастую обладают более сельским мировоззрением, чем наш урбанизированный правящий класс. Эти промышленники обычно сами владеют поместьями и знакомы со всеми соответствующими проблемами. И я только рад этому. С политической точки зрения это имеет первостепенную важность. Сельский образ мышления значит куда больше, чем обычно подразумевается под этой фразой. Он означает, что ваши мысли и решения черпают силу из корней земли и из внутренних резервов нации. К несчастью, наш правящий класс забыл такой образ мышления.
– Но что станет с подавляющим большинством ваших гражданских служащих и чиновников? Вы бросите их на произвол «бед цивилизации»? И как насчет рабочих? – спросил я Гиммлера.
– Это совершенно иная проблема, – ответил он. – Ее относительно легко решить как в деревне, так и в городах малого и среднего размера. Здесь нам нужно только поощрять движение за владение землей и недвижимостью. Оно приведет к революции в здравоохранении, которая будет распространяться на все более широкие круги. За образец здесь также нужно взять Вюртемберг. Это самый здоровый регион рейха, совершенно свободный от экономических проблем благодаря присущему ему особому сочетанию промышленности с мелкой земельной собственностью.
– В городе, – продолжал Гиммлер, – необходимы далеко идущие изменения и новое устройство, к чему фюрер приложит всю свою энергию после войны. Планы уже разрабатываются. Вместо огромных многоквартирных домов для рабочих мы будем строить дома, пригодные для проживания не менее четырех детей и сконструированные так, что освободят домашнюю хозяйку от многих ее обязанностей. Разумеется, дома будут снабжены ванными комнатами и туалетами. При каждом таком доме будет обширный сад.
Всюду, где только возможно, официальные должности будут подразумевать обладание землей в размере, сопоставимом с окладом данного чиновника, как раньше было у учителей. Это приобретет особое значение при выборе жены, так как служащий, зная, что ему придется управлять фермой, не станет выбирать настолько урбанизированную девушку или женщину, что она не способна справиться с таким делом. Дети из обузы превратятся в необходимость. Вы не объясните служащему, что он должен завести много детей, когда против этого выступают все обстоятельства его жизни – маленькое жалованье, отсутствие удобств и стесненные жилищные условия. Мы должны создавать условия, которые бы отвечали потребностям людей, иначе все превратится в поход за утопией. А вы всегда обвиняете меня в том, что мои планы утопичны, – закончил Гиммлер с ироничной улыбкой.
5 января 1941 года, вечер
Этим вечером я был в небольшом обществе коллег Гиммлера и для завершения картины поднял ту же самую тему, которую в течение нескольких недавних дней обсуждал с Гиммлером. Я пересказал все, что услышал от него, и получил в ответ единодушное согласие и подтверждение, выраженное в радостном и преданном духе. Эти суровые люди с большим энтузиазмом высказывались по данному вопросу, их глаза сияли, и пользовались они почти теми же самыми формулировками.
Я спрашивал себя, в чем причина такого поразительного проявления чувств, свидетелем которого я стал? Очевидно, я прикоснулся к их святая святых. Некоторые слова оказывали на них такой же эффект, как магические заклинания: «Назад к земле», «Новый фермер», «Будем владеть землей как свободные люди», «Так мы решим все проблемы», «Новый правящий класс», «Лучшее будущее», «Расовая селекция» – но в первую очередь
идея о том, что «СС за все в ответе».– Да, доктор, – сказал один из этих господ с величайшей серьезностью, – нам известно, за что мы без отдыха сражаемся день и ночь. Уже через одно поколение Германия совершенно изменится, а через два вы не отыщете в ней никаких признаков современной Германии. Это будет рай для германской расы.
Я задумался: не потому ли так спокойно все это воспринимаю, что слишком урбанизировался? Видя, какие сильные побуждения движут этими людьми, можно назвать это романтизмом, но в чем его источник? Гораздо более важно разобраться в причинах такого крестового похода против городской жизни и «бед цивилизации», найти источники, из которых черпают силу эти убеждения.
Возможно, причиной тому самые разные обстоятельства: ужасная скученность, в которой живут немцы и о которой красноречиво говорит эта неприязнь к городской жизни; дополняющий ее немецкий романтизм, рассматривающий деревню как осуществление своих мечтаний, как рай в противоположность городу, как цветение юности в противоположность старости и смерти. Гиммлер апеллирует к этим глубинным чувствам и демонстрирует своим людям силу СС, которые могут реализовать их чаяния. Нужно лишь выполнять свой долг, напрягать все свои силы, и каждый день будет еще на шаг приближать их к желанной цели. Каждый из тех, с кем я говорил, уже видел себя в роли аристократа-земледельца на востоке, главы типично немецкой семьи не менее чем с семью детьми.
Они видят в своем «короле Генрихе» одновременно и гаранта этого рая, и человека, который приведет их туда. Пытается ли Гиммлер подражать Мухаммеду, которого он так любит приводить в пример? В самом ли деле он обещает своим храбрым людям рай – с усадьбами, в которых живут гурии?
VII
Избранные женщины
Фриденау, Берлин
15 – 17 января 1941 года
Сегодня мне пришлось прождать час, прежде чем я смог приступить к сеансу лечения Гиммлера. У него был с докладом Гейдрих, и все время горел красный свет: никому нельзя входить. Наконец в полдень я начал сеанс. Гиммлер был в великолепном настроении и очень разговорчив. Он сообщил мне, что планируется принять совершенно новые законы о браке; их детали он только что обсуждал с Гейдрихом. Поскольку война скоро закончится, они хотят, чтобы все было готово к этому.
Среди прочего эти новые законы о браке включают новые условия развода. Он будет законным, если супруги прожили в браке пять лет без детей. Такой брак можно и нужно разорвать, поскольку государству требуется как можно больше детей и оно нисколько не заинтересовано в бездетных браках.
Я возразил, что это вопрос не только государственных интересов, но и чувств супружеской пары. Я знаю немало бездетных, но чрезвычайно счастливых браков. Такие люди сочли бы за трагедию, если бы государство заставило их расстаться.
Гиммлер не принял этих возражений. Благо рейха для него стояло выше счастья отдельных людей. Не важно, счастливы ли супруги Мюллер, важно то, есть ли у них дети. Если детей нет, им следует дать шанс на другой брак, с детьми. Настоящая семья, по мнению Гиммлера, начинается с трех детей; нельзя ждать от государства, что оно будет одобрять бездетный брак. Существующие брачные законы контролируются церковью и нуждаются в реформе. Их нужно заменить таким брачным законом, который был бы исполнен немецкого духа и открывал дорогу к новому интеллектуальному и духовному возрождению немецкого народа.
Гиммлер в данный момент был озабочен очень важным аспектом брачного законодательства – вопросом о «Hohen Frauen», то есть избранных женщинах.
– Кто они такие? – поинтересовался я, когда услышал эти слова. – Некто вроде древнегерманских «премудрых женщин», которые стали бы советницами рейха?
– Эту идею стоит обдумать, – произнес Гиммлер, – но избранные женщины – совершенно иное понятие. Вы же знаете, господин Керстен, что нам не хватает таких сильных, целеустремленных женщин, которые в Риме были весталками, а у древних германцев – теми самыми «премудрыми женщинами», которых вы только что упомянули. Женщина такого типа исчезла, однако она занимала определенное место в жизни государства. Конечно, у нас нет недостатка в отличных представительницах германской расы, но они с головой погружены в повседневную жизнь или становятся жалкими рабынями труда, совершенно неподходящего для них. Они лишились какого-либо очевидного положения в государстве; их ничто не привлекает и не стимулирует к великим свершениям.